Мир Политики

Катынское дело (часть 1) 

Уничтожение пленных поляков в 1940 году 

Максим ПЕТРОВ
Специально для «Аналитической газеты «Секретные исследования» 


1. Сколько было пленных 

В Войске Польском в мае 1939 года служили 98 генералов и 18.402 офицера; в Корпусе охраны границ – 846, в резерве состояли до 60 тысяч офицеров, в отставке – 12 тысяч. Итого – свыше 91 тысячи человек. В результате разгрома Польши в сентябре – октябре в немецком плену оказались более 18 тысяч офицеров и свыше 400 тысяч солдат. 

Погибли в боях с немцами и большевиками около 66 тысяч польских солдат и офицеров, еще 133 тысячи получили серьезные ранения и находились в военных лазаретах, гражданских больницах, по домам. Часть польской армии ушла в сопредельные страны. В Венгрию – свыше 40 тысяч человек; в Румынию – более 20 тысяч (в том числе 25 генералов), в Литву и Латвию – около 12 тысяч, а всего – до 73 тысяч человек. 

По официальным советским данным, Украинский фронт в период с 17 сентября по 2 октября 1939 года взял в плен 392.334 человека, в том числе 16.723 офицера; Белорусский фронт с 17 по 30 сентября – 60.202 человека, из них 2066 офицеров. Итого 452.536 человек, в том числе 18.789 офицеров. 

Однако все исследователи, как польские, так и российские, единодушно утверждают, что в плен к большевикам попали 240 – 250 тысяч польских военнослужащих. Откуда столь большая разбежка? Дело в том, что еще в августе 1939 года Л.П. Берия издал приказ №00931. Этот приказ предписывал считать военнопленными не только польских солдат и офицеров, но также всех лиц, захваченных подразделениями РККА и органами НКВД в ходе «зачисток»: пограничников, таможенников, полицейских, судей и прокуроров, сотрудников гражданской администрации всех уровней. 

Приказ командующего войсками Белорусского фронта №5 от 21 сентября (пункты 4, 5) требовал направлять в пункты приема военнопленных всех обнаруженных в населенных пунктах солдат и офицеров польской армии, в том числе не имевших оружия. В результате военнопленными стали даже запасники, еще только проходившие обучение. 

3 декабря 1939 года Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило предложение НКВД СССР об аресте на территории БССР и УССР всех взятых на учет кадровых офицеров бывшей польской армии, включая отставных. Большинство их оказалось в тюрьмах, некоторых доставили в лагеря. 

* * * 

Сдавшиеся польские военнослужащие начали поступать в приемные пункты на территории БССР и УССР уже 17 сентября. Например, в БССР такие пункты были развернуты на станциях Друть, Жлобин, Житковичи, Заболотники, Ореховно, Радошковичи, Столбцы, Тимковичи, Хлюстино. Они представляли собой участки, обнесенные колючей проволокой высотой 2,5 м. Охрану их осуществляли конвойные войска НКВД. 

19 сентября 1939 года Л.П. Берия издал приказ №0308 «Об организации лагерей военнопленных». В соответствии с этим приказом в структуре НКВД СССР было создано Управление по военнопленным (УПВ). Его начальником стал майор П.К. Сопруненко, комиссаром – полковой комиссар С. Нехорошев. 

Сдавшихся военнослужащих и арестованных польских граждан поместили в 138 лагерей и в многочисленные следственные изоляторы (тюрьмы). В правовом отношении все это было произволом. Во-первых, СССР и Польша не находились в состоянии войны, поэтому сдавшихся военнослужащих Войска Польского следовало квалифицировать как интернированных, а не пленных. Во-вторых, передача карательным органам (в данном случае НКВД) и пленных, и интернированных лиц запрещена международным правом. 

Не имея возможности обеспечить массу людей продовольствием и жилыми помещениями, сталинское руководство решило в начале октября отпустить по домам рядовых и унтер-офицеров – уроженцев Западной Беларуси и Западной Украины, а также тяжелораненых и больных туберкулезом. По распоряжению Берия от 3 октября, в октябре – ноябре 1939 года были отпущены 42.400 военнослужащих беларусов, украинцев и поляков. 

Кроме того, на основе советско-германского соглашения об обмене военнопленными и интернированными советские власти с середины октября до конца 1939 года передали немецкой стороне 42.492 польских военнослужащих, призванных на службу из той части Польши, что оказалась под властью Германии, затем дополнительно – еще 562 человека, а немцы по тому же принципу – 13.757 интернированных лиц. 

Но это еще не всё. По решению Экономического совета СССР (председатель А.И. Микоян) 14 тысяч пленных (рядовой и сержантский состав) были направлены в Ровенский автодорожный лагерь для строительства шоссе Новоград-Волынский – Корец – Львов, а 10.300 пленных – на рудники и шахты Донецкого и Криворожского бассейнов (Запорожский, Елено-Каракубский, Криворожский и другие лагеря). 

После того, как были отпущены по домам пленные солдаты и младшие унтер-офицеры беларуской и украинской национальностей, и пленные некоторых других категорий, произведен обмен с немцами, за колючей проволокой к январю 1940 года остались 130.242 польских военнослужащих, в том числе почти все пленные и арестованные офицеры. 

Наилучшим ориентиром в вопросе о числе пленных польских военнослужащих служит цифра, приведенная в отчете командования конвойных воск НКВД – 226.397 человек. Вычтем из 226,4 тысяч пленных 42,4 тыс. отпущенных по домам солдат беларусов и украинцев, 24,3 тыс. отправленных на принудительные работы, примерно 3 тысячи тяжело раненых и больных туберкулезом, 42,5 тыс. переданных немцам, затем прибавим 13,7 тыс. переданных ими. Получим цифру около 130 тысяч человек! 

2. Где они содержались 

19 октября 1939 года Берия приказал создать два «офицерских» лагеря (в Старобельске и Козельске) и лагерь для полицейских, тюремщиков и пограничников в Осташкове. 

Старобельский лагерь находился недалеко от Харькова (Ворошиловградская область УССР). Он занимал бывший монастырь и несколько зданий в городе, где содержались генералы и полковники. Начальник лагеря – старший лейтенант госбезопасности А.Г. Бережков, начальник особого отделения – младший лейтенант А. Эйльман. На 14 октября 1939 года в нем содержались 7045 человек – 2232 офицера, 4813 солдат. Когда его превратили в офицерский, солдат вывезли, а число офицеров увеличили вдвое. 

Осташковский лагерь помещался в бывшем монастыре Нилова Пустынь на острове Столбный (озеро Селигер). Начальник лагеря – лейтенант госбезопасности П.Ф. Борисовец, начальник особого отделения – младший лейтенант госбезопасности Г.В. Корытов. 

На 10 октября 1939 года здесь содержались 92 помещика, 184 офицера, 6938 солдат и унтер-офицеров из «советских воеводств» и 1913 из этнической Польши. Затем солдат отправили в другие лагеря, а здесь собрали исключительно чинов полиции, жандармерии, корпуса погранохраны, осадников. 

Козельский лагерь занимал бывший монастырь Оптина пустынь (Смоленская область, ныне Калужская), в 5 км от города Козельск. Им командовал старший лейтенант госбезопасности В.Н. Королев, начальник особого отделения – младший лейтенант М.И. Лебедев. 

Первоначально (в декабре 1939 – феврале 1940) руководство НКВД намеревалось «разобраться» только с контингентом Осташковского лагеря. Этих пленников хотели обвинить по статье 58–13 Уголовного кодекса РСФСР, предусматривавшей наказание лиц, «боровшихся с международным рабочим движением». Согласно данной формулировке можно было вынести обвинительный приговор любому полицейскому или надзирателю тюрьмы. Статья предусматривала от 5 до 7 лет лагерей или до 8 лет ссылки. 

Что делать с пленными армейскими офицерами, Берия тогда еще не знал, так как главный «пахан» (Сталин) пребывал в раздумьях. 

Помимо лагерей, на тот момент в тюрьмах западных областей БССР и УССР содержалось более 18 тысяч арестованных поляков. Примерно 11 тысяч из них составляли участники отрядов Сопротивления, офицеры-резервисты и отставники, которые не были мобилизованы, государственные служащие, представители местной администрации, в общем, по мнению большевиков – «социально чуждые и опасные элементы». 

3. Судьба пленных поляков 

В апреле – мае 1940 года все поляки, находившиеся в Козельском, Осташковском и Старобельском лагерях, бесследно исчезли. 

Мрачные подозрения относительно их судьбы возникли еще осенью 1941 года, когда в СССР на основе договоров, заключенных 30 июля и 14 августа с эмигрантским правительством Сикорского в Лондоне, в районе города Куйбышев началось формирование Польской армии (так называемой «армии генерала Андерса»). Командование этой армии и польское эмигрантское правительство неоднократно запрашивали руководство СССР о причинах неявки офицеров из лагерей, но никакого ответа они не получали. 

С целью выяснения ситуации польские представители провели много встреч с официальными советскими лицами; направили несколько сотен петиций и нот, а также личных просьб о выяснении судьбы пропавших без вести. В польском генеральном штабе в Лондоне была создана специальная комиссия, составившая список: более 11 тысяч фамилий офицеров, не прибывших в армию Андерса. Этот список был направлен правительству СССР. Но Сталин и его подручные давали циничные лживые ответы. 

Бесследное исчезновение почти 22 тысяч офицеров, полицейских и гражданских лиц вызвало огромное беспокойство среди их родных и близких, которые бомбардировали НКВД запросами. Например, пани Изабелла Томяк писала начальнику Осташковского лагеря П.Ф. Борисовцу: 

«Простите, что осмеливаюсь Вас беспокоить, но руководит мною сильная любовь к мужу и забота о нем. ...Не сплю по ночам, беспокоюсь ужасно. Умоляю, пожалейте меня, напишите, жив ли муж, можно ли ему помочь деньгами, и, если его нет уже в тюрьме, укажите место пребывания его или к кому я должна обратиться для того, чтобы узнать, где теперь находится. Прошу, пожалейте меня, не откажите в моей просьбе, буду от души благодарна. Зная, что муж жив, буду спокойно работать, зарабатывать на содержание шитьем одежды. С почтением Изабелла Томяк». 

На письме имеется пометка «1-й Спецотдел». Это значит, что И.И. Томяка, мужа Изабеллы, к моменту получения письма уже не было в живых. 

Первая информация о судьбе пропавших людей появилась 13 апреля 1943 года. В тот день радио Берлина передало на весь мир, что в Катынском лесу (по названию ближайшей деревни Катынь), в 30-и километрах западнее Смоленска, в восьми общих могилах найдены останки 4143 человек. Все они были убиты выстрелами в затылок. Их обнаружили вольнонаемные поляки, работавшие в немецкой строительной организации Ф. Тодта. 

Останки казненных людей в марте – начале апреля исследовала комиссия немецких специалистов, которую возглавил профессор судебно-медицинской экспертизы Буц. При эксгумации были найдены личные документы, письма, дневники, польские монеты, крупные купюры злотых и т.д. Стреляли в затылок с близкого расстояния. 

10 апреля немцы продемонстрировали свои ужасные находки группе польских общественных деятелей, доставленных с этой целью в Катынь из Варшавы и Кракова. Они заявили, что это преступление совершили «красные». Разумеется, Совинформбюро через несколько дней (15 апреля) дало яростное опровержение. В нем говорилось: «Польские военнопленные, которые были заняты на строительных работах на запад от Смоленска, летом 1941 года попали в руки немецко-фашистских палачей и были расстреляны… Немецко-фашистские преступники… никого не обманут своей подлой клеветой и ложью… им не избежать страшной справедливой мести за свои кровавые преступления». 

Осенью 1943 года, вскоре после освобождения Смоленска, по указанию Сталина была создана специальная комиссия по «расследованию», во главе с генерал-полковником медицинской службы Н.Н. Бурденко. Комиссия, завершившая свою работу 24 января 1944 года, эксгумировала 925 трупов и заявила, что «почерк немецкий». При этом главный ее аргумент сводился к тому, что «только немецкие палачи» убивали свои жертвы выстрелом в затылок. О том, что точно таким же был официально утвержденный метод действия пресловутых «исполнителей» НКВД, члены комиссии не смели даже заикнуться. 

Весьма любопытно следующее обстоятельство: комиссия Бурденко указала, что в Катынском лесу погибли 11 тысяч человек, хотя реально там было казнено около 4-х тысяч! 

Польское эмигрантское правительство в Лондоне, опираясь на показания немногочисленных свидетелей, используя немецкие данные об эксгумации трупов, но главное – хорошо зная изуверскую сущность большевиков, сразу обвинило в казни пленных поляков именно НКВД. Это привело 25 апреля 1943 года к разрыву дипломатических отношений между лондонским правительством и правительством СССР. 

Более того, польский премьер генерал Владислав Сикорский потребовал от Черчилля разрыва отношения Англии с СССР. Однако для британской монархии в то время дружба со Сталиным была гораздо важнее, чем установление истины в деле об исчезнувших поляках. Каждый день англичане гибли в боях с нацистами. Правительству его величества короля Георга VI были нужны советские удары на восточном фронте. Поэтому власти Соединенного Королевства «закрыли глаза» на случившееся. 

Но Сикорский не мог молчать о трагедии польских пленников. В мае 1943 года он выступил с резкими обвинениями в адрес Сталина. Спустя несколько недель после своего выступления, 4 июля 1943 года, он погиб при аварии британского транспортного самолета, упавшего в воду возле Гибралтара. Английский пилот, который никогда не надевал спасательный жилет, именно в этот раз одел его и остался живым. 

В мае того же 1943 года прокоммунистический Союз польских патриотов начал формировать в СССР из поляков-добровольцев дивизию имени Тадеуша Костюшко. Ее командир, подполковник Зыгмунт Берлинг, обратился к заместителю Берии В.Н. Меркулову с просьбой предоставить ему необходимое число офицеров из числа тех, что попали в плен в сентябре 1939 года. Меркулов процедил сквозь зубы: «Не рассчитывайте на них. Их уже нет на территории Советского Союза. В отношении их мы допустили большую ошибку»… 

* * * 

Сомнения в достоверности выводов комиссии Бурденко возникли еще на Нюренбергском процессе. Поэтому Катынское дело в приговор нацистским вождям не вошло. И что весьма показательно – советская сторона тогда не протестовала. 

Зато в Варшаве 1980-х годов, как только в день поминовения усопших (1 ноября) на воинском кладбище Повонзки появлялся деревянный крест, у подножия которого горели сотни лампад – в память о жертвах Катыни, посольство СССР немедленно делало заявление об «антисоветской провокации», устроенной профсоюзом «Солидарность». После этого крест убирали, но на следующий день он появлялся снова… 

В сентябре 1990 года Главная военная прокуратура ССР возбудила уголовное дело №159. Следственная группа (далее СГВП) во главе с полковником юстиции Александром Третецким вела его до лета 1992 года. Материалы дела составили 160 томов. СГВП убедительно доказала: выводы комиссии Бурденко – ложь. 

В частности, комиссия Бурденко утверждала в своем заключении, что польские офицеры, «находившиеся в трех лагерях западнее Смоленска», были расстреляны немцами в сентябре – декабре 1941 года, после оккупации Смоленска. Но, во-первых, ни Осташково, ни Медное не были под оккупацией ни одного дня. Во-вторых, при эксгумации трупов в Медном (за голенищем сапога одного из казненных) был найден полуистлевший экземпляр газеты «Калининская правда» от 2 апреля 1940 года. Никак не мог человек таскать в сапоге газету полтора года! В-третьих, в одежде нескольких десятков жертв удалось обнаружить личные документы, их фамилии находятся в списках поляков, хранящихся в архиве НКВД. 

4. Документы 

Документы, доказывающие преступное уничтожение советскими палачами интернированных и арестованных поляков, содержатся в ныне рассекреченном пакете, долгое время хранившемся в архиве НКВД – МГБ – КГБ СССР. Ключевое место среди них занимают следующие два: 1) Записка наркома внутренних дел № 794/Б («Б» – личный шифр Берия) генеральному секретарю ВКП(б) Сталину от 5 марта 1940 года; 2) Решение Политбюро ЦК ВКП(б), датированное тем же днем. Вот несколько фрагментов из записки Л.П. Берия: 

«О бывших офицерах польской армии, содержащихся в лагерях для военнопленных. 

В лагерях для военнопленных НКВД СССР и в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии в настоящее время содержится большое количество бывших офицеров польской армии, бывших работников польской полиции и разведывательных органов, членов польских националистических контрреволюционных партий, участников вскрытых контрреволюционных повстанческих организаций, перебежчиков и др. Все они являются заклятыми врагами Советской власти, преисполненными ненависти к советскому строю… Каждый из них только и ждет освобождения, чтобы иметь возможность активно включиться в борьбу против Советской власти… 

В лагерях для военнопленных содержится всего (не считая солдат и унтер-офицерского состава) 14.736 бывших офицеров, чиновников, помещиков, полицейских, жандармов, тюремщиков, осадников и разведчиков. По национальности свыше 97% – поляки... В тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии всего содержится 18.632 арестованных (из них 10.685 – поляки)… Исходя из того, что все они являются закоренелыми, неисправимыми врагами Советской власти, НКВД СССР считает необходимым: 

I. Предложить НКВД СССР: 1) дела о находящихся в лагерях для военнопленных 14.700 человек (точная цифра – 14.836 – Авт.), бывших польских офицеров, чиновников, помещиков, полицейских, разведчиков, жандармов, осадников и тюремщиков; 

2) дела об арестованных и находящихся в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии в количестве 11.000 человек (видимо, Берия предлагал казнить в основном поляков, так как их среди арестованных было 10.685 – Авт.), членов различных контрреволюционных шпионских и диверсионных организаций, бывших помещиков, фабрикантов, бывших польских офицеров, чиновников и перебежчиков, рассмотреть в особом порядке, с применением к ним высшей меры наказания – расстрела. 

II. Рассмотрение дел провести без вызова арестованных в суд и без предъявления обвинения, постановления об окончании следствия и обвинительного заключения в следующем порядке: а) на лиц, находящихся в лагерях военнопленных – по справкам, предъявляемым управлением по делам военнопленных НКВД СССР; б) на лиц арестованных – по справкам из дел, предоставляемым НКВД УССР и НКВД БССР. 

III. Рассмотрение дел и вынесение решения возложить на «тройку» в составе тт. Меркулова, Кобулова, Баштакова». 

Как видим, с целью формального обоснования уже избранного Сталиным (2 марта) метода расправы над польскими офицерами и интеллигентами, Берия намеренно включил в свою записку резко негативную характеристику этих людей. Первым на его записке поставил слово «за» и расписался Сталин, затем Ворошилов, Молотов и Микоян. На полях документа секретарь заседания отметил: «Калинин – за, Каганович – за». 

В тот же день предложение Берия единогласно утвердили на своем заседании члены Политбюро ЦК ВКП(б). Персональный состав этого органа в тот момент был таков: Андреев А.А., Ворошилов К.Е., Жданов А.А., Каганович Л.М., Калинин М.И., Микоян А.И., Молотов В.М., Сталин И.В., Хрущев Н.С. Кандидаты в члены – Берия Л.П. и Шверник Н.М. Все они, кроме Берия, жили долго и умерли своей смертью. Следовательно, душевных неудобств по поводу совершенных ими многочисленных преступлений они не испытывали. 

Текст постановления Политбюро гласил: 

«I) Дела о находящихся в лагерях для военнопленных 14.700 человек бывших польских офицеров, чиновников, помещиков, полицейских, разведчиков, жандармов, осадников и тюремщиков, 2) а также дела об арестованных и находящихся в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии в количестве 11.000 человек членов различных к/онтр/-р/еволюционных/ шпионских и диверсионных организаций, бывших помещиков, фабрикантов, бывших польских офицеров, чиновников и перебежчиков – рассмотреть в особом порядке, с применением к ним высшей меры наказания – расстрела. 

II. Рассмотрение дел провести без вызова арестованных и без предъявления обвинения, постановления об окончании следствия и обвинительного заключения – в следующем порядке: а) на лиц, находящихся в лагерях военнопленных, – по справкам, представленным Управлением по делам военнопленных НКВД СССР; б) на лиц арестованных – по справкам из дел, представляемым НКВД УССР и НКВД БССР. 

III. Рассмотрение дел и вынесение решения возложить на тройку в составе т.т. Меркулова, Кобулова и Баштакова». 

Лиц, обреченных на смерть, как следует из записки Берия, насчитывалось 25 тысяч человек. Из них казнили около 22 тысяч (т.е. 88% от планировавшегося количества). 

Формальное решение о казни (приговор) приняли в апреле 1940 года на нескольких заседаниях члены Особого совещания НКВД СССР: Всеволод Меркулов, Бачо Кобулов, Иван Баштаков. СГВП установила, что по решению этой «тройки», основанному на постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта, в апреле – мае 1940 года были казнены 21.857 пленных и заключенных (65,84% от общего числа 33.368, т.е. 20.940 польских офицеров, полицейских, пограничников и 12.428 гражданских лиц, содержавшихся в трех указанных лагерях и в тюрьмах западных областей БССР и УССР). 

В том числе: в Катынском лесу – 3897 человек из Козельского лагеря, в Калинине – 6295 человек из Осташковского лагеря, в Харькове –4403 человека из Старобельского лагеря – 4403. Итого – 14.595 человек. 

Председатель КГБ ССР А.Н. Шелепин в своей записке Н.С. Хрущеву от 3 марта 1959 года привел несколько иные цифры: в Катынском лесу – 4421 человек; в Калинине – 6311 человек; в Харькове – 3820. Итого – 14.552 человека (на 43 человека меньше, чем по данным СГВП). Согласно записке Шелепина, еще 7305 человек чекисты казнили в лагерях и тюрьмах на территории БССР и УССР. Военный историк полковник А. Шарков указал в 2004 году в газете «Республика», что из них 3870 человек в БССР, 3435 человек – в УССР. 

Такие же цифры назвал С. Снежко, заместитель генерального прокурора Польской Республики, на пресс-конференции в Минске 16 сентября 1994 года. 

5. Кого казнили и почему? 

В конце февраля 1940 года НКВД СССР готовился к отправке в лагеря ГУЛАГа на Камчатке большей части осташковского контингента со сроками заключения от 3-х до 8 лет, а остатка – в местные тюрьмы. Но в последний момент планы высшего руководства изменились. Сталина 2 марта 1940 года сказал Берия, что польских офицеров, полицейских и чиновников надо не заключать в лагеря и не ссылать, а расстреливать. 

Закрепив 28 сентября 1939 года «Советско-германским договором о дружбе и границе» ликвидацию польского государства, Сталин и Гитлер, каждый со своей стороны, предприняли далеко идущие меры по подрыву самих основ польской государственности. Массовые казни и депортации поляков, превращение их в рабов – заключенных трудовых и концентрационных лагерей, уничтожение гражданского населения – все это элементы политики геноцида, вызванной желанием уничтожить навеки само понятие «Польша». 

Узники Козельска, Старобельска и Осташкова представляли собой часть польской военной и интеллектуальной элиты. Они были полны решимости вступить в борьбу за восстановление независимости своей страны, в том числе на отошедших к СССР территориях. Следовательно, по логике Сталина и его приближенных, носителей инакомыслия надо было ликвидировать. Нельзя забывать и о той ненависти, которую питал «вождь народов» к польскому офицерству, заставившему его испытать в 1920 году горечь сокрушительного поражения.