Мир Политики

ШВАЙПОЛЬТ ФИОЛЬ – ПЕРВЫЙ РУССКИЙ КНИГОПЕЧАТНИК 

Михаил ГОЛДЕНКОВ
«Аналитическая газета «Секретные истории» 

С 1465 года по 1500 год в Европе было издано более десяти миллионов экземпляров книг, в том числе и на славянском языке, включая русский. Однако первого русского типографа звали вовсе не Иван Федоров, и даже не Франтишек Скорина, а Швайпольт Фиоль. Его четыре книги, изданные большим тиражом, разошлись по всем православным городам Великого княжества Литовского от Львова до Вильно, достигнув и Черногории. Как бы много ни печатал русских книг Фиоль, сам он – неизвестная страница русской истории. 

ПОИСКИ В АРХИВАХ 

Он был по национальности франком, т.е. немцем их Франконии. За четверть века до первой книги Франциска Скорины, Фиоль издал в польском Кракове первую из известных в мире русских книг под названием «Октоих Швайпольта Фиоля», выпустив в том же году и вторую книгу. Сразу оговорюсь, что понятие «русский» в нашем контексте не имеет ничего общего с Москвой и московским государством вообще, которое являлось улусом Золотой Орды. Русский язык XV века – это прежде всего язык РПЦ Киева (Руси), на котором также писали православные литвины ВКЛ. 

Как о первом славянском (русском и православном) печатнике о Фиоле молчат не только Российская энциклопедия, но даже и более точная Беларуская. Но о жизни и деятельности этого человека в Кракове рассказывают 49 документов, извлеченных из краковских архивов и опубликованных в 1922 году польским историком Яном Пташником (Jan Ptasnik, 1876-1930) в монументальном своде документов «Краковские типографы XV и XVI столетий». 

Швайпольт Фиоль происходил из небольшого города Нойштадта на Айше. Это можно точно установить по записи 1479 года в книге, в которой регистрировалось принятие чужеземцами краковской юрисдикции. Запись гласит: «Schweipoldt Fyol von der Newnstad an der Eysch perlenhaftir ius habet et litteram; dedit 3 fertones». Вторично название этого города, на этот раз в латинской транскрипции: «Schwaipoldt Fail, de Nova civitate apud Esch» — сопровождает имя мастера в его завещании, составленном 7 мая 1525 года. 

Несмотря на столь недвусмысленные указания, в украинской литературе 1960-х годов появились ничем не подтвержденные заявления о том, что Швайпольт Фиоль был на самом деле Святополком Фиола, русином из предгорья Карпат. Украинский исследователь Александр Орос заявил, что первые славянские книги печатал не Швайпольт Фиоль, а якобы некий монах из Грушевской обители в Закарпатье, имя которого осталось неизвестным. Колофоны же книг с издательской маркой, в которых указано имя Фиоля, Орос объявил поздней подделкой. 

Однако Фиоль – это не фальсификация, но факт. Документально подтвержденный. В записи 1479 года о принятии краковской юрисдикции специальность Фиоля обозначена как perlenhaftir. Примерный русский эквивалент этого слова — золотошвей. Так называли мастеров, которые вышивали ткани золотыми и серебряными нитями и украшали их драгоценными камнями. Из таких тканей шили торжественные одеяния и покрывала для церковной службы, скатерти, занавеси. Десять лет спустя Швайпольт Фиоль проявил себя в новой ипостаси. 9 марта 1489 года польский король Казимир выдал мастеру привилегию на изобретенную им машину для откачки воды из шахт, предназначавшуюся для свинцовых рудников в Олькуше. Этим изобретением заинтересовался представитель богатого купеческого и банкирского рода Ян Турзо (1437-1508), владевший многими шахтами. Впоследствии он, вместе с краковским патрицием Яном Тешнаром, который был женат на его сестре Марте, финансировал первую кирилловскую типографию. 

Первый документ, который можно связать с книгопечатной деятельностью Фиоля, датирован 26 октября 1489 года. Он был найден совсем недавно – в 1995 году – в Нюрнбергском городском архиве. Опубликовала его в 1998 году Урсула Тиман. Из документа явствует, что Швайпольт Фиоль заключил договор с Якобом Карбесом, который обещал мастеру «выгравировать и юстировать буквы русского шрифта». Это, по всей вероятности, нужно было для изготовлении пуансонов, для последующего тиснения матриц. С этой целью Фиоль специально отправился в Нюрнберг. 18 сентября 1490 года Фиоль появляется в Кракове, где обвинил бакалавра Иоганна и Николауса Сведлера из Нойбурга в краже бумаги, хранившейся у него в мастерской. Подозреваемые вины за собой не признали и обратились в суд с жалобой на оскорбление. Призванный к ответу Швайпольт заявил, что доказательств вины Иоганна и Николауса у него нет, но он сам видел момент кражи. По этому инциденту можно с уверенностью сказать, что в сентябре 1490 года в Кракове уже работала кирилловская типография. 

Якоб Карбес обещал Швайпольту Фиолю изготовить «русский шрифт», но в дальнейшем в связи с изготовлением шрифта упоминается совсем другое имя. Человека, который выполнил этот заказ, звали Рудольф Борсдорф, или Борхторп, который являлся сыном известного в свое время ученого. Рудольф стал студентом Краковского университета; имя его — Ludolfus Ludolfi de Brunszwyczk — можно отыскать в университетском матрикуле. Степени бакалавра он, видимо, не получил, ибо соответствующая запись до сих пор не найдена. В связи с Фиолем Рудольф Борсдорф фон Браунчвих упоминается в акте от 4 февраля 1491 года. Он по поручению Фиоля «вырезал для названного Швайпольта некоторое количество литер и передал их во вполне готовом и юстированном виде этому же Швайпольту, а также исполнил другие его поручения». Обо всем этом говорится в прошедшем времени, что означает, что шрифт, видимо, уже был изготовлен. Предметом же обращения в магистрат стало заявление Борсдорфа о том, что он «никому, кроме Швайпольта, в том числе и себе самому, не будет изготовлять, вырезать и юстировать русский шрифт. Он не будет также давать никому из людей наставления по этому предмету или обучать кого-либо под страхом потери всего своего имущества». 


ПЕРВАЯ ТИПОГРАФИЯ КИРИЛЛОВСКОГО ШРИФТА 

Но каким же образом в сердце католической Польши, в ее столице было допущено изготовление литургических книг для православной церкви ВКЛ, причем немцем-католиком Фиолем? Здесь нужно вспомнить о том, что сидевший на польском престоле король Казимир IV Ягеллончик (1427-1492 гг.) был одновременно и Великим князем Литовским, ну а восточные земли Великого княжества Литовского были обильно населены именно православными литвинами, одной веры с русинами (предками украинцев) РПЦ Киева. (Православные литвины только писали на русинском языке, но говорили на своем литвинском (литовском), который ныне называется беларуским. Как, например, указывал Александр Гваньини, услуживший в то время комендантом Витебска, витебчане говорят на своем литовском языке, но в государственных бумагах и в религиозной литературе используют русинский язык Киевлян. – Прим. Ред.) 

Если поляки пользовались книгами на латыни, т.е. могли молиться по любым привезенным из Германии или Италии книгам, то для русских православных нужно было печатать специально. Этим и занялся Фиоль по поручению самого Казимира. Будучи нормальным образованным королем, Казимир, естественно, понимал, что без книг для православных в ВКЛ, имеющих огромное влияние в стране, никак не обойтись. Политические устремления Казимира лежали в основе традиционной для ВКЛ веротерпимости, культивировавшейся и королевским двором. Все это создавало благоприятные условия для возникновения первой славянской типографии кирилловского шрифта. 

Для Яна Турзо и Яна Тешнара, финансировавших издательское предприятие Швайпольта Фиоля, определяющим был коммерческий интерес. Российские исследователи считают, что кроме сбыта своих книг на восточных территориях польской короны и в Великом княжестве Литовском, Турзо и Тешнар, возможно, рассчитывали распространять их и далее, в Великом княжестве Московском, ибо Москва декларативно перестала быть улусом Золотой Орды в 1480 году. (Более вероятны расчеты на распространение книг в Великом княжестве Тверском и в Республиках Пскова и Новгорода: эти три православные страны тогда были независимы от Орды и от Московии – и имели Киевскую веру; в Москве же была иная вера – несторианского толка, единая с Ордой. – Прим. Ред.) 

Возможно, что такие мысли и были. Но все равно с этим бы ничего не получилось, так как московское православие тех лет жило в глухой изоляции и мало походило на классическое греческое православие, как и на христианскую веру вообще. Поэтому книгами Фиоля в Москве могли лишь печки топить. Россияне мотивируют нацеленность книг на Москву тем, что книг Фиоля много сохранилось в московских и питерских библиотеках. Однако не надо забывать, когда был построен Петербург (лишь спустя 210 лет!). Дело ясное, что книги попали в российские библиотеки именно после захвата Речи Посполитой Россией. Книги, разграбленные у униатов, не уничтожили лишь потому, что они представляли антикварную редкость, были инкунабулами (изданными до 1500 года). 

Соглашаясь с мнением о приоритете коммерческих интересов, нельзя не отметить и определенные просветительские устремления лиц, связанных с деятельностью первой славянской типографии кирилловского шрифта. Немалую роль в ее создании сыграл известный в ту пору немецкий поэт Конрад Цельтис, который в 1489-1491 годах, когда типография Фиоля начинала свою деятельность, жил в Кракове. В своих стихах и прозе он широко пропагандировал книгопечатание и всячески поддерживал Фиоля. Поэт упоминал издателя в своей переписке и позднее, уже покинув Краков, просил друзей прислать напечатанные Фиолем книги. 

Известны четыре издания Швайпольта Фиоля: «Октоих (Осмогласник)», «Часослов», «Триодь постная» и «Триодь цветная». Все это литургические книги православной церкви. Некоторые исследователи пишут, что Фиоль напечатал и пятое издание — «Псалтырь с восследованием». Правда, этой книги пока не найдено. Возможно, что она была задумана, но так и не отпечатана. Все сообщения о ней восходят к единственному упоминанию в труде нижегородского епископа Питирима «Пращица, новосочиненная противо вопросов раскольнических», изданной в Санкт-Петербурге в 1721 году. 

Книги Фиоля можно назвать первыми печатными книгами на кириллице вообще, ибо только спустя три года в 1494 году начала действовать Черногорская типография в монастыре города Цетинье, основанная Иваном Црноевичем и продолжившая работу под руководством его сына Джурджа Црноевича. Это была первая государственная типография на Балканах (территория современной Румынии). Первой православной книгой, выпущенной в этой типографии, был «Октоих первогласник». 

В «Октоихе» и «Часослове» Фиоля имеется колофон, в котором названо имя типографа и указан год выхода книги в свет — 1491. Помещен колофон на последних листах книг, непосредственно под издательско-типографской маркой. В «Триоди цветной» выходных сведений нет, но присутствует типографская марка Швайпольта Фиоля. Отпечатанная тем же шрифтом «Триодь постная» — анонимна; здесь нет ни колофона, ни типографской марки. «Октоих» 1491 года отпечатан в формате in folio. Книга составлена из 22 тетрадей. Все они, кроме последней, восьмилистные. Общее количество листов — 172 (три последних листа оставлены пустыми). 

Сохранилось семь экземпляров «Октоиха» 1491 года и один фрагмент, состоящий из двух листов. Все они находятся в библиотеках Москвы и Санкт-Петербурга, страны, утверждающей, что первая русская книга вышла в Москве в 1564 году. Сохранилось также 26 экземпляров «Часослова» 1491 года выпуска и два небольших фрагмента этой книги, которые находятся в библиотеках Вильнюса, Киева, Кракова, Львова, Москвы, Одессы, Рима, Саратова, Цетинья (Черногория). 

И это прямое доказательство того, что книга вышла большим тиражом и была распространена везде, где понимали русский язык и где жили православные. Ну а даже язык сербов в XV веке – мало чем отличался от русского, и практически не отличался от письменного русского языка. 


ПЕРВОПЕЧАТНИК РУССКИХ КНИГ 

Стало быть, не Франциск Скорина первый русский и вообще славянский кириллический издатель! Но почему-то считается именно он. Хотя во многом Скорина в самом деле был первым: он был литвином из Полоцка, сам «по вере русин», а Фиоль – немец и католик. Скорина не просто выполнял чей-то заказ, но сам занимался переводами библейских текстов с церковно-славянского (болгарского) на русский (русинский). Но здесь важен факт, событие, а этот факт и событие говорят нам, что самым первым издателем русских книг был немец Фиоль и ни кто-нибудь другой. Именно Швайпольта Фиоля нужно считать первым русским книгопечатником. Двадцать шесть лет отделяют первую книгу, выпущенную Фиолем, от первой «Русской Библии» Франциска Скорины. И уж никак нельзя назвать литвина Яна Федоровича (Ивана Федорова) первым русским книгопечатником, который, в таком случае, в 1564 году был лишь четвертым по счету, ибо в 1562 году литовский протестант-арианин Сымон Будный выпустил книгу «Катехизис». 

Ну, а что касается Швайпольта Фиоля, то он не просто сделал какую-то попытку, как Федоров в Москве, но основал типографию со своей собственной маркой. Просветительский же эксперимент Федорова в столице Московии потерпел полный крах – Иван IV сжег ее «еретические» книги, и сам Иван Федоров с помощником бежал обратно в Литву. Во Львове он продолжил спокойно трудиться на ниве книгоиздания. 

Помимо двух упомянутых книг Фиоля сохранилось и 28 экземпляров «Триодей постных», которые находятся в книгохранилищах Варшавы, Киева, Львова, Москвы, Рима, Санкт-Петербурга, Саратова, Софии, Тюмени, Ярославля. Из них по крайней мере четыре полных (если не считать пустых листов), с которыми можно ознакомиться в Российской государственной и Российской национальной библиотеках. 

Четвертое издание Швайпольта Фиоля — недатированная «Триодь цветная» — сохранилась в количестве 21 экземпляра, хранящихся в Брашове (Румыния), Варшаве, Вильнюсе, Кракове, Львове, Люблине, Москве, Нью-Йорке, Риме, Санкт-Петербурге, Сеннтендре (Венгрия). Фрагменты «Триоди цветной» есть во Вроцлаве, Кракове, Львове и Стемфорде (США). Наиболее полный экземпляр, сохранивший все 366 листов, находится в Брашове. Книгу отыскал в октябре 1971 года директор Брашовского музея профессор Эмиль Мику в церкви св. Николая в Шкейа, неподалеку от Брашова. Эта находка стала, пожалуй, наиболее сенсационным открытием в области старопечатной книжности. В настоящее время книга находится в Музее румынской культуры в Брашове. 

Судьба первого русского книгопечатника, тем не менее, не оказалась легкой. По документам известно, что в июле 1491 года он помимо своей просветительской деятельности судился с неким господином Отто из-за денежных дел, которые не относились к типографской деятельности Фиоля. Последний документ этого судебного процесса датирован 1 августа 1491 года. Фиоль был осужден, и 21 ноября он уже отправлен в тюрьму. В этот день его покровители и финансисты предложили в залог краковскому епископскому суду 1000 венгерских флоринов, попросив выпустить Фиоля из заключения. Интересно, что именно в этом документе Швайпольт впервые назван «краковским печатником книг» («Swayboldum impressorem librorum de Cracovia»). 

Суд от 22 марта 1492 года осудил Фиоля за какие-то еретические высказывания, что явствует из приведенного в документе текста очистительной клятвы Фиоля, в которой, в частности, сказано: «...устами и сердцем признаю, что в таинстве святой евхаристии действительно пребывает Бог и что причастие под одним только видом хлеба является достаточным для спасения народа христианского». Однако еще до того, как состоялся процесс, Ян Турзо обратился в высшую католическую инстанцию страны — Гнезненский капитул с просьбой разрешить ему выпустить в свет «русские печатные книги» — те, которые уже напечатаны, и те, которые будут напечатаны впредь. 

13 января 1492 года архиепископ Гнезненский рассмотрел просьбу и решил «убедить Турзо и удержать его от распространения и печатания» помянутых книг. Имя Швайпольта Фиоля при этом не упоминалось. Но очевидно, что речь идет об изданиях Фиоля, ибо других «русских печатных книг» того времени никаких неизвестно. Таковых, кроме книг Фиоля, скорее всего и не было. 

Из всего этого дела явствует, что типографская деятельность Фиоля продолжалась немногим более двух лет — с 26 октября 1489 года и по ноябрь 1491 года, когда он был арестован. Напечатать за это время четыре большие книги трудно. Многие исследователи утверждали, что типографская деятельность Фиоля продолжалась пять-шесть лет. А так как в 1491 году деятельность эта была прекращена арестом Фиоля и последующим запретом Гнезненского капитула, то начаться она должна была значительно раньше — примерно в 1483 году. Скорее всего Швайпольт Фиоль приступил к работе в начале 1490 года, начав печать «Октоиха», и примерно к лету 1491 года уже завершил его. Затем типограф начал работать над «Часословом», но в ноябре 1491 года был арестован. 

Судебный процесс над мастером закончился оправданием. 27 марта 1492 года «псалтырист» Анджей из Лешова от имени церковного суда засвидетельствовал перед городским советом Кракова, что обвинения, предъявленные Фиолю, не подтвердились и что инквизиционная коллегия признала мастера «правоверным и преданным католиком». 

Вскоре политическая атмосфера в Кракове изменилась. В 1492 году умер король Казимир IV Ягеллончик. На престол взошел его сын Ян Ольбрахт, ближайшим советником которого был гуманист Филиппо Буонаккорси, известный под именем Каллимах. В апреле 1493 года архиепископом Гнезненским стал другой сын короля Казимира — Фридерик Ягеллончик, воспитанник Каллимаха. Создались условия для возобновления деятельности русской типографии. Фиоль допечатал «Часослов» и начал работу над «Триодью постной». Эти две книги печатались одновременно. Об этом свидетельствует уже упоминавшийся корректурный лист, хранящийся в Ягеллонской библиотеке. За «Триодью постной» последовала «Триодь цветная». 

Учитывая запрещение Гнезненского капитула, Фиоль соблюдал некоторую осторожность и решил выпускать «Триоди» анонимно. Напечатанные первые листы с фронтисписной гравюрой «Распятие» и издательской маркой с надписью «Шбеиполть Фиоль» из тиража изъяли. Из известных экземпляров «Триоди постной» и «Триоди цветной» фронтиспис сохранился лишь в одном. 

Кроме издательского дела Фиоль занимался в Кракове различными коммерческими операциями, с типографской деятельностью не связанными. Он женился на Маргарите, старшей дочери богатого краковского горожанина, старшины цеха мясников Николая Любчица, который в 1492 году выступал за него поручителем перед епископским судом. Первые упоминания о супруге Фиоля датированы 12-13 февраля 1494 года, когда Швайпольт представлял ее интересы в судебном процессе с неким Жешовским. 

После 4 января 1499 года имя Швайпольта Фиоля надолго исчезает из краковской документации. Три с лишним года спустя, 26 августа 1502 года, в акте, выданном князьями Альбрехтом, Георгием и Карлом Зембицкими, подтверждается привилегия, данная «почтенному Швайпольту Фейелю, гражданину Кракова» настоятелем цистерианского монастыря Якубом и подтверждающая право мастера закладывать шахты в местечке Майферсдорф, неподалеку от силезского шахтерского городка Райхенштайна. 

В июле 1503 года в деле о восстании забойщиков, которое рассматривал суд города Пачкова, упомянуто имя «берггофмейстера из Райхенштайна» Швайпольта Фиоля, которого староста князей Зембицких уполномочил вести переговоры с восставшими. 

К 1511 году Маргарита, на первых порах остававшаяся в Кракове, переехала к мужу, который в это время жил в словацком городе Левоча и продолжал заниматься горным делом. Фиолю приходилось наезжать в Краков, чтобы заниматься имущественными делами супруги. 

В последние годы жизни Швайпольт Фиоль получал пенсию, назначенную ему семейством Турзо. Мастер вернулся в Краков, документы именуют его «краковским горожанином». 7 мая 1525 года Фиоль составил завещание, в котором не упоминаются ни его жена Маргарита, которая, видимо, умерла ранее, ни их дети (возможно, что они в тот момент были в разводе). Среди имущества первого славянского типографа названы опечатанный холстяной мешок с деньгами, три серебряных кубка, девять серебряных ложек, серебряный поставец с ножами и немного одежды. 

Швайпольт Фиоль скончался в конце 1525 – начале 1526 года, судя по всему – в глубокой старости, ибо если предположить, что в 1479 году Фиолю было хотя бы 25 лет, то к 1525 году ему было как минимум уже 70, ну а вероятней всего больше. 

Издания первого славянского типографа сыграли большую роль в становлении и развитии восточнославянской кирилловской книжности, и в первую очередь в ВКЛ. Кем бы ни был Фиоль, и где бы ни работал, его книги – неотъемлемая часть именно беларуской истории, ее неизвестная страница. Так что, не умаляя достижений профессора из Полоцка Франциска Скорины, издавшего «Песни царя Давыда еже словуть Псалтырь» и «Бивлию Руску» в 1517 году, можно сказать, что у Скорины уже было на кого ориентироваться в своих работах, было с кого брать пример. 

С легкой руки Швайпольта Фиоля, который первым начал ставить издательско-типографскую марку, такие марки стали ставить и другие типографы, работавшие в Кракове. Так, краковский типограф Каспер Хохфедер на своих издательских марках рядом с гербом Кракова изображал гербы Польши (одноглавый орел) и Великого княжества Литовского (всадник с мечом, «Погоня»). Щиты в этом случае поддерживали единорог и обезьяна. Печатник не раз поворачивал голову орла на гербе Польши, чтобы согласовать взгляд птицы с изображенным на соседнем щите всадником.