Мир Политики

Истребление «советских поляков» 

Максим Петров
Специально для «Секретных исследований» 

Многовековая история отношений между русскими и поляками – это история взаимного антагонизма в широком диапазоне оттенков, начиная от обоюдных насмешек и кончая взаимной лютой ненавистью. Рассмотрению причин неприязни можно посвятить солидный фолиант. В него вошли бы войны и набеги, вражда церквей, различия национальных характеров... 

Я ограничусь кратким рассказом всего лишь о трех событиях новейшей истории, в очень большой мере способствовавших усилению ненависти поляков к «Красной России». Во-первых, это репрессии против советских граждан польской национальности в 30-е годы; во-вторых, истребление почти 22-х тысяч пленных польских офицеров в 1940 году; в-третьих, депортация 320 тысяч поляков из Западной Беларуси и Западной Украины в 1940-1941 гг. 

При чем здесь Беларусь? При том, что расположение между Россией и Польшей всегда делало белорусов не только заложниками, но и активными участниками конфликтов этих двух держав. 

В СССР в период 1920-40-х годов жестоким репрессиям подверглись многие национальные меньшинства. Среди них казаки и ингерманландцы, ингуши и чеченцы, калмыки, кабардинцы и балкарцы, крымские татары и турки-месхетинцы… Поляки являются одним из меньшинств, в наибольшей степени пострадавших от большевистских репрессий. 

Причины массовых репрессий большевиков в период с 1921 по 1953 годы рассмотрены в ряде серьезных научных исследований. Выделяя поляков из общей массы, отмечу, что важную роль в этом плане сыграло традиционное недоверие российских и советских руководителей к Польше и полякам, в том числе личная ненависть Сталина – участника проигранной кампании 1920 года. «Великий вождь» никогда никому ничего не прощал. Он лишь ждал подходящего момента (иногда – долгие годы), чтобы отомстить. В случае с поляками Сталин отомстил целому народу! 

К началу 1925 года на территории СССР жило примерно 600 тысяч поляков. Большинство в Украине – около 390 тысяч и Беларуси – 120 тысяч, причем в этих двух республиках более 400 тысяч лиц польской национальности являлись крестьянами. В РСФСР проживало 90 тысяч поляков. По данным Переписи 1937 года, в СССР проживали 636.220 поляков, из них в УССР – 417.613, в БССР – 119.881, в РСФСР – 92.078. 

До трех тысяч из них составляли польские коммунисты-эмигранты, примерно столько же было участников гражданской войны. Существовали два польских автономных района. Первый, на территории Украины, носил имя Юлиана Мархлевского (одного из создателей КПП). Его создали в 1925 году. Второй, имени Феликса Дзержинского, появился в БССР в 1932 году. В каждом районе была своя администрация, свои газеты, школы, театры, издательства на польском языке. 

* * * 

Польские крестьяне фигурируют среди жертв коллективизации. Власти СССР объявили в 1929 году «кулаками» около 15% всех крестьян и столько же – «подкулачниками». Поляки-крестьяне, проживавшие в Украине, оказали упорное сопротивление «раскулачиванию», но его жестоко подавили органы ГПУ и воинские части. В результате массовых арестов и высылки численность проживавших здесь польских крестьян за 1932–33 годы сократилась на четверть. 

Большевики называли СССР «пролетарской крепостью», осаждаемой империалистами. В такой политической обстановке многие поляки стали удобными мишенями для «охоты на шпионов». В 1924–34 годы органы ГПУ арестовали несколько сот «польских шпионов», хотя истинных шпионов среди них были единицы. Так называемые «шпионские» дела органы ГПУ фабриковали десятками. Типичным примером может служить дело «Крестьянской партии». 

В июне 1932 года руководство ГПУ БССР объявило о раскрытии польской «диверсионно-повстанческой организации», якобы действовавшей в Пуховичском, Червенском, Осиповичском и Стародорожском районах БССР под названием «Крестьянская партия». Ее руководителями чекисты «назначили» В.В. Замбржицкого (бывшего дворянина), В.М. Романовского (счетовода) и Ф.Ф. Татура (колхозника). За «участие в деятельности Крестьянской партии» чекисты арестовали 96 крестьян местных деревень. Почти все они были поляки. 

Следователи ГПУ утверждали, будто бы организация включала 5 групп: руководство (3 чел.), военную (14 чел.), разведки (3 чел.), боевую (8 чел.), содействия (68 чел.). Арестованным вменили в вину «связь с отделом разведки польского Генштаба», «систематическую контрреволюционную работу среди местного населения по разложению колхозов-совхозов и срыву государственных заготовок». Эти обвинения основывались исключительно на показаниях самих арестованных, полученных методами морально-психологического давления и физического насилия. Несмотря на явную фальсификацию «дела», коллегия ГПУ БССР постановлениями от 23 сентября и 14 октября 1932 года приговорила 24 человека к смертной казни (с заменой для 14 из них заключением в исправительно-трудовые лагеря сроком на 10 лет), а 72 человека получили от 3 до 10 лет лагерей. 

О степени их «виновности» говорит тот факт, что в 1956-59 гг. были реабилитированы 52 осужденных по делу «Крестьянской партии», в 1960 году – еще 39. Последние 5 человек советские власти реабилитировали в 1988 году. Все 96 – «за отсутствием состава преступления». 

«Дело ПОВ» и «польская операция» НКВД (1935-1938 гг.) 

С 1935 года НКВД (до декабря 1934 года – ГПУ) начал «раскручивать» серию дел против советских граждан польской национальности, связанных общей формулировкой обвинения: принадлежность к «шпионско-вредительской организации ПОВ». 

ПОВ, это нелегальная Польская Военная Организация. Ее основал в 1915 году Пилсудский для тайной деятельности на территории Австро-Венгрии и Германии с целью возрождения Польши. В 1918-20 годах ПОВ вела активную разведывательную работу на Украине и в Беларуси. Но ее деятельность завершилась в 1921 году. К 1935 году ПОВ давно не существовала. Тем не менее, множество поляков были арестованы по ложному обвинению в принадлежности к ПОВ. 

В сентябре 1935 года в Киеве, Минске и Москве прошла волна массовых арестов, призванных, согласно официальной версии, положить конец «агентурной сети ПОВ». Ее жертвами стали, в основном, польские политэмигранты и бывшие участники Гражданской войны. Одновременно с этой акцией началась ликвидация автономии районов имени Мархлевского и Дзержинского. 

А в 1936-37 годах по всему СССР были арестованы все сотрудники НКВД польского происхождения. Их было немало во всех руководящих структурах и линейных подразделениях главных управлений комиссариата – государственной безопасности, оперативных, пограничных, охранных, конвойных и железнодорожных войск, военного снабжения. Сначала преследованию подверглись высшие чины «органов», затем начались аресты рядовых сотрудников. На пленуме ЦК ВКП(б) в июне 1937 года нарком внутренних дел Н.И. Ежов сообщил, что ПОВ «внедрилась в советские разведывательные органы» и что НКВД удалось «раскрыть и ликвидировать крупнейшую из польских подпольных шпионских организаций». Были арестованы свыше тысячи поляков, в том числе почти все руководители компартии Польши. Предъявленные им обвинения подкреплялись признаниями, вырванными зверскими пытками. 

В конце лета 1937 года Ежов издал оперативный приказ № 00485 «О полной ликвидации... личного состава польской агентурной разведки, действующей в СССР». Сначала (9 августа) этот приказ утвердило Политбюро ЦК ВКП(б) (документ П51/564), 11 августа его подписал Ежов. После этого, вместе с закрытым письмом ЦК «О фашистско-повстанческой, шпионской, диверсионной, пораженческой и террористической деятельности польской разведки в СССР», одобренным Сталиным, он был разослан во все местные органы НКВД. Вот текст приказа: 

Оперативный приказ № 00485
Приказываю:
1. Приступить 20 августа 1937 года к осуществлению широкомасштабной операции по полной ликвидации местных организаций ПОВ, в первую очередь руководящих кадров, занимающихся подрывной и шпионской деятельностью в промышленности, средствах массовой информации, совхозах и колхозах. Операция должна быть завершена в течение трех месяцев, т.е. к 20 ноября 1937 года.
2. Арестовать: а) самых активных членов ПОВ (в соответствии с прилагаемым списком), раскрытых на основе разведданных, подтвержденных в настоящее время; б) всех военнопленных польской армии, оставшихся на территории СССР; в) беженцев из Польши, независимо от момента их приезда в СССР; г) политических иммигрантов и политических заключенных, которыми обменялись с Польшей; д) бывших членов ППС и других антисоветских политических партий; е) наиболее активных антисоветских и националистических элементов из польских районов.
3. Операцию по аресту организовать в два этапа: а) в первую очередь следует арестовывать лиц, служащих в НКВД, Красной Армии, на оборонных предприятиях, в военных отделах остальных предприятий, работающих на транспорте – железнодорожном, наземном, морском и воздушном; в секторе энергетики и на всех промышленных предприятиях, на нефтеперегонных и газоперерабатывающих заводах; б) во вторую очередь следует арестовывать всех тех, кто работает на промышленных предприятиях, не имеющих стратегического значения для обороноспособности страны, представителей совхозов, колхозов и администрации.
4. Одновременно с арестами проводить следственную работу. Для выявления агентурной сети в ходе расследования следует оказывать давление на организаторов и руководителей диверсионных групп, вплоть до полного их разоблачения; немедленно арестовать всех шпионов, вредителей и членов диверсионных группировок, раскрытых благодаря показаниям арестованных ранее лиц. Для ведения следствия подготовить специальную оперативную группу.
5. По мере ведения следствия разделить всех арестованных лиц на две категории:
а) первая категория, к которой принадлежат участники тайных польских организаций, ведущих шпионскую, диверсионную и подрывную деятельность, – должна быть расстреляна; б) вторая категория – менее активная, чем первая, – подлежит тюремному заключению или ссылке в лагерь на срок от пяти до десяти лет...
Народный Комиссар Внутренних Дел СССР, 
Генеральный комиссар Государственной Безопасности Н. Ежов. 

* * * 

Необходимость одновременного издания сразу двух документов была обусловлена особенностями предстоящей операции. Предыдущие оперативные приказы не имели сопроводительных писем. Они не требовали такого подкрепления. Во-первых, им предшествовала длительная подготовка (учет контингентов, подлежащих аресту, переписка по составам «троек», корректировка лимитов на аресты и расстрелы и т.п.). Во-вторых, предыдущие приказы были вполне понятны руководству и рядовым сотрудникам НКВД. Они были направлены против привычных для них категорий лиц – кулаков, членов бывших политических партий, духовенства и т.д., то есть против тех, кто считался в СССР «враждебным элементом». Не нов был и способ осуждения (местные «тройки»), повсеместно применявшийся в эпоху коллективизации. 

Совсем иначе был воспринят приказ 00485. Хотя речь в нем шла не о поляках как таковых, но о «польских шпионах», под подозрением оказалось почти все польское население СССР, включая сотрудников НКВД, что не вязалось с интернационалистскими лозунгами большевиков. Вызывали вопросы и формулировки, касающиеся категорий лиц, подлежащих аресту, например: ВСЕ перебежчики или ВСЕ бывшие военнопленные. Не те из них, кто подозревается во враждебной деятельности, а именно ВСЕ. В практике ОГПУ-НКВД такая директива появилась впервые. А.О. Постель, бывший сотрудник УНКВД БССР, вспоминал: 

«Когда нам, начальникам отделений, был зачитан приказ Ежова об аресте абсолютно всех поляков, польских политэмигрантов, бывших военнопленных, членов польской коммунистической партии и др., это вызвало не только удивление, но и целый ряд кулуарных разговоров, которые были прекращены тем, что нам заявили, что этот приказ согласован со Сталиным и Политбюро ЦК ВКП(б) и что нужно поляков громить вовсю». 

Видимо, именно в предвидении такой реакции на приказ 00485 и было издано параллельно ему «закрытое письмо», которое дополняло приказ и в некотором роде обосновывало его. 

На 30-и страницах текста письма, насыщенного именами и фактами, была изображена фантастическая картина деятельности польской разведки на территории СССР в течение 20-и лет. Якобы эту деятельность направляла и осуществляла Польская военная организация вместе со 2-м (разведывательным) отделом Польского генштаба; якобы агенты ПОВ с давних пор захватили руководство компартией Польши и польской секцией Коминтерна, проникли во все звенья советского государственного аппарата (включая наркоматы иностранных и внутренних дел, Красную Армию); якобы с их помощью в СССР из Польши под видом политэмигрантов, обмененных политзаключенных и перебежчиков были переброшены тысячи новых агентов, создавших, в свою очередь, множество шпионско-диверсионных групп, вербовка в которые в основном осуществлялась среди местного польского населения; якобы руководил всей этой сетью «московский центр», действующий по указке Варшавы, но отдельные группы и лица были связаны с Варшавой напрямую либо через консульства Польши в СССР. 

«Головка» организации «к настоящему времени» (то есть к августу 1937 г.) уже считалась разгромленной. Поэтому основной задачей органов НКВД, говорилось в преамбуле к приказу, стала «полная ликвидация незатронутой до сих пор широкой диверсионно-повстанческой низовки ПОВ и основных людских контингентов польской разведки в СССР». Соответственно этой версии приказ перечислял шесть категорий лиц, намеченных к аресту: 

1) «Самые активные члены ПОВ в соответствии с прилагаемым списком». 

Следствие по делу ПOB интенсивно вел Центральный аппарат НКВД СССР с конца 1936 года. В конце июля 1937 года полученные под пытками признательные показания нескольких десятков наиболее видных арестованных были сгруппированы в специальные тома. Одновременно из тех же показаний были извлечены имена, которые затем вошли в прилагавшийся к приказу список «не разысканных активнейших членов ПОВ». 

2) «Все военнопленные польской армии, оставшиеся на территории СССР». В основном, поляки-военнопленные войны 1919-20 гг. вернулись в Польшу в начале 1920-х гг., но некоторое их число (предположительно от 1,5 тысяч до 3 тысяч) осталось в СССР. 

3) «Беженцы из Польши, независимо от момента их приезда в СССР». 

Экономические, социальные, семейные, а также политические обстоятельства обусловили на протяжении многих лет непрерывный поток беженцев из Польши в СССР. Как правило, беженцы относились к беднейшим слоям населения. Перебежчики (в эту категорию включали всех нелегально перешедших на территорию СССР, независимо от того, были они задержаны погранохраной или добровольно заявили о себе) подвергались обязательной проверке. 

В ходе ее происходила сортировка: одних отправляли («перебрасывали») назад в Польшу; других арестовывали по подозрению в шпионаже, контрабанде или иных преступлениях; третьих, членов революционных организаций, имевших соответствующие рекомендации, освобождали и разрешали им свободное проживание в СССР. Наконец, четвертых (их было больше всего), которые имели право просить убежище в СССР (круг этих людей был широк, сюда входили, например, дезертиры из армии), и при том не имели касательства к революционному движению, расселяли и трудоустраивали в определенных областях. Там они три года находились на оперативном учете (т.е. под наблюдением) в соответствующем органе ОГПУ-НКВД, куда должны были периодически являться на регистрацию, после чего, как правило, с учета их снимали, оформляли советское гражданство, и они могли свободно менять место проживания. 

Централизованного учета перебежчиков из Польши не велось, неизвестна была даже их общая численность (Ежов, выступая в январе 1938 г. перед руководящим составом Главного управления госбезопасности НКВД, предположил, что более 100 тысяч), к 1937 году следы многих из них затерялись. Поэтому именно поиски перебежчиков стали едва ли не главной заботой НКВД в ходе реализации «польского» приказа. 

4) «Политэмигранты и политобмененные из Польши»; 5) «Бывшие члены ППС и других антисоветских политических партий». 

Именно согласно этим пунктам приказа 004485 был уничтожен почти весь рядовой состав польской коммунистической эмиграции в СССР, а также другие польские политические активисты, особенно те, кто ранее был связан с Польской социалистической партией (ППС), возникшей еще в 1892 году. 

В отношении обмененных заключенных (такие обмены между Польшей и СССР регулярно происходили в 1924-1935-е годы; польских политзаключенных меняли, в частности, на арестованных в СССР ксендзов) «закрытое письмо» утверждало, что практически все они агенты ПОВ и что аресты их в Польше были инсценированы с целью последующей «заброски» в СССР. 

6) «Наиболее активные антисоветские и националистические элементы польских районов». 

Этот пункт предписывал проведение арестов в местах компактного проживания поляков. На Украине и в Беларуси более двух третей поляков жили в сельских районах (в начале 1930-х гг. здесь имелось более 150 польских сельсоветов). Особенно много было их в Каменец-Подольской, Житомирской и Винницкой областях УССР. Кроме того, около 36 тысяч поляков жили в Казахстане – их выслали туда в результате «чистки» приграничных с Польшей районов Украины, а еще несколько десятков тысяч – в Западной Сибири – это были так называемые «кулаки», высланные в 1929-31 годах. 

Приказ 00485 требовал прекратить освобождение из лагерей лиц, осужденных по обвинению в шпионаже в пользу Польши и отбывших установленные им сроки заключения. Материалы на них за два месяца до конца срока следовало предоставлять в ГУЛАГ, откуда их передавали в Особое совещание при НКВД СССР (ОСО) для вынесения новых приговоров, как правило – смертных. 

Существенное расширение контингентов, подлежащих аресту, произошло 2 октября 1937 года, когда Н.И. Ежов специальным указанием распространил на членов семей лиц, арестованных по приказу 00485, свой приказ «О репрессировании жен изменников родины, членов право-троцкистских шпионско-диверсионных организаций, осужденных Военной коллегией и военными трибуналами», изданный 15 августа 1937 г. 

Согласно ему, аресту подлежали все жены осужденных этими судебными органами, вне зависимости от причастности к «контрреволюционной деятельности» супругов, а также их дети старше 15 лет, если они были признаны «социально опасными и способными к антисоветским действиям». Жён по приговору Особых совещаний заключали в лагеря на 5-8 лет, детей, в зависимости от имеющихся на них характеристик, направляли в лагеря, колонии или в детские дома особого режима. Детей в возрасте до 15 лет, оставшихся сиротами, направляли в ясли и детские дома Наркомпроса. 

В считанные дни после издания приказа 00485 в БССР, УССР, Западно-Сибирском крае РСФСР и в других регионах страны начались массовые аресты и фальсификации «контрреволюционных дел» с участием советских граждан польского происхождения. 

«Следствием по делу вскрытой и ликвидированной контрреволюционной шпионско-диверсионной повстанческой организации «Польской организации войсковой» установлено, что в деятельности повстанческой организации принимали участие...», – такие слова из постановлений на арест имеются в делах десятков тысяч поляков и белорусов, репрессированных в 1937-38 годы в СССР. «Дело ПОВ» – яркий пример так называемых «линейных» арестов, в данном случае – по национальному признаку. Филиалы организации «создавались» органами НКВД не только в Беларуси и Украине, но и в центральных районах страны, а также в Западно-Сибирском крае, Восточной Сибири, на Урале. Сложностей это не вызывало, так как там жило немало поляков и белорусов, сказалось их переселение в Сибирь в XIX и начале ХХ столетия. 

Практически всех арестованных обвиняли в заговоре против советской власти. Организационной формой этого «заговора», по мнению сталинских опричников, являлась подпольная контрреволюционная организация ПОВ, под руководством которой действовали «враги народа», «шпионы и диверсанты» с польскими и белорусскими фамилиями. Неважно, что такой организации в природе не существовало: ее «создали» в недрах НКВД. 

Преамбула обвинительного заключения оставалась неизменной, менялись только фамилии жертв, названия населенных пунктов, «факты» враждебной деятельности. Бывший сотрудник Новосибирского управления НКВД С.Ф. Филипович 27 августа 1957 года дал следующее показание: «При допросах выясняли, где работал до ареста обвиняемый, чем занимался, были ли какие-либо факты пожаров, отравления скота и так далее. Выяснив эти вопросы, искусственно приписывали в показания обвиняемых совершение тех или иных актов вредительской или диверсионной деятельности»... 

Еще одна особенность дел, связанных с «ПОВ», заключалась в том, что почти все они были групповыми. Достаточно вспомнить трагедию жителей деревни Белосток Кривошеинского района Западно-Сибирского края, где за одну ночь в декабре 1937 года палачи-чекисты арестовали ВСЕХ мужчин в возрасте от 16 до 70 лет. Вернулись из них спустя ряд лет всего несколько человек! 

За мифическими центрами» и «комитетами» не существовавшей «ПОВ» стояли реальные судьбы людей с разными биографиями, но одинаковым завершением жизненного пути: подвал НКВД и пуля в затылок. Об этом свидетельствуют тысячи и тысячи архивных следственных дел. Конвейер двигался исправно. Когда кончалось «сырье», доставляли новые его партии. Будто гигантская мясорубка перемалывала жизни тысяч и тысяч людей. 

* * * 

Еще одним направлением деятельности органов НКВД, помимо «подпольных филиалов ПОВ», являлось выявление иностранной агентуры. Об этом красноречиво свидетельствует следующий документ: 

Об итогах операции по польской, немецкой и латвийской агентуре в БССР, проводившейся в период август 1937 г. – сентябрь 1938 г. на основе приказов НКВД СССР.
Итоги операции по польской агентуре:
1. Всего арестовано польских шпионов, диверсантов и участников повстанческих организаций – 21.407 чел.
Из общего количества было арестовано за время: 
а) с 24/VI-37 по 1/1-1938 – 12.052; б) с 1/1-38 по 1/IV-38 г. – 3689; в) с 1/VI-38 г. по 1/Х-38 г. – 5666.
2. В процессе проведения операции по польской агентуре было освобождено за недоказанностью – 451.
3. По этой операции было изъято и разоблачено: 
Перебежчиков из Польши – 3088; польских легионеров – 894; политэмигрантов – 468; бывш. контрабандистов, лично бывших в Польше – 1024; бывших членов польских политических партий – 94.
4. Следствием вскрыто и ликвидировано: 
а) шпионских резидентур – 467; б) шпионов – 13.042; в) диверсантов – 2679; г) разоблачено повстанцев и участников «ПОВ» – 4425 (повстанцы были объединены в 522 повстанческие группы, которые входили в 11 разветвленных повстанческих организаций); д) контрреволюционного националистического актива польских колоний – 575 чел.
5. Национальный состав арестованных характеризуется следующими данными;
Поляков – 9196 чел.; белорусов – 10.120; евреев (из этого числа подавляющее большинство евреев являются польскими евреями – политэмигранты и польские перебежчики) – 1059; русских – 383; украинцев – 181; немцев – 105; латышей – 122; литовцев – 133; прочих – 110.
6.Социально-политическое лицо арестованных характеризуется следующими данными двух этапов операции. 1-й этап (за время с 1/VII-37 г. по 1/III-38 г.):
1) Из 3593 колхозников – польских перебежчиков, политэмигрантов, бывших полицейских, польлегионеров и т.д. – 30%; 2) Из 1716 рабочих соответствующих категорий – 45%; 3) Из 685 единоличников соответствующих категорий – тоже 45%; 4) Из 2837 служащих категорий – 48%. 
2-й этап (за время с 1/VI по 1/1Х-1938 г.):
1) Из числа 1556 колхозников – 1033 чел., или 68%, являются перебежчиками, польлегионерами, служившими в польской и белой армиях, бывшими бандитами, контрабандистами и т.д.; 2) Из 326 рабочих соответствующих категорий – 73%; 3) Из 1017 служащих соответствующих категорий – 58%; 4) Кроме того, из 5666 арестованных за этот период – 1669 являются кулаками.
7. За период времени с 1-го июля 1938 г. возвращено в периферийные органы доследования - 996 чел.
По немецкой операции:
1. Арестовано за время операции – 563 чел.
…По латвийской операции:
1. Арестовано за все время операции – 1459 чел.
…Результаты рассмотрения следственных дел в НКВД СССР и на Особой тройке НКВД БССР:
1. Из числа арестованных – 15.747 чел. осуждено до 1-го июня 1938 г. решением Народного Комиссариата Внутренних Дел СССР и Прокуратуры Союза по 1-й категории – 14.037 чел. (т.е. 89,1% арестованных были приговорены к смертной казни. – Авт.)
2. Из общего количества дел, рассмотренных Особой тройкой НКВД БССР, – 6770, осуждено по 1-й категории – 4650 (т.е. казнены 68,7% – Авт.). Помимо этого не допущено на рассмотрение тройки и возвращено пересмотру органам 196 следственных дел.
Зам. нач. 3-го отдела УГБ НКВД БССР ст. лейтенант гос. безопасности (Ларин)
12 декабря 1938 г. г. Минск. 

* * * 

Конец «польской операции» положило решение Совнаркома СССР от 15 ноября 1938 года. Вслед за этим последовала «чистка» органов НКВД от сотрудников, участвовавших в операции. 

Согласно донесению НКВД от 10 июля 1938 года, число лиц польской национальности, арестованных на основании приказа 00485, составило 134.519 человек (т.е. 21,1% от общего числа поляков в стране по переписи 1937 года). Из них 71,3 тысячи человек (53% репрессированных) были жители УССР и БССР. От 40% до 50% арестованных людей большевики казнили (т.е. от 50 до 67 тысяч человек), остальных отправили в концлагеря или выслали в Казахстан. 

Подчеркну, что эти цифры далеко не полные, так как много поляков было репрессировано до лета 1937 года, а в 1937-38 гг. многие подверглись репрессиям независимо от «польской операции». В результате не только освободились номера гостиницы «Люкс» в Москве, где жили польские коммунисты. Опустели польские деревни и колхозы…