Мир Политики

ЛЮТВА - ЛИТВА 

Важнейшим звеном для доказательства этого является следующий факт. Ранее я уже писал о том, что поморский князь Богуслав I в 1214 году имел печать, которая почти идентична печати ВКЛ «Погоня». Но самое интересное: польский историк Ежи Довят сообщает: «Богуслав I, князь Западного Поморья, титуловался princeps Liuticorum» (Dowiat Jerzy. Pochodzenie dinastii zachodnio-pomorskiej i uksztaltowanie sie terytorium ksiestwa Zachodnio-Pomorskiego. // Przeglad historyczny. Tom XLV. Zeszyt 2-3. Warszawa, 1954). (Обращаю внимание на важное обстоятельство: в последующем поморские князья такого титула уже не имели.) 

Беларуский историк Здислав Ситько это трактует как «князь лютичей, лютицкий», однако в Папских буллах королевство Миндовга через полвека именуется тоже как Liutowa, то есть ЛЮТОВА. 

Как видим, никакого четкого разграничения между Лютвой лютичей и нашей Литвой в XIII веке не существовало - так как это и были идентичные понятия (а точнее, Лютва просто ушла к нам с Поморья). И, кстати говоря, наше нынешнее празднование 1000-летия Литвы является, по сути, празднованием вовсе не нашей Литвы, а упомянутой в Кведлинбургских анналах Лютвы лютичей. К сожалению, даже сегодня многие беларуские историки этого не в силах понять. Например, Здислав Ситько писал по этому поводу в статье "Возвращаемся к литве" ("ЛiM", 13 октября 2000 г.): 

"Как изложено в Кведлинбургских анналах под 1009 годом: "in konfinio Rusciae et Lituae", это значит, между Русью и Литвой, был убит известный христианский миссионер Бруно-Бонифаций из Кверфута. Папа Ян VII посылал его в Польшу, Венгрию, в Киев, к печенегам, наконец, к ятвягам. В 1004 году Бруно был при дворе польского короля Болеслава Храброго, и в свой последний миссионерский путь выбрался, видимо, оттуда же. Вероятно, это путешествие и финансировал польский король. 

Согласно преданию, Бруно крестил "над Бугом самого князя Натимира", из-за чего оба и погибли, ибо ятвяжские жрецы решительно выступили против попытки христианизации. Тело миссионера выкупил Болеслав Храбрый. Безусловно, он хорошо знал, куда направлялся Бруно, к кому обращаться, чтобы выкупить тело миссионера (святой Бруно сейчас назван опекуном Ломжицкой диатезии). 

На прибужском Подляшье локализовал (без ссылки на конкретные поселения) место гибели Бруно и известный польский исследователь Г. Ловмяньский. Комментируя в своей книге "Русь и норманны" сведения "Кведлинбургских анналов", он сделал вывод: "Из этих записей видно, Русь доходила до территории прусов". Удивляет, что в выражении "in confinio Rusciae et Lituae" Г. Ловмяньский якобы не заметил слова Lituae. Нельзя же сказать, что этот просвещенный ученый, автор многих трудов по истории Литвы (Великого Княжества Литовского) отождествляет прусов с литвой. Видно, таким образом, Г. Ловмяньский обошел вероятный вопрос: как же так получилось, что по-над Бугом на ятвяжской (или дреговичской) земле, которая с 981 года принадлежала киевскому князю Владимиру Святославовичу, была еще и литва? Место же поселения этого якобы балтского племени западней Немана никем, в том числе и самим Ловмяньским, не локализуется". 

Ранее я уже указывал, что в Кведлинбургских анналах в то время Киевское Государство никогда не упоминалось как "Русь", а упоминалось только как "греческая колония" или "провинция Греции" (видимо, по факту недавнего принятия Киевом греческой веры). А вот "Русью" в анналах называется только Полабская Русь, которая с землями нашего Новогрудка (и даже с Жемойтией) НЕ ГРАНИЧИЛА. Зато Лютва лютичей как раз была погранична Полабской Руси. Поэтому совершенно понятно, что в анналах под 1009 годом говорится не о нашей Литве и не о Руси Киева, а о близких и пограничных немцам Полабской Руси и Лютве лютичей. 

Сопротивление историков Летувы в этом вопросе понять можно: ведь они фантазируют о том, что Литва родилась якобы в Жемойтии – и «какие-то лютичи» в этой ненаучной фантастике совершенно лишние, не укладываются в сей вымысел. Но почему происхождение нашей Литвы от Лютвы лютичей упрямо не хотят признавать и беларуские историки - вызывает только удивление... 

Титул Богуслава I princeps Liuticorum позволяет сделать следующие выводы. 

1. До 1219 года Литва располагалась не на территории будущего ВКЛ, а в Западном Поморье. Кроме того, еще там ее гербом была "Погоня". 

2. Там Литва явно означала Лютву лютичей, и при создании ВКЛ Миндовгом в середине XIII века уже наша Литва еще именовалась Лютвой, сохраняя указание на свое происхождение от народа лютичей. 

3. С 1214 по 1221 годы под напором чудовищной немецко-польской экспансии происходит миграция лютичей из Западного Поморья к Неману (и, очевидно, в том числе неудачная попытка захватить в Пруссии земли восточных балтов скаловитов в устье Немана примерно в 1221 году – так как это нападение, упомянутое в «Хронике земли Прусской» Петра из Дусбурга, в то время могли осуществить, судя по всему, только лютичи из Западного Поморья). Выше по Неману в районе Новогрудка князья лютичей Русковичи и Булевичи создают новую Литву. 

Важен тот нюанс, что западные балты Поморья были все-таки этнически значительно ближе для ятвягов, чем славяне: объединял язык, общая культура, общая языческая религия. Придя выше по Неману к землям Ятвы, в 1219 году мигранты заключают договор о границах с галицко-волынскими князьями. Где эти новоприбывшие с Западного Поморья князья и перечислены подробно. Обращаю внимание, что НИКОГДА РАНЕЕ ОНИ ТУТ НЕ БЫЛИ НИКОМУ ИЗВЕСТНЫ. Как и само название «Литва» или «Лютва». 

Правили до Миндовга всей этой новоявленной Литвой два главных литовских (то есть лютичей) рода: Булевичи и Рускевичи (Русковичи). Ясно, что они сумели договориться только с Королевством Русь Галиции и Волыни (тогда уже обособленном от Киева и даже собиравшемся принимать католичество и власть папы Римского). А вот Киев и отпрыски киевских князей, которые ранее земли Новогродека-Новогрудка отвоевали в колонию у местных ятвягов, с приходом сюда литовских чужаков никак не были согласны. Назревала война, и лютичи Булевичи и Рускевичи закономерно обратились за помощью к королю Пруссии Рингольду – так как он ранее и был их союзником (Пруссия как бывшая колония Полабской Руси собирала у себя всех мигрантов с Полабья и Поморья – князей с их народами – уходивших от немецко-польской экспансии). 

Конфликт между новоявленной Литвой лютичей и киевлянами крайне обострился к 1230 году: без помощи Пруссии лютичи могли не устоять. Судя по всему, Булевичи и Рускевичи пообещали Рингольду (отцу Миндовга) некие права на Литву – в обмен на ее защиту от Киева. В 1230 году прусский король Рингольд приходит на помощь к Литве и воюет с киевлянами за ее свободу от них. Битва произошла на правом берегу Немана, возле деревни Могильно. Были разгромлены и убиты украинские князья Давид Луцкий и Дмитрий Друцкий с их киевскими дружинами. Одновременно взбунтовался народ в Полоцке, и Рингольд без труда и его присоединил к своим новым владениям. 

Кривичи и ятвяги (то есть обе части древнебеларуского этноса) ненавидели киевлян и проклинали русское иго Киева, от которого хотя и освободились уже давно к этому времени (власть Киева над Полоцким Государством длилась только около 70 лет), но русины Киева постоянно снова пытались закабалить в свое рабство наши земли. Совершенно понятно, что кривичи и ятвяги видели в лютичах-поморах не только БРАТЬЕВ западных балтов (с тем же языком и культурой), которые весьма отличались от киевлян-русинов, мало похожих на древних беларусов. Но видели в Литве лютичей и ЗАЩИТУ ОТ КИЕВА. Который хоть и утратил тогда из-за распрей былую силу, но все равно продолжал претендовать на наши земли. 

Экспансия татар изменила всю политическую ситуацию в регионе. Если верить историкам, Батый пытался собрать под свое управление все тюркские и финно-угорские народы, для чего захватил финно-угорскую Суздальскую землю (страну Моксель, как она тогда называлась от названия народа мокша-моксель под его властью, а князья ее пошли со своими войсками вместе с татарами захватывать Европу, где в Венгрии все и погибли) – и шел по следам сбегающих с Поволжья в Румынию и Венгрию финно-угорских народов. Якобы он предложил киевским князьям не воевать с ним и пропустить его войска, так как этнически русины не являлись целью похода Батыя, но те по своей глупости решили ввязаться в войну – и были разгромлены. В наши земли кривичей и ятвягов (в новоявленную Литву) татары не пошли по этой же причине – мы их этнически не интересовали, как равно их не интересовали и шведы. В сложившейся ситуации русины Киева стали искать у нас уже СОЮЗА для борьбы с татарами. Что способствовало укреплению Литвы – а земли Киевской Руси теперь сами уходили под нашу власть, видя в ней единственную защиту от Орды татар. 

Такая реконструкция событий кажется вполне логичной. Сразу исчезает все, что казалось ранее историкам «противоречивым». Как кажется, этот «исторический детектив» о появлении у нас Литвы – наконец раскрыт (или, во всяком случае, версия событий кажется наиболее правдоподобной). Далее все уже более-менее ясно – с приходом к нам после смерти прусского короля Рингольда (1242) его сына Миндовга. Который в 1252 году принял католичество при короновании папой Римским на короля Литовского, в 1255 от него же получил разрешение короновать сына Войшелка (Василя) на Короля Русского – как правителя Галицко-Волынского Королевства Русь, вошедшего в состав ВКЛ при породнении рода Миндовга с родом галицко-волынских русских королей. При этом в основе лежал еще первый договор 1219 года между Литвой и Русью Галиции, который заключался лютичами Булевичами и Рускевичами без всякого участия Пруссии (Рингольда и потом Миндовга – как создателей ВКЛ). 

ЛИТВА в этой концепции не имеет никакого отношения ни к прусским королям Рингольду и Миндовгу, ни тем более к туземной тогда Жемойтии. А сам поиск истоков нашей Литвы – заключается в изучении истории первых наших князей Литвы лютичей Булевичей и Рускевичей – и их родины в покинутом ими Поморье. Где, напоминаю, у князей и была гербом наша «Погоня» - наиболее близкая ей вариация. 

При этом хочу предостеречь читателей от ошибочного обобщения, что «беларусы появились с Полабья и Поморья». Это заблуждение высказал один наш читатель, который писал: «Не вызывает спора, что беларусы и русские пришли из Полабья». 

О «происхождении русских из Полабья» вообще речи идти не может, так как единственные пришлые славяне в России – это несколько тысяч ободритов русского князя Рюрика из Любека, они быстро растворились в финской Ладоге среди местных саамов и других племен. А славянизацию (по языку, не по генам!) финской России осуществлял все-таки Киев, а не основанный Рюриком Новгород (от Рюрика в Новгороде осталась лишь привнесенная им Русь – до этого там неизвестная). 

У нас число мигрантов с Полабья и Поморья было, конечно, на порядки большим. По моим оценкам, к нам в Западную Беларусь (сердце ВКЛ) с 1200 по 1340-е годы бежало от немецко-польской экспансии около 100 тысяч из народов Пруссии и около 150 тысяч из народов Полабья и Поморья. Я встречал оценки, что к нам мигрировало до 300 тысяч человек, что кажется вполне возможным, учитывая неожиданный и «необъяснимый» «взлет ВКЛ» как могущественнейшей державы региона, появившейся внезапно на земле Ятвы ятвягов. И, кстати, неудивительно, что в это время к нам одновременно стали бежать с Европы и евреи – ибо мы тогда тут выступали эдакими «США» для всех мигрантов. 

Видимо, отсюда имеет истоки и знаменитая беларуская толерантность – ведь наша Литва создавалась как СТРАНА МИГРАНТОВ. При этом существенно, что мигранты пополняли главным образом наше городское население. Сегодня уже никто не помнит, что, например, в те века Полоцк являлся самым большим городом всей Восточной Европы. Его население превышало 100 тысяч человек, и такие столицы, как Краков, Киев, Москва, Прага, Львов, Вена, Берлин, Кенигсберг, Рига, Варшава – по сравнению с ним были сущими деревнями. Эта миграция способствовала огромной урбанизации нашей Литвы-Беларуси, что в свою очередь вело к высоким темпам цивилизационного и технологического развития – так ВКЛ стала ЛИДЕРОМ РЕГИОНА, ведущим ПОЛЮСОМ силы в Восточной Европе: силы в первой очередь цивилизационной, и уж затем как итог этого – силы военной. 

Перед нашей мощью была бессильна даже Великая Орда, собравшая в себе все силы нынешней России. В 1271 году в Окуневской битве мы разгромили полчища московских и ордынских князей-ханов, пытавшихся захватить ВКЛ. С этого времени литвины-беларусы всегда наводили ужас на московитов и татар Орды. 

Показательна в этом и Куликовская битва 1380 года, в которой Андрей и Дмитрий Ольгердовичи привели наши литвинские полки, защищая Москву от Орды (напомню, что в 1373 году Ольгерд захватил Москву в состав ВКЛ, и его сыновья в Куликовской битве воевали за Москву именно как за субъект ВКЛ – чего по понятным причинам не хотят признавать шовинистические московские историки). В этой битве руководившие ей Андрей и Дмитрий Ольгердовичи пустили местных финнов Москвы (народ мокша) в мясорубку как «затравку» для Мамая (а сам московский князь Дмитрий Донской воевал там в первых рядах, переодевшись в ратника, так как, видимо, хотел в случае поражения представить все так, что «его литвины заставили воевать»). Когда казаки и генуэзцы Мамая (в войске которого, кстати, татар не было – татары воевали в составе войска Дмитрия Донского за Москву) стали одолевать московитов – в дело вступил засадный полк Ольгердовичей, беларусы-литвины. Они существенно отличались от московского войска финнов мокша и татар, которое весьма верно как сущий сброд изобразил на своей знаменитой картине «Утро на Куликовом поле» художник Васнецов. Хоругви ВКЛ из Полоцка и Брянска были закованы в броню по всем нормам европейского рыцарства, на белых щитах был красный шестиконечный крест Евфросинии Полоцкой (он же на щите всадника «Погони»), на знаменах – «Погоня». Увидев, что в битву ввязались еще и рыцари ВКЛ, войска Мамая предпочли бежать, так как армия ВКЛ в то время имела репутацию непобедимой. Она, напомню, через 30 лет в пух и прах разгромила Тевтонский Орден в Грюнвальдской битве. 

О Куликовской битве я тут вспомнил только потому, что даже она является победой нашей Литвы и нашего ВКЛ над Мамаем – а вовсе не «победой Руси над Ордой» или «победой Москвы над Ордой», как нагло врут все российские историки. Через два года после этой победы Дмитрий Донской посчитал нужным «освободиться от власти ВКЛ» и попытался ее свергнуть, за что был выгнан из Москвы внуком Ольгерда юным князем Литовским Остеем, который был ВКЛ назначен «губернатором» для новоприсоединенной к Литве туземной Московии (эдакий наш «генерал-губернатор Муравьев» для тогдашней Москвы). Он выгнал Дмитрия Донского в Кострому вместе с женой (отобрав у жены все ценности). Тот в обиде обратился к Тохтамышу за помощью, и в 1382 году Тохтамыш сжег Москву, убив внука Ольгерда юного князя Остея, освободив Москву от власти ВКЛ и вернув туда на княжение Дмитрия Донского. 

Эта «эпопея» пребывания Москвы в составе ВКЛ в 1373-1382 годах с произошедшей тогда Куликовской битвой именно как битвой ВКЛ против Мамая – конечно, принципиально замалчивается российскими историками, которые все извратили и наврали на свой манер. Но она показывает масштабы МОЩИ ВКЛ в то время: мы владели и самой Москвой. Которая, правда, всегда от нас пряталась за широкую спину Орды. В то время ВКЛ являлось самым большим государством Восточной Европы (от Балтийского до Черного моря, от Пруссии до Москвы) – и самым сильным государством Восточной Европы. 

Однако наша нация и величие ВКЛ создавались не только и не столько мигрантами из Полабья, Поморья и Пруссии, но во многом – нашими исконными жителями: на Западе Беларуси это была Ятва ятвягов, на Востоке Беларуси – это Полоцкое Государство кривичей, имевшее до Литвы богатое культурное развитие под влиянием Византии. А сами наши предки, как показывают исследования антропологов и генетиков, «ведут свою родословную непрерывно не менее как 130-140 поколений, это означает – самое позднее с середины 2-го тысячелетия до нашей эры» (Мікуліч А.І. Беларусы ў генетычнай прасторы: Антрапалогія этнасу. – Мн.: Тэхналогія, 2005.). 

Эта генетическая устойчивость беларусов показывает две главные вещи. Во-первых, мы на тысячи лет старше юной расы славян, появившейся лишь в IV веке. И никакого «славянского вливания» в нашу древнюю кровь западных балтов генетики и антропологи не находят (а западные балты – древнейший индоевропейский этнос, существовавший еще до появления не только славян, но и германцев и романцев). То есть, это показывает, что всякие рассуждения о том, что «к нам пришли когда-то славяне», - являются ненаучными фантазиями. Никакие славяне к нам никогда не приходили (разве что ляхи и ободриты создавали у нас свои малочисленные колонии, существование которых никак не отразилось на нынешней картине генофонда беларусов). Одним словом, можно поставить жирную точку в этом вопросе: никаких славян в генах беларусов НЕТ. 

И следует перестать мусолить фантазии о том, что беларусы – «восточные славяне». Мы в принципе не можем быть никакими «славянами», так как генетически неизменны минимум 3500 лет – когда никаких славян не существовало (и еще неизвестно было, появятся ли они когда-нибудь вообще). Наши гены – не славянские, а куда как более древние западно-балтские, и сохранились с тех пор в неизменном виде (для сравнения: у украинцев и русских генофонд крайне юный по сравнению с нами). 

И второе: массовая миграция полабцев, поморян и пруссов к нам во время создания ВКЛ – никак не отразилась на общей картине генофонда нашего населения. Почему? Ответ очевиден: эти мигранты по генам были нам ближайшей родней. То есть – к нам вернулись наши генетические братья. А не люди с другими генами. 


ПО СЛЕДАМ ЛИТВЫ 

Интересное исследование на эту тему под названием «По следам литвы» опубликовал Здислав Ситько в ряде номеров газеты «Наша слова» (№№26-37, 2007). Перескажу некоторые мысли этой работы (в моем переводе на русский язык) и попытаюсь дать им свой комментарий. 

Факт «переселения западных славян» на территорию Беларуси давно признавался некоторыми учеными. В 1920-х годах летувисский лингвист К. Буга и археолог А. Спицин высказывали мысль «про западное происхождение кривичей» (Седов В.В. Восточные славяне в VI-XIII вв. // Археология СССР. М., 1982. С. 58). Аналогичные мысли высказывал российский исследователь В.Б. Вилинбахов (Slavia occidentalis. T. 22. Poznac, 1962. C. 253.). 

Об этом же писали российские лингвисты Ф.П. Филин, М.И. Толстой и их беларуский коллега Ф. Климчук, который исследовал древние языковые параллели между беларуским и западнославянскими языками (Беларуска-польскiя iзалексы. Мн., 1975. С. 59.). 

На основе исследований лингвистов и анализе «археологических материалов из раннесредневековых поселений и могильников Беларуси» московский археолог В.Б. Перхавко сделал вывод о наплыве в наш край культуры «западнославянского этноса, особые элементы которой выявлены практически на всех этапах развития культуры раннего средневековья» (Перхавко В.Б. Западнославянское влияние на раннесредневековую культуру Белоруссии. // Древнерусское государство и славяне. Мн., 1983. С. 26.). 

При этом он указывал: «В X-XI веках этническое влияние западных славян не охватывало всей территории Беларуси, а непосредственно затронуло только сравнительно редко населенные западные районы междуречья Днепра и Немана, между Западным Бугом и Понемоньем [Это как раз земли Литвы Новогрудка. – В.Р.]». 

Сравнение топонимики Беларуси и Полабья (вместе с Поморьем) показало полную идентичность. Огромную работу провела польская исследовательница М. Ежова (Jezowa M. Slowianskie nazwy miejscowe wispy Rugii), часть ее выкладок приводит в своей статье Здислав Ситько. Сотни беларуских топонимов имеют свои аналоги в Полабье и Поморье – чего, конечно, нет у украинских топонимов (и тем более русских, которые почти все – финские). 

Ежова приводит данные в четырех пунктах: 1) основа слова в славянских (или, я уточняю, западно-балтских) диалектах; 2) славянское (или западно-балтское) поселение из немецких документов (рядом год документа); 3) современное название поселения в Германии; 4) современное название поселения в Беларуси. 

Приведу лишь несколько примеров из огромного списка. Наш город Гомель имел своего «двойника» в Полабье – Gamele (1397), нынешнее немецкое название Gamehl. Название происходит от славянского (или западно-балтского) хьmele. Кстати, это ставит точку в давнем споре лингвистов о происхождении загадочного названия «Гомель» (в школьном учебнике Беларуси сегодня приводится вообще анекдотичная «версия»: дескать, возле города была мель, и оттуда кричали судам: «Го! Мель!», так, мол, и произошло название этого города – что просто смеху подобно). 

Город Раков имел «старшего брата» в лице полабского Racowe (1232), ныне германский Rakow. Смиловичи – Smilowe (1219), ныне германский Schmilau. Обращаю внимание, что Racowe и Smilowe – явно западно-балтские, а не славянские топонимы, так как кончаются на «we», что аналогично «wa» в наших названиях Литва, Ятва, Крива, Дайнова, Мазова. 

Аналогично Поставы – Pastowe (1291), ныне в Германии Pastow. Глубокое (от glabok) – Glambeke (1186), ныне немецкий Glambeck. Зельва – Selow (1270), ныне Selow. Лепель – полабский Lepel (1236). Мир – полабский Mirowe (1230). Жыличи – Zylitze (1353), ныне Silz в Германии. Столбцы – Stolp (1274), ныне Stolpe. Язвины – Jazwini (1232). И т.д., и т.п. 

Чем объяснить это УДИВИТЕЛЬНОЕ совпадение наших беларуских топонимов с топонимами Полабья и Поморья? Конечно, нельзя полагать, что полабцы и поморяне, мигрируя к нам, стали называть села и города своими старыми названиями. Такой взгляд является упрощенным и, по-научному, вульгарным. Дело в другом: наши топонимы СОЗДАВАЛИСЬ ПО ТЕМ ЖЕ ЯЗЫКОВЫМ ПРИНЦИПАМ, как и топонимы Полабья и Поморья. То есть, их создавал ТОТ ЖЕ НАРОД. 

Вообще говоря, на мой взгляд, все топонимы Беларуси можно разделить на три неравные группы. К первой можно отнести ляшские топонимы – то есть это города, которые были у нас некогда основаны ляхами, а потому имеют своих «близнецов» по названию именно и только в Польше ляхов. Это Минск (в Польше еще три Минска, и ни одного Минска нет больше нигде в мире, в том числе в Украине и тем более в финской России). Это Полоцк (Полотеск) – в Польше ее «близнец» такой же древний Плоцк (тоже исконно Плотеск). Это Брест (Берестье) – у ляхов есть тоже свой Брест. И еще несколько городов. 

Вторая группа – названия, которые появились под влиянием нашей западно-балтской среды и являются уникальными, нигде в мире больше не дублируются. Это Вильно, Ковно, Гродно, Лида и др. Вильно – достаточно юный город, основанный князьями ВКЛ на реке Вилии, показательно тут особое словообразование: Вильня (ляхи его стали называть «Вильно» по нормам славянского языка). Вильня, Ковня, Городня – западно-балтские, а не славянские топонимы, позже в Речи Посполитой измененные на ляшский манер. Для иллюстрации давайте сравним с названием «Псков»: имя городу дала финская река Плесква, он назывался изначально славяноязычными колонистами в этом финском регионе как «Плесков», а затем сократился до просто «Псков». Так вот если бы его называли литвины-беларусы, то он бы по нормам нашего языка назывался как Псковня (или на славянский манер ляхов Кракова – Псковно). 

Что касается Лиды (столицы княжества Дайнова), то истоки топонима являются кромешной тайной, так как давно утерялось вообще все, что было связано с этим народом и княжеством, вошедшим в беларуский этнос. Когда-то славная история Дайновы стала с веками легендой, потом легенда стала мифом, а потом умерли все, кто помнил этот миф. Осталось только имя столицы Дайновы – Лида. Но что оно означает – уже никто не знает. Прямо как во «Властелине колец» Толкиена, где точно так история предков затеряна и забыта в песках времени. 

Третья группа – и самая многочисленная – это топонимы Беларуси, абсолютно совпадающие с топонимами Полабья и Поморья. Конечно, еще до исследований польских ученых многие исследователи обращали внимание на это поразительное обстоятельство. Например, на этом основании историки Ф. Буяк и Г. Лавмянский находили в Полабье и Поморье «изначальное место жительства радимичей» (Седов В.В. Восточные славяне в VI-XIII вв. С. 157.). 

Беда в том, что никакого народа «радимичей» на территории Беларуси никогда не существовало. Не хочу тут отвлекаться на этот вопрос, а лишь обращу внимание читателя, что у всякого народа было и название своей земли: у ятвягов – Ятва, у кривичей – Крива, у дайновичей – Дайнова, у мазуров – Мазова. Но знаем ли мы название земли радимичей? Нет. Мы можем только гадать, как она могла бы называться: то ли Радзима, то ли Радива, то ли вообще Родина. Никакого названия земли радимичей как некоего административного образования летописи не знают. А потому и не было никаких «радимичей», ими, судя по всему, называли племена или ятвягов, или кривичей. 

Кстати, в этом ряду и такие фантомы Истории, как Черная Русь и Белая Русь – в средние века ни один народ не называл себя «чернорусинами» или «беларусинами». Не было народов – не было автоматически и таких земель с этими названиями. Они – плод фантазии современных авторов. 

Но главное вот в чем. Я В КОРНЕ НЕ СОГЛАСЕН с суждениями ученых школы покойного академика В.В. Седова, столпа советской исторической науки, о том, что, дескать, наши полабские и поморские топонимы объясняются миграцией к нам народов Полабья и Поморья (что разделяет и Здислав Ситько). Это предположение просто притянуто за уши, так как миграция касалась нашей Западной Беларуси, где вокруг Новогрудка и было основано ВКЛ мигрантами, а топонимическая идентичность присуща как раз всей территории Беларуси. 

Поэтому, полагаю, нам следует все поставить с головы на ноги. Именно потому в Полабье и Поморье были идентичные с нашими топонимы – что именно с нашей ДРЕВНЕЙ территории туда ранее мигрировало наше население западно-балтов, заселяя эти земли. Европейские летописи это отражают: в IV веке к нашествию готов в Европу присоединились племена с территории Беларуси – «гуты» или «гепиды». В Полабье их смешение с фризами, германцами и кем-то еще (что загадка) создало этнос славян, но многие западные балты не стали славянами и сохранили свое этническое лицо (в первую очередь – лютичи-лютвины страны Lettowe, а также лужицкие сорбы). 

Идентичность наших топонимов (и фамилий на «-ич», и антропологии, и прочего, прочего) объясняется, таким образом, вовсе не тем фантастическим предположением, что полабцы и поморы нас в позднем средневековье заселили, а тем, что МЫ САМИ ЯВЛЯЛИСЬ РОДИТЕЛЯМИ полабцев и поморов. Да просто на карту Европы взгляните: Беларусь лежит на пути из Азии в Европу, в центре этого коридора. Любые походы в Европу (как и тот же поход готов) неминуемо проходят через нас. Ясно, что мы просто обязаны были по своему географическому положению участвовать в этих судьбоносных событиях. Родивших миру, в том числе, этнос славян в IV-VI веках. 

Подведу итог. Полагаю, что схожесть топонимов Беларуси и Полабья с Поморьем объясняется только тем, что само население Полабья и Поморья являлось исконно выходцами с земель нашей Беларуси. Это были потомки тех «гутов» или «гепидов», которые у нас присоединились к походу готов в Европу – и там, в Полабье, обособились – но продолжали сохранять пуповину связи с нами. И именно по этой причине они от немецкой экспансии в XI-XIII веках уходили именно к нам, а не к жемойтам, ляхам или украинцам-русинам, где они никому не были нужны. Жемойты, ляхи и украинцы не были им РОДНЫМИ, а мы – именно мы – БЫЛИ ИМ БЛИЖАЙШЕЙ И ЕДИНСТВЕННОЙ РОДНЕЙ. 

Фактически, немцы изгоняли полабцев и поморцев – к нам НА ИХ ИСКОННУЮ РОДИНУ. Только так можно объяснить эту огромную к нам миграцию – и только так можно объяснить создание у нас великого государства ВКЛ «на пустом месте». И, наконец, это объясняет и тот вроде бы необъяснимый факт, что генетически и антропологически с этой массовой миграцией БЕЛАРУСЫ НЕ ИЗМЕНИЛИСЬ. 

А все просто: беларусы с этой миграцией и не могли измениться генетически и антропологически, так как К НАМ ВЕРНУЛИСЬ БЕЛАРУСЫ. А не какой-то чуждый нам по генам народ. К нам вернулись наши единокровные братья. Потому и были у них топонимы Полабья и Поморья, идентичные нашим. 

Такой взгляд на НАШИ ИСТОКИ, согласитесь, заставляет совсем иначе взглянуть на сам вопрос об истоках Литвы и ее 1000-летии. 


ИСТОКИ 

Беларусы – древнейший народ Европы, более чем в два раза древнее всех славян. Сами понятия «Русь» и «Литва» (как я считаю, появившиеся где-то 2000 лет назад из тотемов рыси и волка-люта) – сущие дети по сравнению с древнейшим нашим этносом, который еще до славян, до Руси и до Литвы уже существовал в хрониках как «гуты» или «гепиды». Кстати, в Летуве нас называют именно «гутами», а не «беларусами». 

Мы имели разные имена: от гутов и гепидов (с IV века по VIII) – до ятвягов и кривичей (с VIII по 1220), затем литвинов (1220 – 1840) и с 1840 года беларусов (название изобретено царизмом). 

С сожалением должен признать, что среди нас есть и махровые неучи, которые ничего об истории нашего народа гутов-литвинов-беларусов не знают и его появление находят только в 1922 году – дескать, Ленин нас придумал, создавая СССР. 

Это не так. 

Мы не родились с созданием СССР в 1922 году. Мы не родились и в 1840 году, когда царизм России после нашего второго антироссийского восстания 1830-31 годов повелел нас переименовать из литвинов в «беларусы», запретив само слово «Литва». 

Но мы не родились и в 1219 году (еще до основания ВКЛ Миндовгом), когда стали называться литвинами и Литвой – от князей лютичей Булевичей и Рускевичей. 

Не родились мы и в IХ веке, когда мы назывались ятвягами и кривичами. 

Не родились мы и в IV веке, когда мы назывались гутами или гепидами. 

Наш народ существует в неизменном генетически и антропологически виде минимум 3500 лет. 130-140 поколений. Это – очень и очень древний возраст для европейского народа (подобного о себе не может сказать ни один – НИ ОДИН, подчеркиваю – другой европейский народ, так как все в Европе переселялись с места на место и смешивались с другими этносами, а вот мы одни жили тут всегда, оставаясь в стороне от процессов возникновения романской, германской и славянской групп, родившихся в «европейском котле наций»). И наши истоки беларусов столь древние, что никакой памяти о них просто не сохранилось. Но народ остался тем же: 3500 лет мы генетически и антропологически неизменны, идентичны нашим предкам, которые населяли Беларусь еще во времена строительства египетских пирамид, еще до возникновения Древней Греции и Древнего Рима. 

Конечно, 1000-летие Литвы – это ВЕЛИКИЙ праздник для всех беларусов, которые и являлись в Литве ТИТУЛЬНОЙ НАЦИЕЙ ЛИТВИНОВ. Это праздник нашей 1000-летней ГОСУДАРСТВЕННОСТИ – нашей ВЕЛИКОЙ СТРАНЫ ВКЛ. Но все-таки мы, беларусы, на тысячи лет древнее и даже самой Литвы.