Владимир АБАРИНОВ

Ату неверного!

Секретарь генерала Эйзенхауэра Кей Саммерсби (на фото – с генералом Брэдли) повсюду сопровождала его и играла роль хозяйки на обедах и вечерах, которые он устраивал
Губернатор штата Южная Каролина Марк Сэнфорд, покаявшись в супружеской измене, усидел в кресле.
Бывший сенатор Гэри Харт (вверху) после скандала с моделью Донной Райс (внизу) был вынужден прекратить свою президентскую кампанию
Губернатор штата Нью-Йорк Элиот Спитцер (на фото с женой) объявил о своей отставке из-за связи с проституткой. Внизу: Темека Льюис поставляла политикам девушек
В 2004 году губернатор Нью-Джерси Джеймс Макгриви (на фото – с женой Диной) объявил о своей гомосексуальной ориентации. Брак с Диной был расторгнут

В Америке супружеская измена чаще всего ставит крест на политической карьере

Губернатор Южной Каролины Марк Сэнфорд, подтянутый 47-летний мужчина вполне авантажной наружности, созвал пресс-конференцию, но долго не мог начать говорить по сути дела. «А Джина Смит здесь?» – спросил он. Джина Смит – журналистка из местной газеты. Ему ответили, что Джина не пришла.
«А, ну ладно, – потерянно сказал Сэнфорд. – Сегодня утром, когда мы с ней встретились в Атланте, я рассказывал ей о том, как я люблю Аппалачскую тропу. Я еще старшеклассником организовывал там походы, брал по 60 долларов с человека, и это было изумительное приключение...»  

Губернаторское танго
Аппалачская тропа – самый длинный в мире размеченный пешеходный туристский маршрут длиной 3218 километров, пролегающий по территории 14 штатов. Когда в конце июня 2009 года губернатор Сэнфорд пропал из поля зрения публики, журналисты обратились с вопросами к сотрудникам его аппарата, и те объяснили, что шеф находится в отпуске, который проводит на Аппалачской тропе. Просил не беспокоить, поэтому связаться с ним никак нельзя. Жена тоже отвечала, что он где-то отдыхает, а где, она точно не знает.
Губернатор отсутствовал пять дней. На шестой Джина Смит встретила его в международном аэропорту Атланты (то ли пронюхала что-то, то ли наткнулась случайно). Сэнфорд прилетел из Буэнос-Айреса. Он ей долго рассказывал о своем увлечении пешими походами, потом заговорил о последней, особенно тяжелой для него сессии законодательного собрания штата – он чувствовал себя, как выжатый лимон, и нуждался в отдыхе.
Когда Джина, терпеливо выслушав, поинтересовалась, почему же он все-таки отправился не в Аппалачи, а в Аргентину, и чем он там занимался, Сэнфорд ответил, что в последний момент изменил решение («захотелось чего-то экзотического») и махнул в Буэнос-Айрес. А занимался... Да ничем особенным: взял напрокат машину и провел эти пять дней в полном одиночестве, за рулем, катаясь по шоссе вдоль атлантического побережья.
Не очень понимая, что в таком времяпрепровождении экзотического, Джина передала материал в редакцию. Как только он появился на веб-сайте газеты, знатоки аргентинской топографии тотчас заявили, что в Буэнос-Айресе есть только одна автострада, пролегающая вдоль побережья, Авенида-Костанера, протяженностью меньше двух километров, и кататься по ней взад и вперед целых пять дней способен только человек с нездоровой психикой. Тогда Марк Сэнфорд и созвал пресс-конференцию.
«Все, что я говорил Джине сегодня утром, – продолжал губернатор, – все это правда, но не вся правда. Потому я и пригласил вас сюда».
Тут он вдруг начал извиняться перед своей женой, детьми и сотрудниками, рассказал, какая прекрасная женщина его Дженни, как она всегда поддерживала его в его деловой и политической карьере, какие чудесные у них четыре сына, и всех он подвел, всех обманул!..
Журналисты, конечно, уже знали, в чем дело, однако губернатор должен был твердо и внятно произнести слова, которые никак ему не давались. Наконец он собрался с духом и вымолвил: «Я был неверен моей жене». Голос его дрогнул. На глазах показались слезы. На него было жалко смотреть.
Да, оказывается, в Аргентине у него была зазноба. И не какая-нибудь знойная красавица, а дама средних лет и обыкновенной внешности – разведенная, самостоятельная, уверенная в себе.
«Наши отношения начались вполне невинно, – жалобным голосом говорил Сэнфорд, – как, думаю, обычно и бывает в таких случаях. Мы переписывались по электронной почте, советовались по разным житейским вопросам. Но в прошлом году это переросло в нечто большее...»
Горькую чашу пришлось испить до дна. Репортеры жаждали подробностей. Спрашивали: «Это ваш первый случай супружеской неверности?» Губернатор заверил, что первый. «А ваша жена знала о вашем романе на стороне?» Да, уже пять месяцев как знала.
Публичное покаяние неверного супруга – в Америке это ритуал, совершающийся по определенным канонам. Обычно в таких случаях жена проштрафившегося политика стоит рядом с ним и молчаливо принимает извинения. Но на этот раз супруга губернатора Дженни Сэнфорд отсутствовала. Сразу же после пресс-конференции она опубликовала заявление о том, что за две недели до поездки мужа в Аргентину она попросила его покинуть их общий дом и теперь начинает бракоразводный процесс.
Марк Сэнфорд – фигура весьма заметная в Республиканской партии, один из ее фаворитов и вождей. Он снискал всеамериканскую известность, отказавшись от 700-миллионного антикризисного пакета Обамы. Он даже обратился в суд, пытаясь отбояриться от этих денег. Пакет ему все же навязали, но его популярность резко подскочила, и Сэнфорда стали прочить в кандидаты на президентских выборах 2012 года. Теперь на этих планах можно ставить крест. Однако в губернаторском кресле Сэнфорд все же усидел – южнокаролинская парторганизация решила ограничиться выговором.             

ППЖ для Эйзенхауэра
«Как могло случиться, что такая старая, опытная, осторожная, богобоязненная крыса – не убереглась, съела яд? – недоумевает, глядя на труп крысы, поэт Георгий Иванов в эссе 1938 года «Распад атома». – Как мог министр, подписавший Версальский договор, на старости лет провороваться из-за девчонки? Представительная наружность, каменный крахмальный воротничок, командорский крест, «Германия должна платить»... И вдруг девчонка, чулки, коленки, теплое нежное дыхание, теплое розовое влагалище – и ни Версальского договора, ни командорского креста,— опозоренный старик умирает на тюремной койке».
«Власть – сильнейший афродизиак», – изрек однажды Генри Киссинджер, большой специалист по этой части. Он уже четыре десятка лет женат вторым браком на своей бывшей студентке, а до этого слыл в Вашингтоне отчаянным повесой, но занимался этим настолько аккуратно, что ни в каких скандалах такого сорта не оказался замешан.  
Можно подумать, что американских политиков поразил какой-то вирус плотских удовольствий, настолько часто они стали признаваться во внебрачных связях. На самом деле это было всегда, просто в прежние времена пресса не считала возможным муссировать такие темы.
Единственное исключение – выборы. Во время выборов соперники и впрямь пускались во все тяжкие, чтобы выбить друг друга из седла. Так, например, одним из самых эффектных обвинений в адрес шестого президента США Джона Куинси Адамса было обвинение в сутенерстве: будто бы в бытность послом в Петербурге он содействовал императору Александру I
в обольщении своей горничной, молоденькой американки. В действительности никакого обольщения не было. Горничная и няня сына Адамса по имени Марта Годфри услышала от кого-то сплетню об амурных похождениях императора и пересказала ее в письме домой. На петербургском почтамте письмо, по тогдашнему обыкновению, вскрыли и, прочитав, доставили Александру. Тот забавы ради показал письмо жене, и обоим захотелось посмотреть на автора. Императрица Елизавета попросила свою сестру, прин-
цессу Амелию Баденскую, даму незамужнюю и весьма легкого поведения, пригласить в Зимний дворец сына посланника вместе с няней. Во время этого посещения в квартиру принцессы Амелии вошли император с императрицей и несколько минут говорили с Мартой.
Таковы факты, но в 1828 году они никого не интересовали – все понимали, что для победы на выборах все средства хороши, тем более что и Адамс обвинял своего соперника Эндрю Джексона и его жену в грехах еще почище. Ни тому, ни другому даже в голову не пришло снимать свою кандидатуру из-за этих обвинений.
Вероятно, первый американский случай, когда из-за интимных отношений едва не рухнула блестящая политическая карьера, связан с именем Дуайта Эйзенхауэра. В 1942 году в его жизни появилось то, что в Красной армии несколько цинично называлось ППЖ – «походно-полевая жена».
Эйзенхауэр, в то время генерал-майор, еще не отличившийся на полях сражений, приехал в группе старших офицеров в Англию для обсуждения планов совместных боевых действий. Ему выделили автомобиль с водителем. Водителем была Кей Саммерсби – ирландка, по рождению принадлежавшая к более высокому социальному кругу, чем Айк, выходец из низов общества. Ей было тогда 34 года. В мирное время она работала в кино и модельном бизнесе, успела побывать замужем и развестись, а с началом войны пошла добровольцем в армию. Она была очень недовольна, что ей достался всего лишь двухзвездный генерал. Она не была красавицей, но обладала шармом, чувством юмора и жизнерадостностью, которых так не хватает мужчинам на войне.
Во время второго, более продолжительного визита Айка на Британские острова служебные отношения переросли в роман. Кей стала личным секретарем генерала, уже снискавшего боевую славу, и из рядового быстро превратилась в капитана. Она неизменно сопровождала его в поездках по Европе, в Северную Африку и на Ближний Восток и играла роль хозяйки на обедах и вечерах, которые он устраивал в усадьбе близ Лондона, предоставленной ему британским правительством.
В 1944 году вместе с Айком она побывала в Вашингтоне. Генеральские жены встретили ее нелюбезно – для них она была чем-то вроде маркитантки или того хуже; жена Эйзенхауэра, Мэми, заподозрила измену. В итоге, когда генерал прибыл в Лондон уже в должности верховного командующего союзными экспедиционными силами для подготовки высадки в Нормандии, Кей была переведена подальше от штаба операции и на свои попытки возобновить отношения получила краткий ответ, что отношения закончены.   
У Кей появился новый возлюбленный, они были помолвлены, но жених погиб на войне. Для публики ее отношения с Эйзенхауэром оставались тайной до 1948 года, когда вышла ее книга «Эйзенхауэр был моим боссом». Она содержала лишь намеки на интимную связь, но намеки достаточно прозрачные.
Официальные биографы генерала, ставшего 34-м президентом США, неизменно отрицают достоверность этих мемуаров. Но в 1945 году президент Гарри Трумэн рассказал одному автору, что Эйзенхауэр просил начальника Объединенного штаба генерала Джорджа Маршалла разрешить ему развестись с Мэми и жениться на Кей. Маршалл якобы ответил гневным отказом, а вскоре Айк был назначен командующим операцией в Нормандии. По словам Трумэна, рапорт Эйзенхауэра был уничтожен по его распоряжению, а потому никаких доказательств не существует.
Книга Саммерсби принесла Айку много неприятностей. Особенно обидными и беспощадными были шутки студентов Колумбийского университета, президентом которого он стал в 1948 году, не имея, конечно, никаких особенных заслуг перед академической наукой. Его кандидатура на пост президента поначалу считалась неприемлемой именно по этой причине.
Ходили слухи, что некие богатые друзья Айка заплатили Кей Саммерсби за то, чтобы она не появлялась в Америке, покуда Айк борется за Белый дом (благодаря генералу она еще во время войны получила американское гражданство). На самом деле она жила тогда в Нью-Йорке, однако действительно держалась в тени. Во время своей президентской кампании 1952 года Айк играл роль примерного мужа, а Мэми обращалась с призывом к американским женщинам голосовать за своего образцового супруга.
Кей Саммерсби еще до избрания Эйзенхауэра вышла замуж за нью-йорского биржевого брокера и умерла от рака в 1975 году. Уже на одре смерти она надиктовала свою вторую, гораздо более откровенную книгу –  «Прошлое стирается из памяти». В ней содержится рассказ о двух неудачных попытках Айка совершить половой акт. Этим и исчерпывался их роман. Биографы генерала объявили вторую книгу фальшивкой, состряпанной соавтором Кей, Барбарой Уайден. Генерал скончался в 1969 году и уже ничего не мог ни подтвердить, ни опровергнуть.

Последний аргумент Харта
Если Эйзенхауэру удалось успешно предотвратить скандал, то другой кандидат в президенты, бывший сенатор Гэри Харт, не смог в 1987 году справиться с зовом плоти и по этой причине сошел с дистанции. 50-летний красавец, под стать голливудским звездам, с дубленой кожей лица и ранней сединой, Харт лидировал на первичных выборах в борьбе за номинацию от Демократической партии. Он и прежде пользовался репутацией ловеласа, изменявшего жене без зазрения совести, но, по крайней мере, на период избирательной кампании полагается взять паузу! А Харт не сдержался, забыв об осторожности. Репортеры газеты «Майами херальд», устроившие круглосуточный наблюдательный пост у вашингтонского дома Харта, видели, как в него вошла 29-летняя модель Донна Райс, специально прилетевшая к нему из Флориды. Вышла она оттуда лишь утром.
Коллеги сильно ругали газету за желтизну, но сами тотчас подхватились и стали работать в том же направлении. Через четыре дня после свидания Гэри Харта спросили на пресс-конференции: «Как вы считаете, изменять жене – аморально?» «Да», – без колебаний ответил Харт и получил следующий вопрос не в бровь, а в глаз: «А вы когда-нибудь изменяли своей?»  «Я не обязан отвечать на этот вопрос», – заносчиво сказал кандидат. Не обязан так не обязан. На него ответила «Вашингтон пост», опубликовав рассказ о другом романе любвеобильного политика, сопроводив его деталями, которые можно было легко проверить.
Ровно на следующий день Гэри Харт прервал свою кампанию, вернулся домой в Денвер и объявил, что прекращает борьбу. Он признал, что совершил «ошибки», но при этом заявил, что пресса должна с большей ответственностью освещать такие темы. «Мы должны озаботиться образом действий прессы в нашей системе отбора национальных лидеров, – сказал он. – Эта роль свелась к охоте на политиков: репортеры сидят в засаде, поджидая дичь, публикуют сфабрикованные и недостоверные сведения, фотографируют сквозь стекла окон, целый рой вертолетов вьется над нашей крышей – все это  буквально доводит до слез мою эмоционально устойчивую жену, которая среди ночи не может войти в свой собственный дом без того, чтобы не подвергнуться атаке непрошенных визитеров».
Это было в мае. А в декабре Харт решил, что буря миновала, и неожиданно снова включился в борьбу за номинацию. Вопросы о Донне Райс преследовали его, не давали возможности говорить о чем-нибудь другом. В одном из интервью он с горя сказал, что, если его изберут, он станет «не первым неверным супругом в Белом доме». Но и этот аргумент не помог, и в марте, убедившись, что его рейтинг неуклонно падает, Харт окончательно выбыл из соревнований.
А Донна Райс стала сначала телеведущей и активистом движения против порнографии, а затем юристом, специализирующимся в области международного права, вышла замуж и написала два романа. История с Гэри Хартом помогла ей «раскрутиться».

Джеймс Макгриви в поисках идентичности
О политиках, попавшихся на адюльтере, можно сказать хрестоматийной сентенцией Льва Толстого: все они счастливы одинаково, а несчастны каждый по-своему. В марте 2004 года губернатор Нью-Джерси Джеймс Макгриви вынужден был признаться, что поддерживал интимную связь с мужчиной.
Он начал свою пресс-конференцию глубокомысленной сентенцией: «В жизни каждого человека наступает момент, когда он должен посмотреть в зеркало, как в собственную душу, и увидеть там единственную истину – не ту, что мы хотим или надеемся увидеть, а ту, что есть». И продолжал: «Моя истина состоит в том, что я американец-гей. И мне посчастливилось жить в великой стране, стране величайшей в мире традиции гражданских свобод». (Вообще-то гомосекуализм был окончательно легализован в США лишь в 2003 году.)
Губернатор рассказал журналистам, что его жизнь – а он вырос в католической семье – состояла из мучительных поисков идентичности, смутных догадок, что он «не такой, как все», и размышлений, хорошо это или плохо. Далее последовало еще одно признание: «Я здесь еще и потому, что, к своему стыду, по взаимному согласию я состоял в сексуальных отношениях с другим мужчиной и тем самым нарушил обет супружеской верности. Это было неправильно, глупо и непростительно. И за это я прошу у своей жены прощения и милосердия. Учитывая обстоятельства, которые сопровождали эту связь, и их возможное влияние на мою семью и мою способность исполнять обязанности губернатора, я пришел к выводу, что единственно верным шагом будет отставка».
Джеймс Макгриви не назвал имени объекта своей страсти и не стал уточнять, о каких обстоятельствах идет речь. Он сказал, однако, что дальнейшее сокрытие истины превратит пост губернатора «в предмет слухов, ложных обвинений и угроз разоблачения». Но нью-джерсий-ская пресса (она и вынудила губернатора освободить кресло) сразу же указала на шантажиста – 33-летнего израильтянина Голана Цайпела.
В январе 2002 года, едва вступив в должность, Макгриви назначил его своим советником по контртерроризму. В бумагах на получение рабочей визы губернатор описал своего протеже как высокопрофессионального борца с террором. Однако журналисты быстро убедились, что эта характеристика не соответствует действительности. Кроме того, иностранец не может занимать должность, связанную с допуском к государственной тайне. Тогда и появились слухи об особых отношениях губернатора и советника. Цайпел вынужден был уйти, и стал, как утверждают близкие к Макгриви лица, вымогать огромные деньги за свое молчание.
Сразу же после этих публикаций Цайпел уехал в Израиль, где дал интервью, в котором заявил, что он не гомосексуалист и в интимной связи с губернатором Нью-Джерси не состоял. По его словам, он сам стал объектом сексуальных домогательств со стороны губернатора и теперь, когда история всплыла на поверхность, намерен обратиться по этому поводу в суд. Как утверждала «Нью-Йорк Таймс», адвокаты Цайпела, угрожая иском, действительно требовали денег, но это был не шантаж, а попытки заключить досудебную сделку – практика, широко распространенная в американском судопроизводстве.
Макгриви это отрицал. Его жена была на прощальной пресс-конференции, но спустя 4 года их брак был все же расторгнут.

Шах и мат от Шахи Ризы
В центре банальнейшего вашингтонского скандала оказался в начале 2007 года виднейший дипломат, политик и политолог Пол Вулфовиц – в прошлом первый заместитель министра обороны и «архитектор» иракской войны, а в то время президент Всемирного банка. Человек споткнулся на абсолютно ровном месте. Просто фантасмагория.
До отставки его довела подчиненная под имени Шаха Али Риза. И сам Вулфовиц, и его подруга 52 лет (в официальных документах ВБ она деликатно называется «сотрудницей, тесно связанной с президентом») не состоят в браке, и в этом отношении к ним не может быть никаких претензий. Вулфовица обвинили в том, что он был слишком щедр со своей пассией – за казенный счет.
История началась двумя годами ранее, когда Вулфовиц уже был утвержден на посту главы банка, но еще вел переговоры об условиях контракта. Он поставил в известность Совет директоров ВБ о возникшем конфликте интересов: в банке работает его близкая подруга, их отношения не составляют секрета, а потому ситуацию надо как-то разрешить.
Самым простым решением был бы уход по собственному желанию – разумеется, с выходным пособием в размере шестимесячной зарплаты и прочими немалыми благами. Но Шаха Риза – личность амбициозная. Ливийка по рождению, она закончила Лондонскую школу экономики и Оксфордский университет, говорит на пяти языках и играет заметную  роль в банке. С какой стати она должна обрывать свою карьеру, выстроенную упорным трудом? Не должна. Это несправедливо.
Тогда Вулфовиц предложил оставить ее в банке с условием, что он самоустранится от решения вопросов, связанных с ее карьерным ростом или жалованьем. Но это предложение комитету ВБ по этике не понравилось. Вулфовица не только не освободили от решения, но и оставили вопрос на его полное усмотрение. Он и решил: Шаха Риза была откомандирована в Государственный департамент, под начало дочери вице-президента Элизабет Чейни с зарплатой больше, чем у Кондолизы Райс, которая к тому же платит налоги, а Риза как сотрудник международной организации – нет. Ее зарплата автоматически повышается каждый год на восемь процентов.
Когда история всплыла, Пол Вулфовиц обратился к репортерам с покаянной речью. «Оглядываясь назад, – сказал он на пресс-конференции, – я жалею о том, что не прислушался к внутренней интуиции и не воздержался от участия в переговорах. Я совершил ошибку и сожалею об этом».
Конфликта интересов он как будто избежал, но угодил в другую бюрократическую ловушку. Будучи приглашена на беседу с комиссией, проводившей служебное расследование, Шаха Риза держалась подобно губернской секретарше Мерчуткиной из чеховского водевиля «Юбилей», действие которого происходит именно в банке: «Ваше превосходительство, пожалейте меня, сироту! Я женщина слабая, беззащитная... Еле на ногах стою и аппетита решилась… Одно только звание, что пью и ем, а кофей нынче пила без всякого удовольствия».
Риза рассказала членам комиссии (эти протоколы опубликованы), что она мать-одиночка, что некому, кроме нее, поить-кормить безотцовщину-сына, что у нее нет мужчины, на которого можно было бы опереться. И спросила комиссию напрямик, давая понять, что стала жертвой дискриминации по признаку пола: «А знаете что? Мне вот интересно: будь я мужчиной, случилось бы это со мной? Почему уходить должна всегда женщина?» По словам Ризы, в банке сколько угодно начальственных жен, занимающих теплые места. «А может, все дело в том, – язвительно продолжала она, – что они состоят в законном браке и потому не считают свои отношения сексуальными, а у меня роман и, стало быть, сексуальная связь?»
Из этого монолога остается лишь заключить, что Вулфовиц пострадал не столько от интриг Европы, Китая и России (конспирологичевских версий хватало), сколько из-за упрямства и вздорного характера своей подруги.
Впоследствии выяснились многие подробности этого сюжета. В частности, то, что роман завязался, когда оба любовника еще состояли каждый в своем законном браке. А когда Буш выиграл президентские выборы 2000 года и имя Вулфовица называлось в качестве кандидата на пост директора ЦРУ, его бывшая жена Клэр написала письмо новоизбранному президенту, в котором предупреждала, что интимная связь главы разведки с иностранкой, к тому же арабского происхождения, может нанести ущерб интересам национальной безопасности. Письмо было перехвачено друзьями Вулфовица, и до Буша не дошло, однако директором ЦРУ он не стал.
Самое интересное, что в период разборок во Всемирном банке отношения Вулфовица и Ризы уже прекратились.
Своеобразный постскриптум к этому сюжету принадлежит тогдашнему первому вице-спикеру Госдумы Любови Слиске. «Мне бы самой очень хотелось, чтобы и у меня был такой «председатель банка», который мог бы обеспечить мне материальную независимость, – заявила она по случаю отставки Пола Вулфовица. – Хорошо, что есть еще такие мужчины, которые ничего не боятся, даже за казенный счет». Со стороны Слиски было бы, конечно, лицемерием осуждать заокеанского политика: история с кражей ее сокровищ, заработанных неустанными трудами на благо народа, еще не забылась.

Ошибка Элиота Спитцера
В 2008 году ушел в отставку губернатор штата Нью-Йорк Элиот Спитцер, которому тоже прочили большое политическое будущее. «Страшную драму», настигшую губернатора, описал еще Стива Облонский: «Что ж делать, ты мне скажи, что делать? Жена стареется, а ты полон жизни. Ты не успеешь оглянуться, как ты уже чувствуешь, что ты не можешь любить любовью жену, как бы ты ни уважал ее. А тут вдруг подвернется любовь, и ты пропал, пропал!».
В отличие от русского аристократа американскому публичному политику заводить любовницу хлопотно и опасно, разводиться тяжко. Остается бордель. Как отвечал Облонскому Левин: «При такой любви не может быть никакой драмы. «Покорно вас благодарю за удовольствие, мое почтенье», вот и вся драма».
Оно бы и славно, но проблема в том, что в США проституция легализована лишь в Неваде и Род-Айленде, а во всех остальных штатах воспрещена законом. А ведь это особенно обидно людям, чьи финансовые возможности позволяют, а образ жизни требует отдохновения от тяжких государственных трудов на ложе порока. К услугам государственных мужей множество компаний, предоставляющих эскорт-сервис.
Всего вероятнее, все осталось бы шито-крыто, не допусти Элиот Спитцер две роковые ошибки. Первая заключалась в том, что он расплачивался за эскорт-услуги безналичными банковскими переводами. А поскольку личные финансы губернатора – предмет особого интереса общественности, то он путал следы, переводил деньги со счета на счет, и в конце концов летом прошлого года банк обратил на это внимание.
По действующему законодательству банки обязаны уведомлять федеральные власти обо всех трансакциях на сумму свыше 10 тысяч долларов. Это касается всех вкладчиков, но людей высокого должностного положения – в первую очередь. Кроме того, если трансакция кажется банку подозрительной, об этом тоже надо сообщать куда следует. Ничего незаконного в действиях Спитцера не было: он мог, допустим, прятать деньги от жены – некрасиво, но ненаказуемо. Но коль скоро речь идет о высоком должностном лице, уместно предположить взятки и откаты. Там, где следует, получив уведомление банка, сличили его с другими данными – о том, что состоятельные  американцы и иностранцы вдруг стали переводить немалые суммы на счета компании, которая, по всем признакам, служит подставной фирмой. Сотрудникам налоговой полиции не составило большого труда установить, чем промышляют владельцы фирмы – их настоящим бизнесом оказался дорогостоящий эскорт-сервис.
Так рутинная банковская проверка трансформировалась в уголовное дело. В июле 2007 года суд санкционировал негласное наблюдение за Спитцером, включая прослушивание его телефонов и контроль за его активностью в Интернете.
В середине февраля 2008 года наступила развязка. Спитцер отправился в командировку в Вашингтон и выписал себе даму из Нью-Йорка, оплатив ей, помимо услуг, билеты на поезд и такси от вокзала до отеля. Тем самым губернатор совершил вторую ошибку: поскольку дама пересекла границы двух штатов, преступление стало федеральным – «торговля людьми». При таких обстоятельствах Спитцер, конечно, не мог оставаться на посту губернатора.

Вспоминая Монику
Об угрозе импичмента, с которой столкнулся в аналогичных обстоятельствах Билл Клинтон, напоминать излишне. Но стоит отметить, что во время последней избирательной кампании эта история испортила немало крови не только Хиллари Клинтон, но и их с Биллом дочери Челси. Почин положила в самом начале избирательного марафона Мишель Обама. «Один из важных аспектов этой кампании – показать пример, как должна выглядеть хорошая семья, – сказала она на одной из встреч с избирателями. – И на мой взгляд, если ты не можешь поддерживать порядок в своем собственном доме, ты точно не можешь управлять, сидя в Белом доме». Ничего конкретного не было сказано, но все поняли, в кого метит супруга кандидата.  
Хиллари стойко переносила многочисленные намеки, а однажды, когда ей из зала бросили реплику, что, мол, вряд ли она сможет командовать мужчинами, она усмехнулась и парировала: «Это я не умею управляться с мужчинами?» Ответом был взрыв смеха.
Но этим не кончилось. Поскольку Билл Клинтон принимал активное участие в кампании своей жены и часто позволял себе лишнее, на теледебатах вопрос был поставлен жестко: «Cенатор Клинтон, ваш муж навлек на себя на себя громы и молнии из-за того, в каком тоне он критиковал сенатора Обаму. Грэг Крейг, который был юристом в избирательном комитете вашего мужа, спрашивает: если вы не в силах контролировать бывшего президента теперь, то что же будет, когда вы оба окажетесь в Белом доме?»
Хиллари и бровью не повела – видимо, была готова к таким нападкам. «Одно можно определенно сказать о Бараке и обо мне, – начала она со своей традиционно лукавой улыбкой, – у нас обоих очень пылкие супруги... («Это точно», – вставил Обама.) ...которые  помогают нам и защищают нас в любых обстоятельствах. Факт состоит в том, что в президенты избираюсь я, и кампания эта – моя кампания».
И тут аудитория не удовлетворилась. Вопрос из аудитории повторился в еще более острой форме: «Вы утверждаете, что избрание вас президентом принесет Америке перемены. Мне 38 лет, и я еще ни разу не имела возможности голосовать на президентских выборах, где в бюллетене не было бы имени Буш или Клинтон. Каким образом вы можете способствовать переменам, если последние 30 лет мы видим в Белом доме выходцев из одних и тех же двух семейств?»
Хиллари и на этот раз не дрогнула: «Клинтон, знаете ли, потребовался для того, чтобы сделать уборку в Белом доме после Буша первого, так что, возможно, нужен еще один Клинтон, чтобы убраться после Буша второго».
Когда кандидатов осталось двое, ведущая новостной программы телекомпании CBS Кэти Кьюрик задала каждому одинаковые вопросы, не имеющие отношения к политике. Среди них был и вопрос о супружеской измене, сформулированный, правда, осторожно, в общей форме: «Почему американские политики так часто оказываются неверны своим супругам?»
Барак Обама, став сенатором, большую часть времени проводил в Вашингтоне, а семья оставалась в Чикаго, но никаких отступлений от супружеского долга он как будто себе не позволял. Его ответ на тот же вопрос – почему политики изменяют женам: «Понятия не имею. Я считаю, пусть в этом разбираются психологи. Что касается меня, то я хочу, чтобы общество знало, что нет никакой разницы между тем, каков я на самом деле, и моим лицом, которое видит весь мир».
Ну а женщины-политики? Как часто они изменяют мужьям?  Во-первых, их все-таки гораздо меньше, чем политиков-мужчин. Во-вторых, как это ни грустно, к тому моменту, когда дама достигает политических высот, она, как правило, в значительной мере теряет свою сексуальную привлекательность. В-третьих, женщина считает интимные отношения более обязывающими и ответственными (в том числе из-за возможности забеременеть) и потому реже вступает в них помимо брака. Анналы американской политики за последние 20 лет сохранили имена лишь трех дам-политиков, сознавшихся в нарушении супружеской верности.

Вашингтон


Источник: http://www.sovsekretno.ru