Мир Политики

Вернёмся к нашим героям. Кто же они такие и почему они не должны иметь долгой жизни.
В энциклопедии "Мифы народов мира" (1997) находим: "Герой - в греческой мифологии сын или потомок божества и смертного человека. <…> Впервые Гесиод называет "род героев", созданный Зевсом, "полубогами". <…> Олимпийские боги, ниспровергшие титанов, в борьбе с доолимпийским миром чудовищных порождений матери-земли - Геи, создают поколения Героев, вступая в брак с родом смертных. <…> Герой призван нести волю олимпийцев на земле среди людей, упорядочивая жизнь и внося в неё справедливость, меру, законы, вопреки древней стихийности и дисгармоничности. Обычно Герой наделяется непомерной силой и сверхчеловеческими возможностями, однако он лишён бессмертия, остающегося привилегией божества. <…> Чтобы создать великого Героя, требуется не одно поколение Героев. Зевс трижды вступает в брак со смертными женщинами (Ио, Данаей и Алкменой), чтобы через тридцать поколений родился Геракл, среди предков которого были уже Данай, Персей и др. сыновья и потомки Зевса. <…> Развитие героизма и самостоятельности Героев приводит к их противопоставлению богам, к их дерзости и даже преступлениям, которые накапливаются в поколениях героических династий, приводя к гибели Героя. Известны мифы о родовом проклятии, которое испытывают на себе Герои. <…> Создаются также мифы о гибели всего рода Героев (мифы о войне семерых против Фив и о Троянской войне). Гесиод рассматривает их как войны, в которых Герои истребили друг друга".
Отсюда, герой - орудие в борьбе богов с чудовищными порождениями хтонической сферы, остатками прежнего творения, посредством которого устраняется пагубный дисбаланс между структурированной мировой сферой и сферой хтонической. Или, если угодно, он (герой) своеобразный посредник - медиатор, восстанавливающий энергетический баланс между мирами или различными частями одного мира. Функция героя как помощника богов определяется в контексте невозможности для богов "верхнего мира" непосредственных контактов с миром "нижним". "Безумием" которого так часто заражается герой, принимая в себя нечто от его хтонической скверны. "Безумием", которое в большинстве случаев определяет дальнейшую участь героя.


Герои и исполины в русском фольклоре

Грозные фигуры героев и исполинов в русском былинном фольклоре сочетаются в образе могучих богатырей *. Причем, в древнейших былинных слоях обнаруживаются доминирующие представления о "безобразиях" богатырских, творимых ими вполне в духе своих как ветхозаветных, так и древнегреческих прототипов. Несомненным апогеем оных становится вызов, брошенный богатырями небесным Могуществам: "В памяти нашего народа сохраняется любопытное предание: "отчего перевелись богатыри на святой Руси?" <…> … русские богатыри, гордые своею исполинскою силою, вызывают на бой небесных воителей, то есть ангелов… <…> но небесные воители не пали мёртвыми, а только увеличились вдвое:
Стали они силу колоть-рубить…
А сила всё растет да растет,
Всё на витязей с боем идет!
Испугалися могучие витязи,
Побежали в каменные горы, в тёмные пещеры:
Как подбежит витязь к горе - так и окаменеет,
Как подбежит другой - так и окаменеет…"
(Афанасьев А. Поэтические воззрения славян на природу, М., 1994)

Особенно наглядно подобные представления выражены в былине "Как Святые горы выпустили из каменных пещер своих русских могучих богатырей". Здесь мы видим схватку богатырей с небесными воителями (ангелами), закономерное поражение, бегство в пещеру, которая становится их узилищем (вспомним, что наказание стражей заключается в том, что они "крепко связаны под холмами земли") и, наконец, главное - последующее их восстановление (!) как результат искреннего раскаяния. В финале былины богатыри под предводительством св. Михаила Архангела и св. Георгия Победоносца сражаются с воинством Кривды, в котором фигурирует и антихрист, обманно принявший облик Спасителя.

Герои - потомки истребляемых ими чудовищ

Нельзя умолчать и о другой стороне вопроса, связанного с героями, а именно о том, что в ряде случаев герой оказывается непосредственным потомком истребляемого им чудовища. Немаловажным моментом является то, что ни от какой другой руки чудовище погибнуть не может! Таким образом, герой изначально (по факту происхождения) является обладателем определённого хтонического потенциала, который помогает ему получить расположение отдельных персонажей, связанных с хтонической сферой (этот мотив отчетливо проявлен в волшебных сказках), и выстоять в противоборстве с другими её чудовищными персонажами.

Вот один пример этого. Известно, что родоначальниками скифов считались сыновья Геракла от… Змеедевы-ехидны, дочери Борисфена (Днепра), что в контексте его функции "истребителя чудовищ" выглядит несколько странно. Р. Багдасаров в работе "Неуместные боги" (1998) пишет: "Ближайшим по расположению во времени и пространстве к Боспорскому царству государственным образованием, аристократия которого восприняла легенду о Геракле и Змеедеве, стала Киевская, а затем Московская Русь. <…> На деньгах Можайского и Белозерского кн. Ивана Андреевича (1432 - после 1462) чеканилась Женщина-полузмея с завитым хвостом, длинными волосами и маленькими крыльями. <…> После присоединения Можайска к Московскому великому княжеству Василий Тёмный продолжал некоторое время выпускать ту же монету. Также как отец, Иван III помещает на московских пулах фигурку Змеедевы, увенчанную короной. <…> Интересно, что на собственно московских деньгах вел. кн. Василия Васильевича того же периода печаталась уже не змеедева Ора, а Дева-полуптица (сирин). Они являлись разновидностями одной эмблемы на генеалогическом уровне, что предопределило их различие на уровне символическом. <…> В русской эмблематике хтоническая половина туловища постепенно отпадает, а вперед выступает верхняя половина с крыльями. <…> После прекращения династии Рюриковичей, которая обеспечивала связь аристократической эмблематики с праистоками, классический тип Оры меняется. Так, на печати 1640 г. воеводы Бориса Петровича Шереметева она с одним хвостом и с зеркальцем в руке по образцу западной сирены. <…> Из сравнения античных источников по мифологии с византийскими хрониками видно, что последние содержали синтетическое толкование, совмещающее две хронологии и две образные системы (иудейскую и эллинскую). Но ни та, ни другая не отвечала на вопрос, для чего Геракл, являясь космогоническим орудием против "страшных деяний чудовищ" (Еврепид. Геракл 700), сошёлся со змеедевой Орой, оставил её в живых, более того - отдал свой пояс и установил завет как распределить власть между потомством? Можно лишь догадываться, какая мрачная двусмысленность оттеняла геральдические эмблемы Рюриковичей и некоторых родов Западной Европы - Кельтийской земли".

В свою очередь, рискну предположить, что в некоторых случаях связь с хтонической сферой есть связь легитимная и необходимая для полноценного функционирования системы мироздания. Являясь, по существу, связью питающей, она обеспечивает доступ в организованный мир некоторого количества определенного рода энергии, за счёт которой происходит необходимое обновление космоса. Подобного рода представления отражены в виде сказочно-мифологического мотива овладения героем неким артефактом - сокровищем (источником особой энергии, каковым, в частности, может являться самая кровь *) принадлежащим побежденному (обезвреженному героем) чудовищу.

В качестве примера можно привести сокровище Нибелунгов: "сутью рода Нибелунгов было обладание сокровищем, некогда добытым потомком Одина-Вотана Зигфридом (Сигурдом) в поединке с драконом. <…> Вагнер писал (Вагнер Р. Нибелунги, М, 1913): "… сокровище есть воплощение всякой земной власти. <…> …сокровище заключало в себе не только средство приобрести господство, но и символ самого господства…"; "Это сокровище, этот талисман, дарующий всякую власть…" <…> Христианская эпоха, согласно Вагнеру, придала сокровищу определенный оттенок: "…Грааль, по крайней мере, в толковании, приданном ему немецкими поэтами, должен считаться идеальной заменой и продолжением сокровища Нибелунгов" .


Аристократы - потомки богов и героев

Юлиус Эвола (Языческий империализм, 1994) пишет: "во всех великих традиционных цивилизациях: от Китая до Греции, от Рима до нордических праплемён и далее до ацтеков и инков, везде аристократ характеризовался не тем простым обстоятельством, что у него были предки, а тем, что предки аристократа <…> были божественными предками. Аристократы вели свой род от полубогов, т.е. от существ, реально причастных к трансцендентным * формам жизни и основавших то, что в высшем смысле этого слова можно назвать Традицией; от существ, передавших своим потомкам обожествленную кровь и вместе с ней ритуалы, т.е. определенные операции, тайну которых хранили все аристократические семьи, и которые служили для открытия перед потомками пути к духовному завоеванию, впервые совершенному этими предками, и для постепенной актуализации скрытых потенций" .

То есть подлинно царские (королевские) династии определяются наличием корней, восходящих к непосредственно божественному родовому истоку через царей (королей) первой божественной расы *: "Сила, идущая сверху, была в этой расе постоянным "присутствием", и это "присутствие" высшей силы предрасполагало данную расу к правлению, к исполнению царственных функций, делало ее расой тех, "кто есть", тех, "кто может", "солнечной расой" (Эвола Ю. Мистерия Грааля , 1991).

Подобная особенность происхождения отнюдь не означает однозначную оппозицию по отношению к христианской традиции, как это весьма убедительно показал в своей последней работе "Могила Рюрика" и "Возвращение Государя" Ю. Соловьев: "Рюрик Новгородский, если принимать (вслед за авторитетными современными историками) версию о его тождестве с Рориком Ютландским, происходил из датского королевского рода Скьёльдунгов. <…> … семья эта восходит к сыну Одина - Скьёльду и великанше Гевьюн... Таково сверхъестественное и историческое родство многих государей Европы (и скандинавских, и германских, и англо-саксонских, и русских). Интересно, что в христианскую эпоху (XIII в.), когда записывались норвежские королевские саги, скандинавские монархи вовсе не стеснялись языческой родни. Вполне возможно, что противоречия в происхождении от германского божества и положении христианского монарха не было".

Ю. Соловьев предлагает нам вспомнить "кровных и духовных потомков Одина, боровшихся и пострадавших за веру Христову: Короля франков Хлодвига Меровинга, датского Короля Харальда Синезубого, норвежцев Олава Трюггвасона и Олава Святого; Олава Скотконунга, шведского Короля; англо-саксонских Королей и их потомков - св. Освальда, прп. Неота Корнуэлльского, Эдуарда II Мученика и Эдуарда III Исповедника. Наконец, многочисленных святых Рюриковичей: от равноапостольного Князя Владимира и его сыновей Бориса и Глеба - до Угличского чудотворца Царевича Димитрия".

Он же приводит следующие слова архиепископа Серафима (Соболева) (1881-1950): "… богооткровенные свидетельства не дают права отрицать богоустановленность власти языческих Царей, так как власть многих из них определялась послушанием Божественному гласу (I Цар. 15, 22-23). <...> В Библии имеется много свидетельств о богоустановленности языческой царской власти, как таковой, не освященной таинством св. миропомазания. <...> Если царская языческая власть, "как таковая", не богопоставленная и, следовательно, - власть попущенная, т.е. зло... , то Господь не повелел бы пророку Самуилу освятить это зло, этот грех помазанием св. елеем. В таком случае ни у евреев, ни у нас не было бы Царя - Помазанника Божиего, и мы вообще не имели бы права говорить о богоустановленности власти даже и Царя - Помазанника Божиего".

У Александра де Даннана мы находим следующую выдержку из выступления Андрэ Вошеза на конгрессе "Семья и родственные связи на средневековом Западе", состоявшемся в 1977 в Риме: "… в Средние века, в действительности, престиж аристократии основывался не только на политической власти или имевшихся в её распоряжении богатствах, но и на почитании волшебного качества, связанного с фактом высокого рождения. В общей ментальности, аристократия была как бы совокупностью физических и духовных даров, которая составляла своего рода харизму. <…> … в последние века Средневековья можно констатировать, что многие Западные княжеские и королевские роды насчитывают в своих рядах определённое количество святых, как если бы святость составляла своего рода наследственную харизму, передающуюся предпочтительно в лонах привилегированных семей".

© А. Комогорцев, 2009