Мир Политики

Вадим РОСТОВ
«Аналитическая газета «Секретные исследования»


С середины XIX века историки Жемойтии (нынешней Республики Летува) стали в своих книгах полагать, что Жемойтия и Литва – это синонимы. Это заблуждение появилось в период между двумя восстаниями 1830-31 гг. и 1863-64 гг., когда царизм активно превращал наш этнос литвинов Литвы (нынешней Западной и Центральной Беларуси) в этнос «белорусов» - чтобы у народа не было желания воссоздать свое государство ВКЛ. Однако на самом деле все исторические документы и факты показывают, что Жемойтия (нынешняя Республика Летува) никогда не была Литвой. Ее народы не называли себя «литовцами», а звали себя жмудинами и аукштайтами – а литвинами себя называли именно жители Центральной и Западной Беларуси (в том числе все селяне Минской области называли себя литвинами вплоть до начала 1950-х гг.). Территория исторической Литвы в летописях – это территория Центральной и Западной Беларуси, и от Литвы у нынешней Республики Летува – только Вильно, полученный от Сталина. «Литовским языком» там стали называть аукштайтский язык, хотя в ВКЛ «литовским языком» называли язык литвинов – то есть западно-балтских народов Центральной и Западной Беларуси. И так далее. Давайте разберемся в этом вопросе.


ЛИТВА, РУСЬ И ЖЕМОЙТИЯ В ЛЕТОПИСЯХ

Прежде всего, следует напомнить, что полное название ВКЛ – Великое княжество Литовское, Русское и Жемойтское. То есть, в самом названии Жемойтия вынесена как отдельная общность народа жмудинов и аукштайтов – равно отличающихся этнически как от литвинов, так и от русинов. Сегодня, правда, историки Летувы пытаются выдумать, что Жемойтия в названии ВКЛ означала самих жемойтов, а, мол, Литва – аукштайтов. Но это детское измышление, так как сии этносы восточных балтов почти ничем не отличаются (стали в Республике Летуве единым этносом летувисов), а потому и не имело никакого смысла их разграничивать в названии ВКЛ, к тому же называя всем известную Аукштайтию (территориально юго-восточную Жемойтию) вдруг иначе «Литвой». На самом деле название «Великое княжество Литовское, Русское и Жемойтское» означало содружество трех этносов.

Это литвины Литвы или Черной Руси (западные балты Центральной и Западной Беларуси – ятвяги, дайнова, мазуры, сами литвины, занимавшие почти всю Центральную Беларусь, Минщину и Виленщину). Это русины (Галицко-Волынское Королевство Русь (Червонная Русь) и земли славянизированных кривичей, включая Витебск, Могилев, Курск, Смоленск, Брянск – что назвалось как «Белая Русь»). И это жемойты и аукштайты Жемойтии, ВОСТОЧНЫЕ балты, чей язык весьма отличался от славянского, когда язык ЗАПАДНЫХ балтов уже Литвы был промежуточным эволюционным звеном между восточными балтами и славянами. Из-за схожести западно-балтского языка Литвы со славянским языком – западные балты и растворились затем бесследно в славянской среде. Но вот в тот период возвышение Литвы западных балтов (территории Центральной и Западной Беларуси) и объясняется тем важнейшим обстоятельством, что они были цементирующим элементом державы: объединяли вместе славяноязычных русинов и восточных балтов, которые языка друг друга не понимали, но литвины понимали равно оба языка.

А, как известно, прочность государства опирается на этническую единую идентичность его разных частей, в основе которой языковое единство: так и родилось литовско-русско-жемойтское государство ВКЛ, опиравшееся на первую составную как задающую этническую общность для двух других. Взглянем на то, что писали древние авторы. Можно найти много интересного в разных источниках (и труд Михалона Литвина, и Татищева, и Лызнова), предлагаю такую Хронику: «КРОИНИКА О ПОЧАТКУ И НАЗВИСКУ ЛИТВЫ, И О КНЗЕХ ЛИТОВСКИХЪ, И О ДЂЛАХЬ ИХЬ, ИЗ СТОРИКОВ ПОЛСКИХЬ И РУСКИХЪ СОБРАННАЯ ПРЕЗ ТОГО ЖЬ ИЕРМОНАХА ФЕОДОСИЯ САФОНОВИЧА, ИГУМЕНА МИХАИЛОВСКОГО ЗОЛОТОВЕРХОГО, КИЕВСКОГО РОКУ 1673». По изданию: «Софонович Феодосій. Хроніка з літописців стародавніх / AH України, Археограф, коміс., Ін-т укр. археографії, Ін-т історії України. - К.: Наук. думка, 1992». Феодосий Софонович определяет понятие «литовцы» весьма широко. Например, про ятвягов он пишет: «Ятъвежи были едного народу з литвою и з половцами, и з прусами старыми, з готтов пошли, которых столечное мЂсто было Дрогиїчинъ, а Подляшъе все аж до Прус, з Волыня почавши, осЂли были, Новгородок Литовскиї и околичниї волости держали». Столица ятвягов Дрогичин (Драгичин) – территориально часть ВКЛ, в 70 км от Бреста по Бугу. Подляшье – земли от Бреста до Гродно, Ятвягия.

Как видим, под «литовским» понимается именно западно-балтское этническое содержание, ибо западные балты жили и намного южнее – древляне и половцы, чей язык был схожим. Равно и кривичи были такими же западными балтами (не географически, конечно, а по западно-балтскому языку пруссов и мазуров), но быстро были славянизированы ляхами и полабами. Но жемойты в это этническое единство с точки зрения языка и культуры никак не вписываются, ибо являлись этносом восточных балтов – это жемойты, аукштайты, земгалы, курши, селы, латыши – особая самая архаичная группа с изолированным от процессов европейского синтеза языком и культурой. Ныне потомки этих племен являются этносами Летувы и Латвии. Автор мифологически выводит Литву от Иафета, сына Ноевого, и далее: «Тыі всЂ народы были потом готами и епидами, ядвЂжами, печенигами и половцами названыи. И иншиї засЂли тамъ, где теперь Литва, и над моремъ Прускимъ». Вряд ли историки Летувы согласятся с тем, что этнос Республики Летува является этносом печенегов и половцев, которые тоже были балтоязычными. Но в том и разница: одни имели западно-балтский язык (и культуру), другие – восточно-балтский (со своей археологической культурой).

В вопросе Жемойтии тут важно и то обстоятельство, что испокон веков и по сей день в их языке жемойтско-аукштайтском (ошибочно называемом «литовским») белорусов (то есть литвинов) именуют «готами». Феодосий Софонович пишет, что «Те все народы были потом готами и гепидами, где теперь Литва». Но если в языке нынешней Республики Летувы «готами» именуют своего южного соседа (народ нынешней Беларуси), то совершенно ясно, что сами себя жемойты и аукштайты таковыми «готами» не считают и не считали никогда. А значит, и не являются Литвой, ибо Литва – это и есть готы! Причем, и в Великой Хронике Польской XIII века пишется, что восточнее поляков (Брест, Драгичин (столица Ятвягии), Гродно, Волковыск, Лида (столица Дайновии), Новогрудок (столица Литвы), Минск и т.д.) живут не славяне, а готы. То есть, западные балты. Автор пересказывает легенду, что первым князем Литовским был Палемон с тремя сыновьями или внуками: Борк, Кунос и Спер. «Боркъ, кнзь, над рекою Юрьею збудовал мЂсто и замокъ, и назвалъ от реки и от своего имени зложеннымъ именемъ Юръборкъ, где естъ Жмод». То есть, Жмудь. Это кажется нелепостью, так как у реки христианское название «Юрья», причем само имя «Юрий» - переделка перевода православного имени Георгий. «Кунось, далеи поступуючи, вь дорогои сторонЂ збудовалъ мЂсто и замокъ, и назвалъ от своего имени Куносовъ. I в тои сторонЂ самъ панавалъ. Спера такжє особливое себЂ мЂсто, замокъ збудовалъ над рекою Свтою, и назвалъ его Великомир, и там пановал». Опять нелепость в легенде: Великомир – чисто славянское название, хотя Палемон у автора – это «римский князь». Древний Рим пал еще до появления славян как этноса. Как в любой легенде, тут одиозное смешение эпох и народов, а на деле вся эта история крайне напоминает историю создания Рюриком Русской колонии на Ладоге, так как Феодосий и про Рюрика пишет: «цезарей римских наследник».

Еще один! А фактически речь идет только о том, что это колонисты вовсе не с Рима, а с территории Священной Римской империи, из весьма близкой Дании и славяно-балтского Полабья. Далее Феодосий пишет: «Потом умерли два браты, Борко и Спера, которых городы и краины побралъ Кунось. МЂлъ Кунос двох сновъ, Керна и Гибута. Гды умерль Кунос, снь его Кернъ взялъ себЂ княжение Литовское по обоихь сторонахъ рЂки Вилиї і збудовалъ мЂсто, и назвалъ его Керновъ. В томъ мЂсте столицу своего учинил княжения. ПовЂдаютъ нЂкоторыи, ижь Кернь, кнзъ, свои народ назвал литвою от литу, то естъ от рогу. Гибут зас, брат Керновь, вь Жмоди пановал». Обращаю внимание, что «Кернов» - тоже славянское название, то есть создать сей топоним мог только славянин (если бы его создавали жемойты или аукштайты, то назвали бы «Керновуас» или как-то подобно). По обе стороны реки Вилия («княжение Литовское») – только территория нынешней Беларуси, это ее самое сердце, Минщина, а в Жемойтии течет река уже с названием Нярыс. Про то, что «народ назвал литвою от литу, то естъ от рогу» - это только одно из многих странных объяснений, которые приводит Феодосий (он еще, например, выводит «Литву» от «Италия» и от других псевдоморфем). Но зато показательно в нашем вопросе, что: «свой народ назвал литвою от литу, то естъ от рогу. Гибут зас, брат Керновь, вь Жмоди пановал».

То есть, автор считает, что «Жмодь» существовала еще до прихода сюда Литвы (причем, здесь «придуманной»). То есть «Жмодь» - это туземное название туземного этноса, которое и оставалось для пришлых литовских князей как именно существующее местное Жемойтское образование – отнюдь не литовское. А самое главное: «свой народ назвал литвою» - что в тексте никак не относится к местным соседним аборигенам «Жмоди», ими только «пануют» как колонией. И они – не «СВОЙ НАРОД». И далее везде Жмудь-Жемойтия абсолютно иная страна и иное княжество во всей истории. 

«Потомъ, гды умерль Кернъ, снь его Живибунътъ засталъ кнземъ литовскимъ. А по смерти Гибута снъ его Мунтвилъ застал кнземъ жмодскимъ». То есть, две разные вещи: «князь литовский» и «князь жмодский». «Мингаило [не Миндовг, если кто-то неверно поймет, а Мингайло – князь Полоцкий] зосталъ кнземъ литовскимъ, Алгимунть - жмудскимъ». Кстати, про Мингайло Вацлав Ластовский писал в 1910 году: «В 1190 году полочане выбирают своим князем некоего Мингайло или Мигайло. Скоро он передает трон своему сыну Гинвиллу. Новый князь кроме язычески-литовского имени «Гiнвiлло» носит и христианское имя Юрия, женат на дочери русского князя, христианке. Гинвилл умер в 1199 году в Орше». Ластовский: «Кто были эти Мингайло и Гинвилло – трудно разгадать. Объяснение может быть только такое, что Мингайло принадлежал до тех же родов князей Полоцких, ибо трудно думать, чтобы полоцкое вече и удельные князья позволили чужому захватить полоцкий престол». Феодосий уточняет: Гинвилл взял женой Марию, дочь тверского князя. Но не указывает (ибо киевский прорусинский историк) крайне важную подробность: еще до создания ВКЛ и прихода прусского короля Миндовга с его прусской династией – в Полоцке уже правила династия западных балтов Литвы (то есть князей Центральной и Западной Беларуси – Литвы, Дайнова или Ятвягии, с которыми просто обязательно должны были быть браки княжеских семей как с ближайшими соседями). Автор пишет: Мстислав Романович, князь луцкий, воевал со Скирмунтом, его «Скирмунтъ прогналъ, воискомъ литовскимъ и жмодскимъ змоцнившися».

Как видим, у Скирмунта было два войска: литовское и жмойдское. Про дальнейших наследников князей Феодосий везде пишет: стал «князем литовским и князем жмодским». Про других: были только «князьями жмодскими» и другие – «князьями литовскими». «Ринголть по смерти отца своего зостал кнземь литовскимъ и жмодскимъ. Тои першии почал писатися великимъ кнзем литовскимъ и рускимъ». Здесь несоответствие с Великой Хроникой Польской, в которой Рингольд называется королем Прусским, правящим в столице Королевец (переименован немцами в Кенигсберг). Видимо, Феодосий напутал в собирании им Хроник в единое целое разных изложений тех же самых событий, где самым авторитетным источником является, бесспорно, Великая Хроника Польская. Но снова показательно: князь литовский и князь жмодский – точно так отличаются, как и «князь литовский» от «князь русский». «А Ринголтъ, собравши литовскии и жмодскии воиска, противъ ихъ пошол и, бившися з ними, звитяжил ихъ над рекою Немномъ под Могилною». Оказывается (и не удивительно!), у Литвы была своя армия, а у Жмуди – своя.

«По смерти отца своего Ринголта Миндогь застал кнземъ литовскимъ и жмодскимъ року 1240». Снова два разных этноса. «Троинатъ, забивши своего стриія Мендога, почаль пановати на княжениі Литовъскомъ и Жмодскомъ року 1267». «Року 1268. Свинторгь Утеносовичь по смерти отца своего зосталь кнземъ литовскимъ и жмодскимъ». «Року 1316 Гедимин зосталь кнземъ литовскимь. Того жь року прусове инфланъскии, воискомь немалымъ напавши на землю Жмотскую, попустошили и под свою моць от Литвы взяли». Ясно, что земля Жмотская была отнята как колония Литвы, а не как Литва. Ибо это не «земля Литовская», а именно «земля Жмотская». «Потомь року 1320 Гедиминъ з воискомь литовскимъ и жмодцкимъ, и полцкимъ пошоль на кнзя владимерского волынского Владимера». Опять три разные армии: литовское, жемойтское (нынешней Республики Летува) и полоцкое (русское). Далее говорится, как Гедимин создал на реке Вилия Вильно, и эта история опять никакого отношения не имеет к Жемойтии и к нынешней Республике Летува. «Року 1330 Ольгерьд Гедиминовичь зосталь кнзем литовъскимъ, а Кеистутъ, братъ его, жмодцкимъ, троцкимъ и подляцким». Комментарии излишни: один брат стал литовским князем, а другой – жмодским, понятия никак не смешивались между «Литва» и «Жемойть».«Ольгерьдь з Юльяною, перьшою своєю жоною, княжною вытебскою, мЂль шести сновь, котории всЂ в рускую вЂру покрестилися…

По смерти кнегини своеи Июлияны взялъ Ольгерьдь у кнзя тверского дочку Марию, з тоею мЂлъ дванатцатъ сновъ». Кейстут, князь в Жемойтии, не стал принимать христианство: тут и пошел уже этический водораздел, когда местные традиции превалировали. Потомки Ольгерда растворились в христианской истории Литвы-Беларуси, а потомки Кейстута нынешняя Республика Летува видит своими истоками за их сохранение язычества и неприятие христианских имен – ибо это сохранило от славянизации… Как мы видим, в древности Литва и Жемойтия (нынешняя Республика Летува жемойтов и аукштайтов) – соседи и союзники, но совершенно разные понятия. И в плане территории, и в плане этническом.

ЭВОЛЮЦИЯ НАЗВАНИЙ ЭТНОСОВ

До середины XIX века жителей Западной и Центральной Беларуси (западных балтов) именовали «литвинами» или «литовцами». Этнически их различали с восточными балтами Жемойтии, поэтому у авторов прошлого (даже у А.С. Пушкина!) можно всюду встретить словосочетание «литовцы и жемойты» (Пушкин подчеркивал, что «литовцы – это славяне, а жемойты – это балты»). Поскольку литвины как западные балты весьма походили на славян и быстро славянизировались, то в начале XIX века появляется термин «литовцо-руссы». Он активно используется в литературе России и аналогичен тогдашнему российскому названию русинов Карпат как «червонно-руссы» или «карпато-руссы». И только в 1840-1860-х годах термин «литовцо-руссы» постепенно сменяется на «белорусы» - по причине опалы термина «Литва» после восстания 1830-31 гг. Эволюцию термина можно, например, проследить в произведениях известного собирателя русского фольклора И.П. Сахарова (1807-1863).

Первое издание его «Сказаний русского народа» вышло 1836 году. В нем автор в отношении жителей Центральной и Западной Беларуси всюду использует термины «литвины», «славянская Литва», «славянские литовцы Виленщины, Минщины, Брестщины и Гродненщины», «польские и литовские славяне». В издании 1849 года вместо термина «литвины» уже используется термин «литовцо-руссы», а в переиздании книги в 1885 году почти везде «литовцы» заменено на «белоруссы», и лишь в некоторых местах оставлено «литовцо-руссы». Интересен момент, где Сахаров пишет о праздновании Яна Купала. В издании 1836 года сказано: «Купало и Купальские огни известны более в Великой России, Малоруссии и Литве». В издании 1885 года написано уже так: «Купало и Купальские огни известны более в Великой России, Малоруссии и Белоруссии» Далее Сахаров пишет: «Новейшие мифографы включили Купало в число славянских божеств; но его не было ни в Киеве, ни в других славянских землях. Об нем не говорят ни Нестор, ни другие писатели; это слово известно в наших письменных памятниках только с XVII столетия». И затем Сахаров указывает, что это польско-литовский праздник, и правильно говорить не «Иван Купало», а «Ян Купало». Совершенно верно: это языческий праздник западных балтов пруссов, мазуров, литвы, дайнова, ятвягов – он отражает наши старые языческие западно-балтские традиции.

В России и Украине этого праздника не было просто по той причине, что там живут славяноязычные этносы финнов и тюрок – и языческие традиции у них совершенно иные. Впервые праздник входит понемногу в быт московитов только после войны 1654-67 гг., когда царь Алексей Михайлович увел в рабство около 300 тысяч литвинов-белорусов. Хотя в ряде мест в издании 1885 года «Литва» заменена на «Белоруссия», но термин «литовцо-руссы» и «Литва» тут оставлен: «Литовцо-руссы называют Ивановское празднество – праздником росы. С вечера, под Ивановскую [Яновскую] ночь они собираются на избранном месте, на поляне ставят шалаши, разводят огни, поют песни, пляшут с факелами и перескакивают через огонь. Рано утром отправляются в лес – на росу. Утренние сборы называются у них «стадом», а пляска «коркодоном». Утром собирались травы для врачевания и чарования. Литовцо-руссы верят и в папаротников цвет… В Лужском уезде, по реке Луге, Ивановское празднество известно более под именем Соботок. Вероятно, что это название занесено из Литвы». В издании 1849 года: «Литовцо-руссы говорят, что сборище ведьм бывает на горе Шатрии, где могила Альциса и где угощает их чародейка Яусперита». В издании 1885 года: «Белоруссы говорят, что сборище ведьм бывает на горе Шатрии, где могила Альциса и где угощает их чародейка Яусперита».

Звучит крайне нелепо, ибо белорусам как «славянам» приписываются балтские слова «Шатрия», «Альцис», «Яусперита». В другом месте Сахаров называет Литву уже «Черной Русью»: «В Белой и Чермной Руси называют сей день [на Глеба и Бориса]: поликопом». Далее Сахаров прямо называет литовцо-руссов славянами: «Хороводы мы встречаем у всех славянских племен. Литовцо-руссы хоровод переименовали в корогод». В других главах автор пишет о «литовцах», вкладывая в это понятие нынешний смысл «белорусы». Про Дзяды: «Литовцы выходят во вторник на могилы своих родителей, в 2 часа пополудни, обедать и поминать их за упокой. Сначала начинается катание на могилах красных яиц, потом обливание могил медом и вином. Яйца раздаются нищим. Могилы накрываются белым столечником, устанавливаются кушанья. По старым приметам кушанье должно состоять из нечетных блюд и сухих. Богатые снабжают бедных кушаньями для родительской трапезы. После сего приветствуют родителей: «Святые родзицели, ходзице к нам хлеба-соли кушаць!» - И садятся на могилах поминать их.

По окончании поминок говорят: «Мои родзицели, выбачайте, не дзивицесь, чем хата богата, тем и рада». Остатки кушанья раздаются нищим, и день оканчивается при корчмах с песнями и плясками». «Литовцы и поляки называют нашу Семицкую неделю зеленою неделею». В этой же книге в издании 1836 года написано: «Отчего мифы, поверья, семейные сказания славянской Литвы отличаются от мифов, поверьев, семейных сказаний Велокоруссии? Отчего малорус верит в поверье, едва известное великоруссу и о котором совершенно не знает литовцо-русс?» В издании 1885 года текст уже изменен: «Отчего мифы, поверья, семейные сказания Белоруссии отличаются от мифов, поверьев, семейных сказаний Велокоруссии? Отчего малорус верит в поверье, едва известное великоруссу и о котором совершенно не знает белорусс?» Как видим, эволюция понятия «литвин»-«литовцо-русс»-«белорус» произошла в середине XIX века, и корректоры в новых переизданиях книг старались исправить текст в духе новой моды, но кое-где пропускали старые термины «литвин» или «литовцо-русс».

«ЛИТОВСКИЙ ЯЗЫК»

У авторов Жемойтии (нынешней Республики Летува) можно встретить странный термин «аукштайтский литовский язык». Например: «Аукштайтский литовский язык использовался до восстания 1863 г., потом очень скоро – в течение лишь нескольких лет – был совершенно забыт». Что означает сей термин? Что это за язык: литовский – или все-таки аукштайтский? Само удвоение термина «аукштайтский литовский» - это такая же тарабарщина, как «русский татарский язык» или «латышский эстонский язык». Очевидна абсурдность – ведь одному языку не надо двойное название, и это двойное название означает, что у аукштайтов был свой аукштайтский язык, и его стали «причислять» к литовскому языку только в период между двумя восстаниями 1830-31 гг. и 1863-64 гг., когда царизм активно превращал наш этнос литвинов Литвы (нынешней Западной и Центральной Беларуси) в этнос «белорусов». Мало того, речь идет не об историческом языке аукштайтов, а только о ЛИТЕРАТУРНОМ языке.

Например, в работе академика АН Литовской ССР К.Корсакаса и старшего научного сотрудника Института литовского языка и литературы АН Литовской ССР А.Сабаляускаса «Балтийские языки», опубликованной в журнале «Русская речь» в 1971 году (№4), сказано: «литовский литературный язык сформировался на основе диалектов западных аукштайтов». То есть: ЛИТЕРАТУРНЫЙ, возникший уже после этнических экспериментов царизма, а не именно ЛИТОВСКИЙ. До примерно 1840 года Литва в представлениях России считалась славянской страной, а литвины – славянами (из-за их славянизации – они, напомню, являлись балтскими народами: ятвяги, дайнова, литва, мазуры). Именно их язык называли «литовским», а язык Белой Руси (это Витебск, Могилев, Брянск, Курск, Смоленск) – это и был «белорусский» язык, который возник на основе языка кривичей, его правильнее называть «кривичским». Западнее Витебска и Могилева у нас никаких кривичей не жило – тут жила литва. А Полоцк уже этнически являлся литовско-кривичским образованием, ибо еще до создания ВКЛ в нем правили литовские (то есть с Центральной Беларуси) князья Мингайло и его сын Гинвилл-Юрий. Нынешний белорусский этнос состоит на 70-80% из этноса литвинов, и только на 20-30% из этноса белорусов (кривичей). Соответственно, и нынешний белорусский язык – это абсолютно не язык летописей Витебска или Могилева (тот язык был достаточно чистым славянским, ибо балты кривичи славянизировались очень давно).

Нынешний белорусский язык – это наполовину западно-балтский язык. Точно так в Польше: половину нынешней Польши составляет страна западных балтов Мазовия, в которой мазуры говорили на своем западно-балтском языке. Пока Польша не объединилась с Мазовией и имела столицу в Кракове, ее язык был чисто славянским, а когда столицу перенесли в Варшаву мазуров, то язык стал наполовину западно-балтским, обрел характерное пшеканье. В эпоху Просвещения лингвисты Чехии, Польши и Германии относили литовский язык к семье славянских языков, понимая под ним язык «литовцо-руссов». Авторы указывали, что на территории ВКЛ коренное население говорит на языках славянской группы (это литовский нынешней Центральной и Западной Беларуси и русинский (в понимании «украинский» Киевский) нынешней Восточной Беларуси) – и на языках балтской группы – жемойтском и аукштайтском (нынешняя Республика Летува). В таком понимании, нынешний белорусский язык является синтезом двух языков – литовского и русинского, и его со всех точек зрения правильнее называть не «белорусским языком», а «литовско-русинским языком». 

КАК ИСЧЕЗЛА ЛИТВА

Теперь вернемся к вопросу, что в царской России считалось «Литвой». На это есть четкий ответ, содержащийся в титуле и гербе российского царя. В титуле Николая II он назван как «Великий князь Литовский» в отношении территорий Западной и Центральной Беларуси (и Вильно) и «Князь Самогитский» в отношении Жемойтии – то есть нынешней Республики Летува. О гербах: царь как «Великий князь Литовский» имел «Погоню», как «Князь Самогитский» «Калюмны» (Столпы Гедимина или, точнее, Кейстута). Кстати, точно так в Грюнвальдской битве в 1410 году из 60 хоругвей ВКЛ 40 от нынешней Беларуси и Украины воевали под «Погоней», а 20 от Жемойтии (нынешней Республики Летува) – под гербом «Калюмны». Как видим, никогда у Жемойтии не была гербом «Погоня», даже в царской России. Давайте взглянем на гербы городов в царской России: белорусские города (Витебской и Могилевской губерний с территории нынешней Беларуси) имели только русские знаки, литовские города (вся Центральная и Западная Беларусь) – обязательно «Погоню» под двуглавым орлом (ибо показывали подчиненность Великого княжества Литовского российскому самодержцу), а в нынешней Республике Летува все города (кроме Вильно) имели под двуглавым орлом «Калюмны» - то есть показывали подчиненность Княжества Самогитского российской монархии. Это – полная иллюстрация того, что считала «Литвой» сама царская Россия.

То есть, царизм считал «Литвой» не земли Княжества Самогитского, а наши земли Западной и Центральной Беларуси. Когда именно наша Литва превратилась в Беларусь? В представлениях селян это случилось совсем недавно, после Великой Отечественной войны, ведь как я уже указывал, опросы, проведенные этнологами в Минской области в начале 1950-х, показывали, что все селяне области себя называли «литвинами» (или «тутэйшими», «местными»), а не «белорусами». В политическом аспекте государство с названием «Беларусь» появилось только после 1917 года – и потому казалось «новорожденным», что действительно в истории не существовало ни одного белорусского князя, а были только литовские князья. Ликвидация Литвы началась с 1795 года: когда Екатерина II захватила ВКЛ, то поставила четкие задачи по превращению славянского народа литвинов в народ с новым названием «западнорусы» или «белорусы». В том числе Екатерина II сразу отменила наше Магдебургское право (каким обладали в течение 400 лет все белорусские города), вводя тут пресловутую азиатскую «вертикаль власти». Царица назвала Магдебургское право «вредными вольностями, напоминающими о временах старых» и велела советникам для удержания территории ВКЛ в составе России предложить меры по ассимиляции страны. В рамках этой задачи Екатерина предписала советникам решить проблему «евреев литовских» с перспективой в дальнейшем их выселения в Новороссию (отобранную у турок пустующую территорию на Черном море).

А также решить проблему превращения «славян Литвы» в русский народ путем «привития им российского названия». То есть, привить название «западно-русы», «литовцо-русы», «белорусы» или иное любое с наличием «Русь» в названии, которое бы якобы УВЯЗЫВАЛО отныне сей литовский этнос с Россией. За осуществление этнических экспериментов активно взялись учрежденные Екатериной несколько Советов. В том числе первый оккупационный генерал-губернатор ВКЛ граф З.Г. Чернышов, а также граф А.Р. Воронцов (он в том числе сделал императрице доклад о евреях ВКЛ, который окончательно склонил ее к введению черты оседлости по границе между ВКЛ и Россией) и генерал-прокурор Гаврила Романович Державин, который был послан в 1800 году в ВКЛ и вернулся с докладом о необходимости полного выселения евреев ВКЛ в Новороссию. Чернышов, Воронцов и Державин докладывали, что в рамках ассимиляции Литвы желательно назвать ее народ «литовцо-руссами» в отличие от жемойтов ВКЛ, а затем со временем слить этот этнос, еще называвшийся Черной Русью, с Белой Русью, «этнически близкой к России».

Но при всех этих экспериментах ВКЛ все равно продолжало существовать как пусть подчиненное России, но ГОСУДАРСТВО: ВКЛ существовало до февраля 1917 года, отражаясь де-факто и де-юре в титуле Николая II Великий князь Литовский (с территориями нынешней Центральной и Западной Беларуси и с Вильно в нынешней Республике Летува). Этнические эксперименты царизма с превращением этноса Литвы в этнос Беларуси вовсе не означали ликвидацию ВКЛ – с 1795 года по 1917 год ВКЛ существовало просто с новыми Великими князьями Литовскими: ими являлись российские самодержцы в своем титуле. Ликвидация царизмом Литвы как Родины В СОЗНАНИИ «литовцо-руссов» была царизмом произведена после восстания 1830-31 гг. В этом восстании мы для россиян воспринимались еще как литвины, в том числе Пушкин на это восстание ответил стихами «Клеветникам России», доказывая в них французской прессе, что мятежная Литва – это только спор славян между собою. После подавления восстания наше дворянство было указом царя переведено в «однодворцев», закрыт наш Виленский университет как «рассадник сепаратизма». Но этого оказалось недостаточно: Николаю I в 1838 году советники и инспектора докладывали, что население Литвы по-прежнему мечтает о своей независимости от России и воссоздании государственности ВКЛ. Дабы наш народ не смог воссоздать свое государство, Николай I утверждает комплекс мер: ликвидацию нашей униатской Церкви как хранителя национальных традиций и фундамента Национальной Идеи, запрет Статутов ВКЛ, запрет употребления термина «Литва» во всех государственных бумагах, относящихся к этой территории. В итоге в 1839 году следует указ царя о ликвидации нашей униатской Церкви. И следует этим же указом запрет богослужений на нашем языке (уже не русинском, а синтезированном языке русинов и литвинов – литовско-русинском или, как его ныне называют «белорусском»).

А также ограничения в использовании нашего языка (он разрешался только для газет и беллетристики, но запрещался для книгоиздания религиозной, публицистической, исторической, научной и иной литературы). Затем 25 августа 1840 года указом царя отменяется действие Статута ВКЛ 1588 года, по которому до этого еще продолжал жить наш оккупированный народ, и вместо него вводятся российские законы. И тут же меняется название «Литовско-Виленская губерния» на «Виленская». Так царизм к 1840 году запретил в каких-либо государственных документах использование термина «Литва», заменяя его на термин «Западно-русский край». Сразу после оккупации 1795 года Литва была запрещена практически полностью – кроме существовавшей до 1840 года Литовско-Виленской губернии, эволюция которой показывает стремление царизма постепенно изжить всю память о Литве: в 1797 году всю огромную Литву сводят до Литовской губернии из слияния Виленской и Слонимской, затем позже оставляют термин «Литва» только за Виленской губернией, а с 1840 года вообще изгоняют и из ее названия элемент «Литва». Так из обихода царской России исчезает Литва ВООБЩЕ. Становится призраком.

«ЛИШИТЬ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПАМЯТИ НЕНУЖНОЙ»

Но, как известно, «свято место пусто не бывает». Как пишет российский историк А.Бушков, Николай I рекомендовал пропагандировать в Самогитии миф о том, что именно она была «исторической Литвой», а не Беларусь. Так с подачи царизма в кружках студенческой националистической молодежи Жемойтии стали формироваться карикатурные представления о том, что великое государство Литва являлось на самом деле Жемойтией жмудинов и аукштайтов. Так была ли Жемойтия Литвой? Только в той же мере, как Литвой был и русинский Полоцк, ибо его православный герб (городская печать) «Погоня» стал гербом всей Литвы. Наша православная «Погоня» - другая большая тема. Но этот экскурс в историю изменения содержания термина «Литва» напрямую связан с темой герба «Погоня», ибо именно его впервые стали считать «своим» в Жемойтии (ныне Республике Летува) как раз после этнического геноцида над литвинами-белорусами. А именно: первое упоминание герба «Погоня» как жмудинского всадника "Vytis" появилось только в 1845 г. А в 1918 году жмудский художник по фамилии Жмудявичус нарисовал для новоявленной «Литвы» новую интерпретацию герба «Погоня»: шестиконечный крест Евфросинии Полоцкой на щите всадника был заменен на католический равноконечный крест. Так жмудины закончили трансформацию православной Литвы в свою католическую Жемойтию.

На самом деле самое древнее в истории изображение «Погони» (еще до создания ВКЛ) - это княжеская печать Александра Невского, который в 1239 году женился на Александре, дочери полоцкого князя Брачислава, и отныне имел две княжеские печати: полоцкую «Погоню» и новгородскую «Георгий Победоносец». Полоцкая «Погоня» в разных вариантах ее изображения есть на всех бумагах, которые своей печатью скреплял Александр. Причем на некоторых вариантах печати всадник «Погони» имеет нимб святого и надпись рядом: «князь Дир». Это легендарный русский князь, о котором писал Нестор в «Повести временных лет»: он вместе с Аскольдом был послан Рюриком захватить в Русь Византию (по пути захватил в Русь Киев), но Византию в Русь не захватил, а вместо этого принял там христианство и стал первым русским князем-христианином. Фактически «Погоня» - это вовсе не литовский герб (то есть Литвы как Центральной и Западной Беларуси западных балтов), а абсолютно РУССКИЙ герб Полоцка (ибо на нем изображен русский князь Дир). Он был гербом Полоцка и просто автоматически распространился на Литву, так как Полоцк был в средние века самым большим городом Восточной Европы с населением более 100 тысяч человек (больше Москвы, Киева, Кракова, Праги). Крест всадника «Погони» - шестиконечный крест Евфросинии Полоцкой, оберег Беларуси.

В том числе на саркофаге Ягайло в Кракове на «Погоне» - крест Евфросинии Полоцкой, ибо с рождения Ягайло был крещен в полоцкое православие и назван именем Яков. Какое отношение к этому имеют жемойты и аукштайты нынешней Республики Летува, которые христианство приняли через век после смерти Ягайло, только в XVI веке? С какой стати они взяли своим гербом не свои языческие «Калюмны» Кейстута (герб Жемойтии в ВКЛ и затем Княжества Самогитского в царской России до 1917 года), а православный городской герб Полоцка? Да еще заменили крест Евфросинии Полоцкой на нем на якобы нечто «католическое» с равной длиной перекладин креста – что полное глумление над древним гербом Полоцка. Во всей этой истории более всего жалко нынешних белорусов, затюканных всякими этническими экспериментами восточного соседа до такой степени, что этнос стал верить, что прилетел с Луны сразу в СССР (будто инопланетяне), не имея никакой своей истории. А ведь Екатерина II с захватом нас и писала в 1795 году генерал-губернатору ВКЛ графу З.Г. Чернышову: «лишить их исторической памяти ненужной». Ей, что понятно, наша историческая память виделась «ненужной». Ибо еще хорошо было бы, чтобы вообще все народы царизма (финны, армяне, поляки и пр.) и вообще все народы планеты забыли о своей истории и дружными рядами влились в этнос подданных российского самодержавия. Но нам-то самим сегодня нужна наша историческая память или нет? Наверно, нужна, если мы уже 16 лет снова являемся независимым государством. Пора возвращаться к Истокам.