Мир Политики

Четыре загадки пяти столетий

Очертания этого храма видны каждому, кто едет из Витебска на Бешенковичи или наоборот. На первый взгляд он кажется рядовым псевдорусским строением, каких много появилось по белорусским землям после захвата их Российской империей. Но детальный осмотр позволяет определить более древнее происхождение памятника. Снаружи на нем черты ренессанса, по фасаду - классицизм. Внутри - барокко, дотла пронизанное зелёной патиной сырости. Погребальные крипты в толстых несущих стенах вскрыты и давно разграблены. Местечко Астровно известно с ХVІ столетия. Имело когда-то привилей самоуправляться согласно Магдебургского права, о чём ещё в начале ХХ столетия напоминали остатки ратуши приличной архитектуры да башня с часами высотой 14 саженей. Но из силуэта Астровна, как и из истории Беларуси, не вырвать костела, который величаво устроился на берегу одноимённого озера.

Публикация подготовлена на основании достоверных исторических документов с максимальным сохранением языка и стиля изложения того времени 

Костел был построен в честь блестящих побед наших предков – славных вояров войска Великого княжества Литовского над армиями Московского государства, которые произошли одна за другой в 1564 году на Иван-поле под Чашниками и у речки Крапивны под Оршей. Принимая во внимание неосведомленность современных белорусов в вопросах собственной истории, хочу пояснить употребленные в нашей публикации государственные и этнические термины. По том времени белорусы имели свою государственность в лице Великого княжества Литовского, Русского и Жамойтского. Первые два определения касались именно этнических белорусских земель. Литвой звалась центральная, западная и южная части современных белорусских территорий.

Напомним характерные названия того времени - Менск Литовский, Каменец Литовский, Брест Литовский, Полесье Литовское, сохраненные вплоть до ХХ столетия. Предков же современных летувисов тогда именовали жемайтами и аукштайтами. Иностранцы же, в особенности москвитяне, шибко не уточняли границы этих понятий и звали обитателей Великого княжества Литовского, Русского и Жамойтского просто: литва, литовцы, а князя Литовского - литовский король. На самом же деле белорусский монарх – Великий князь Литовский и Русский и Жемойтский (первые три титула в длинном списке ) согласно давней Унии традиционно избирался ещё и на польский трон, добавляя в список титул «король Польши». В этом случае совершенно неправомочно называть его польским королем. В свою очередь подданных Московского государства (Великого княжества Московского) звали москва, московиты, москвитяне, москали. Как видим, в языковый оборот брались наиболее удобные короткие слова независимо от их официального значения. 15 февраля 1563 года князь Московский Иван Ужасный (в российской историографии Грозный) захватил Полоцк.

Как увидим ниже, московский деспот-садист недаром получил в Европе прозвище terrible - «Чудовище», стыдливо интерпретированное самими россиянами как Грозный. Полоцкого воеводу Станислава Давойну с женой, православного владыку Гарабурду, Ивана Глебовича и всех литвинов вопреки предыдущему договору он взял в плен и погнал в Москву в неволю, как иудеев в Бабилон. Монахов-бернардинов приказал зарубить, а жидов утопить в Двине. Свободу дал только четырем польским ротмистрам с их ротами, одарив каждого из ротмистров собольей шубой и хорошо угостив. Оставив в Полоцке бояр да воевод (князя Петра Ивановича Шуйского, князей Петра и Василия Серебряных-Оболенских да Ивана Васильевича Шереметева Меньшого) сам Ужасный с большим количеством войска возвратился в Москву. На следующий год московский хозяин принял и выслушал королевских послов, но одновременно же направил свои армии к границам Великого княжества Литовского и остановил переговоры о перемирии.

Литовские послы достигли своей границы и сообщили, что московская армия приближается тремя группами. Первая, составленная из восьми тысяч конницы во главе с царевичем Казанским, идет к Полоцку. Вторая была набрана в Смоленске и с земель Псковской, Новгородской, Торопецкой и Лукской, сведена с такого же количества конницей под началом воеводы Шеина и шла к Орше с намерением взять Киев. С третьим формированием должен был пойти сам московский хозяин, но численность этой группировки оставалась послам неизвестной. Кроме того, вперед отправлен был к Полоцку воевода Шуйский (по-видимому Иван, псковский воевода, сын Петра Шуйского - М.П.) с 14 тысячами московитов. Войско же литвинского короля еще не было собрано.

ПОБЕДА НА УЛЛЕ

23 января Петр Шуйский, главный воевода московский, с отборными отрядами всадников, званых по тому времени кованой ратью, вышел из Полоцка, перешел через Двину и 26 дня того же месяца вывел свою армию на поле возле реки Уллы. По приказу московского государя Шуйский намеревался соединиться между Оршей и Дубровном с ратью князей Серебряных, идущей со Смоленской земли, устроить там лагерь и объединенными силами опустошать Литву далее. Князи Серебряные к тому времени, по-видимому, оставили Полоцк и возглавили армию, начальником какой в сообщении литовских послов назван воевода Шеин. Имея от лазутчиков точные данные о продвижении войск Шуйского, великий гетман Литовский Николай Радзивил Рыжий стоял на то время в Лукомле. "По сравнению с неприятелем был я действительно слаб, но стыд и позор, причиненные мне и всей нашей нации и нашему имени отобранием места и земли Полоцкой принудили меня наконец двинуть против неприятеля и поблизости Уллы встретиться с ним лицо в лицо" - писал Николай Радзивил в реляции от 27 января на имя пана Радзивила (Черного).

Военные действия разворачивались в следующем порядке. Вблизи местечка госпожи Кищиной Чашников литовская стража сообщила, что встретилась со стражею московской. Немедля туда отправлены были роты Баркулаба Корсака и пана Бака. Неподалеку от Чашников те роты встретились с людьми московскими и раздобыли несколько пленников. На помощь им были направлены князь Соломерецкий и пан Николай Сапега, а «пан гетман дворный с другими гуфами, пушками и драбами да пан гетман найвышний [великий] с троцким паном Рыгором Ходкевичем, польным гетманом, стольником Иваном Ходкевичем, с князями Богданом Соломерецким, Романом Сангушка, Богушем Карецким и другими быстренько подготовились к бою». Причем гетман найвышний (главный) имел в своем распоряжении опытных и справных ротмистров: Юрия Зеновича, упомянутого уже Николая Сапегу, Ивана Валминскога, Юрия Тышкевича, панов Баков, Баркулаба Корсака и других панят, а способного к бою рыцарства литовского и русского - не больше четырех тысяч. Как видим, никаких жемайтов в этом войске не было (к вопросу о доле летувисов – жемайтов и аукштайтов – в делах ВКЛ).

Когда воевода Шуйский с армиями московскими выступил из леса на прилегающее к реке Улла поле, войско литовское вышло на ту же равнину. Несмотря на перевес в людях и на местности, какую московиты заняли заранее, Шуйский по-рыцарски дал возможность Радзивилу развернуть свои гуфы, ожидая на своей половине поля. Подметив малое количество литовского войска, москвитяне зажглись варварской заносчивостью и «дали места и времени выстроиться неприятелю около хоругвей и подготовиться, имея искушение на легкую победу», отмечал неизвестный литвин в письменной реляции, полученной кардиналам Камендонэ о битве на реке Улле. С обеих сторон сошлись с небывалой жестокостью. Первыми в валку кинулись бурграв полоцкий и пан Бак, равный бурграву по отваге. Следом пошли Юрий Зенович и воевода Соломерецкий, «також мужи славные делами внутри литовского господарства и за границами его», знатные своим происхождением. Какое-то время они сдерживали всю мощь врага.

Вся драка длилась не более двух часов, сначала стороны отступали попеременно. Однако свежие вояры, направленные Радзивилам туда, где усматривалась слабина, мужеством своим быстро сбили неприятеля с места, чем отобрали у него возможность стрелять. Под ночь армии московитов стали отступать. Раненый Шуйский вынужден был спасаться бегством. Как только был разметелен передовой московский полк - за воеводой побежала вся армия. Месяц уже блестел вовсю, с его помощью литовское войско преследовало бегущих на протяжении пяти миль: вся эта простора была усеяна убитыми. Немалое количество московитов сгинуло в воде реки Уллы и ее притока Крывицы. По подсчетам найвышнего (главного) гетмана, потери москвитян погибшими составили девять тысяч. Пленные утверждали, будто общее количество московской армии достигало 20 тысяч,

Радзивил же насчитывал от 17 до 18 тысяч. Неприятель был разбит наголову, Шуйский бросил на поле весь обоз в пять тысяч с лихвой повозок, с коих литовское рыцарство взяло продовольствия, шуб, одежи и серебряной посуды - кубки да другие прилады для пития, разной поклажи, множество латных доспехов, панцирей, около двух тысяч единиц оружия, множество разной воярской амуниции сверх того, что москвитяне имели на себе. "Надо знать, что у московского народа есть привычка перед битвой одевать поверх защитного снаряжения ценные разноцветные одеяния, так что армия имеет вид цветущего луга", - замечал посол Римского Папы кардинал Камендонэ. Вся та амуниция и оружие везены были Шуйским для передачи идущей со Смоленска безоружной части армии князей Серебряных, которая была набрана с отдаленных провинций Московии и не имела обоза.

Московский хозяин надеялся провезти всё это спокойно. К большому удивлению в Литовском войске убитыми насчитали только двадцать человек, ранеными - около семисот: бегство ранее известного отвагой воеводы способствовало охвату московитов таким ужасом, что они побежали как стадо. По недосмотру в темноте были изрублены некоторые москвитяне, перешедшие в Литовское войско год тому назад во главе с князем Пропойским. Смерть нашла их из-за московской одежды (В Московии в то время носили одежду ислама. – Прим. Ред.). Много было пленено придворных, имевших при московским государе важную значимость, и других знатных лиц.

Это были милый московскому князю Захарий Плещеев, «первый после Шуйского по достоинству и мощи», князь Иван Петрович Охлябин, полковой воевода Иван Нороватый - боярский сын из Новгорода Великого, дворяне: Воин Стомин Рутовский с Дорогобужа, Олифер Васильевич Федьцев с Козельска, Богдан Кутузов со Ржева, Афанасий Васильевич Чихачёв и Иван Опонасович Арцибашев со Пскова, Дмитрий Кашкарев, Константин Фёдоров-Филиппов, Василий Алексеевич с того же Пскова, Башман Якушин с Вязьмы, Солман Иванович Дементьев с Новгорода, Семен Фёдорович с Переславля, стрелецкий тысячник Семейка Фёдорович Хохолин из Колодна – «это все дети боярския». Все эти имена и подробности процитированы по письму неизвестного литвина о поражении московской армии на Улле и под Дубровном от 11 февраля 1564 года.

Утром 3 февраля великий князь Жигимонт получил сообщение, что 26 января Николай Радзивил побил множество москвитян. На то время литовский государь принимал лекарства и, не сильно давая веры этой вести, был весь день в большом волнении. На второй день дошли новые сообщения от гетмана, что в 14 милях от Полоцка и в 26 милях от Вильно, около реки Уллы произошла валка, в которой московиты были наголову разбиты. В этой битве сам великий гетман Николай Радзивил показал большое мужество и опыт в военном искусстве. Здесь он дал первый урок своему сыну Кристофору, юноше 16 лет. Не меньшая слава приписывалась отваге и искусству Георга Гадковского, каштеляну, начальнику наемных рот, также его племяннику Ходкевичу, юноше бодрому и наделенного не только большим умом, но и военными способностями. 

ПОБЕДА ПОД ОРШЕЙ

После битвы на Иван-поле Радзивил имел намерение выступить с войском к Орше, чтобы в тех местах стоящему неприятелю помешать углубиться в просторы Великого княжества Литовского и там же ждать польской рати с Борисова. Армия московская князей Серебряных, количеством около 50 тысяч, стояла в двух милях от Орши. Один из этих воевод князей Серебряных многие годы спустя стал прототипом героя одноименной повести А.Толстого "Князь Серебряный": «Летом 1565 молодой боярин князь Никита Романович Серебряный подъехал верхом к деревне Медведовке, верст за тридцать от Москвы. Князь провел целых пять лет в Литве. Его посылал царь Иван Васильевич к королю Жигимонту подписать мир на многие лето после бывшей тогда войны. 

...С радостью выехал Серебряный из Вильны, сменил бархатную одежду и давай бить литовцев, где только бог послал. Показал он свою службу в ратном деле лучше, чем в думном, и прошла про него великая хвала от русских и литовских людей. Воевода Морозов говорил князю Серебряному: "Слыхал я про дела твои в Литовской земле! Катал же ты их супостатов, как прежде ребят катал!" И вот эту 50 тысячную армаду московских воинов «стревожил» ротмистр Филон Кмита-Чернобыльский следующей уловкой. Он послал в Дубровно гонцов с вестью о победе над московитами и гибели Шуйского на Иванском поле, а меж тем приказал им ехать как раз туда, где, по его сведениям, стояла московская застава.

Когда московиты поймали гонцов с теми листами и московский гетман Серебряный прочел их, то они до того встревожились, что, бросив все обозы, шатры и войсковое снаряжение, пошли наутек со всеми армиями. Филон же Кмита с мстиславльским воеводцем Юрием Остиком, имея не больше 2 тысяч рыцарства, преследовали врага с криком, убивая в жестокой сечи и забирая в плен. После этого погрома забрано в лагере москвитян 25 тысяч возов с большими лупами - ценная одежда, разные костюмы, шлемов на шесть тысяч человек, какие везли за армией.

Таким образом, две большие части московской армии, что должны были соединиться на полях Друцких, а потом соединенными силами двинуть на Вильно или куда еще вглубь Великого княжества Литовского, - эти две войсковые армады, благодаря странной силе Божьей и доблести литовской, были частично рассеяны, частично уничтожены, разбиты и лишены обозов. В первой битве Шуйский погиб, тело его было найдено в реке. Шереметьев был тяжело ранен древком и, приехав в Полоцк, вскоре умер. 

СЛАВНЫЕ ПОБЕДЫ

«Военные действия 1564 года не были удачными для русской (Московского государства - М.П.) стороны. 26 января 1564 года в битве на реке Уле, недалеко от Полоцка, небольшой литовской армии под командованием великого гетмана Литовского Радзивила Рыжего и полного гетмана Литовского Ходкевича удалось разбить большую армию. Вторая русская армия потерпела поражение под Оршей 2 июля (на самом деле 2 февраля - М.П.) 1564 года. Эти поражения сопровождались актами прямой государственной измены и переходом в лагерь противника со стороны реакционного боярства» - так описывает события тех лет российский советский историк Дмитрий Королюк в монографии «Ливонская война» (Москва,1956 год, С.61). По мнению этого же историка, значительного влияния на ход военных действий упомянутые битвы не имели. Это явно заниженная оценка.

В действительности была остановлена и упреждена массированная экспансия московской армады вглубь Великого княжества Литовского. Остановлена благодаря перевесу в тактике, мастерскому ведению разведки и агентурной деятельности. Это классический пример того, как с помощью передачи противнику информации, предпринятой Филином Кмита-Чернобыльским, 2-х тысячному рыцарскому отряду можно выиграть битву у неприятеля с 50 тысячами воинов. А если бы это вторжение не было остановлено - выдержала ли бы наша древняя мать Литва дальнейшую агрессию восточного соседа? Заметим также, что каждый шаг московского воеводы с полком подробно определялся лично Ужасным в разрядной книге. Великий же гетман Литовский имел от сейма, короля и великого князя только общую стратегическую задачу - при первой возможности уничтожать врага и, соответственно, оперативный простор. Кроме военных достижений, были плюсы и политические.

На Варшавском сейме 1563-1564 г.г. польская сторона затребовала вхождения Великого княжества Литовского в Королевство Польское. Литовские послы соглашались только на унию. Весть о победе на реке Улле закрепила позиции литовского посольства. Впечатляют очень незначительные потери людей в войске Великого княжества Литовского. Это обстоятельство прослеживается и в других битвах этой войны - под Невелем в 1563 и в 1566 году, в 1564 под Езерищем, в 1567 году снова под местечком Улла.

В упомянутом 1563 году черский каштелян Станислав Леснявольский с малым количеством жолнеров разбил 40 тысяч армии воеводы Курбского под Невелем. Выигрыш этой битвы казался невероятным, москвитяне не переставали удивляться. Раненого Курбского обвинили в неумении воевать. Тот ответил одному из воевод, показывая на врага: «вот они еще там, иди посмотри и ты, может тебе удастся лучше, чем мне, я же не хочу пробовать больше - они мне дали знать себя». Боясь, чтобы тот воевода не доложил на него великому князю Московскому, Курбский перешел в войско литовского короля. Нельзя забывать также и то, что победе Леснявольского способствовали опытные ротмистры: Станислав Замойский, Павел Сецигневский, Сенявский, Потоцкий, Ян Збаровский, Алесьницкий, Бендовский. Алесьницкий в этой битве погиб. Высокий моральный дух вояров Великого княжества Литовского объясняется тем, что бились они за свое Отечество и его независимость с агрессором, нагло пришедшим на их землю. Тем не менее, к врагам наши предки – литовско-русское рыцарство – относились почтительно.

Тело убитого на Иванском поле московита Шуйского было с большим почетом похоронено в Пречистенской церкви в Вильно, где по обыкновению хоронили белорусских монархов. (Уж не имел ли Шуйский родство с белорусскими монархами, или же был из Гедиминовичей или Ольгердовичей?!). В 1569 году великий князь Литовский Жигимонт Август разрешит тело покойника поменять на тело умершей в московской неволе жены полоцкого воеводы Станислава Довойны - Петрунеллы Радзивиловны. На Иванском же поле, как утверждает Матей Стрыйковский, еще в 1573 году была видна груда московских костей.

ХРАМ В ЧЕСТЬ ПОБЕД

Но возвратимся опять к Астровенскому храму. Основателем костела был великий князь и король Жигимонт Август. Он же пожертвовал сюда прекрасный образ Богородицы, украшенный богатым окладом. Тот первый храм, заложенный Жигимонтом, был разрушен, воссоздал его витебский воевода Михал Патей. Около 1620 года Александр Сапега, воевода Мстиславльский, построил при костеле монастырь и пригласил туда монахов доминиканского ордена. В современном состоянии костел представляет собой вытянутое по оси восток-запад сооружение. Впечатляют мощные стены, толщиной более чем 1,5 метра. Нефы и апсида перекрыты крестовыми сводами.

Поверхностное исследование показало, что в памятнике присутствуют разные типы кладки: в нижней части готическая, в пилястрах простая ренессансная, в западной стене тычковая. Это свидетельствует о многочисленных перестройках храма в течение его почти пятисотлетнего существования. Вероятно тот, изначальный костел был сооружен в готической традиции, однако во второй половине ХVI - начале ХVII столетия приобрел ренессансный характер. Около середины ХVI столетия интерьер храма был отделан пластикой барокко, в конце этого же столетия здание извне приобретает типичные черты классицизма.

Последняя переделка настигает костел в ХІХ столетии, когда его преобразили в церковь и «перекрутили» на 180 градусов. Алтарь перенесли на восток, бывшая алтарная апсида повысилась в бабинец, над коим понесла в небо луковицу башня звонницы, сооруженная в псевдорусском стиле. Это было сделано после удушения восстания 1863-1864 годов под началом Викентия Константина Калиновского, когда по Беларуси много православных униатских и католических святыней переделали на российский манер. Таким образом, в храме определяются пять периодов его перестроек: готика, ренессанс, барокко, классицизм и псевдорусский.

Определить первоначальный вид памятника тяжело, это требует основательных исследований и поисков. Тем не менее, даже поверхностное знакомство с ним свидетельствует о необычной ценности астровенского памятника архитектуры, который отображает все важные этапы развития и истории белоруской архитектуры. Добавим еще, что в окрестностях Витебска это единственное уцелевшее культовое здание, известное с ХVI столетия. В историческом смысле костел является национальной святыней белорусов-литвинов, памятник их героической борьбы за независимость. Историко-культурная значимость местечка Астровна повышается еще тем, что здесь родился известный деятель европейского средневековья, великий интеллектуал эпохи, идеолог восстановления независимости Великого княжества Литовского Лев Сапега, один из авторов Статута великого княжества Литовского 1588 года. Наше осознание этого Великого человека периода золотого века белоруской культуры только начинается. Ну а теперь о загадках и тайнах, которые ставит перед нами этот храм.

В исторических текстах сообщаются разные сведения относительно места разгрома армии Петра Шуйского. В одних источниках указывается битва под Уллой, в других – на Улле. Местечко Улла известно, оно расположено в 40 километрах от Иванского поля в месте впадения реки Уллы в Двину и совершенно не имеет отношения к описанным выше битвам литвинов с московитами. В чем же дело? Совсем недавно поступили сведения от иванских краеведов: поблизости Иванска в древности также была деревня с названием Улла! Так что эту загадку в процессе подготовки публикации мы почти отгадали. Остаются другие, не менее значимые.

1. Почему место для возведения храма определено было в Астровно, местечке, удаленном от места битвы одной и другой на 50 километров? Никто из важных участников этих двух битв не связан с местечком, тем более сам основатель храма великий князь Жигимонт! 

2. Каким образом великий князь был связан с Астровно, почему выбрал это место для возведения храма? 

3. Почему после поражения московитов на Иван-поле их останки не были преданы земле и, как утверждает Матей Стрыйковский в своей «Хронике европейской Сарматии», ещё много лет спустя кости их гурьбой белели под солнцем?

Было ли это назиданием неугомонному восточному соседу? 

Или же это были скелеты лошадей, на приборку которых не хватило сил людских из-за нашествия тех же яростных московитов?

4. Кто был похоронен в криптах Астровенского костела?

Собираясь уже отправить подготовленный материал в редакцию, пересмотрел выписки, произведенные из источников, на основании которых в 1991 году я с помощью Товарищества по охране памятников издавал брошюру по костелу. Среди них, не вошедших в брошюру и в настоящий текст, нашел ответ на вопрос, который безусловно крутится на языке у любого дотошного исследователя белорусских древностей! Почему Ужасный отпустил польских ротмистров с их ротами при захвате Полоцка в 1563 году? Отвечает В.Королюк (Ливонская война, М.1954): «Литовские магнаты ... стремились основать польско-литовскую унию на принципах равноправного военного союза между двумя государствами. При таких условиях польские феодалы при всей своей враждебности планам укрепления Русского (Московского – М.П.) государства в Прибалтике не были заинтересованы в оказании Литве немедленной и энергичной военной помощи. Не случайно после падения Полоцка царь отпустил на волю тех поляков, которые были захвачены в городе в плен».