Мир Политики

 

Культура коренных народов Нового света привлекала меня давно. Но после того, как в руки мне попали книги мистического антрополога Карлоса Кастанеды, это перестало быть просто увлечением. Сильные и глубокие образы, построенные автором, надолго остались в моей памяти и стали началом моего пути.

Несмотря на популярность, книги Карлоса Кастанеды всегда были полемичными и вызывали крайне неоднородное к себе отношение. Но надо признать, что мало кто захотел принять духовную парадигму, предложенную автором, мало оказалось и тех, кто просто прочитал и понял все его книги. Почему-то большинство заинтересовалось индейскими обычаями употребления галлюциногенных растений, описанными в первых томах

Прошло больше пяти лет прежде, чем я смог адекватно воспринять эту информацию: реальность видения тонкой энергии и других миров. Я и сам сильно изменился, когда однажды в моей голове вспыхнул вопрос: неужели все, о чем писал Кастанеда - правда? Мысль о том, что это именно так, стала переломной для моего косного существования, именно тогда наш привычный и застывший мир, навязанный мне с детства, начал рушиться.

Все это время у меня не выходили из головы мощные чувственные образы, построенные автором. Ведь его книги писались от сердца, и каждая страница была буквально пропитанной Силой тех мест. Мое воображение не раз рисовало картины захода солнца в сонорской пустыне, холмы, заросшие густым чаппаралем, гигантские кактусы и агавы. Эти образы необычайно наполняли и поддерживали меня. Что и говорить, когда у меня появилась возможность для более-менее серьезного путешествия, я совсем не мучался выбором и отправился в Мексику.

Во время подготовки к поездке независимо от моего желания настройка на необычайную силу тех мест усилилась. Теперь картины в моей голове как бы ожили и стали нести информацию. Временами вспыхивало настоящее магическое видение. Часто я видел черного ягуара, спокойно сидящего вдалеке. Он смотрел немигающими зелеными глазами и его взгляд не сулил ничего хорошего. Однажды я увидел пожилого индейца, одетого в современную одежду. Этот человек обладал необычайной силой, его лицо казалось как будто высеченным из камня. Казалось, что он не знал ни жалости, ни сострадания, ни других человеческих эмоций, преследующих нас в каждый миг нашего существования. Он излучал спокойствие и силу, его нечеловеческий взгляд был холоден как сталь. Старик индеец никогда не говорил, но каким-то немыслимым образом я знал все ответы на свои вопросы, которые ему задавал.

Это видение не было фиксированным и сильно зависело от моего внимания. Они не выносили повышенного интереса - ягуар просто исчезал, а старик мог принимать любые формы. Иногда его изображение вырастало до небес, и он становился похожим на гигантского каменного сфинкса, тогда я автоматически удалялся от него на большое расстояние. Иногда его образ исчезал, а эффект присутствия наоборот усиливался.

Удивительно, но, наблюдая в состоянии полудремы эти картины, я нисколько не боялся за свое психическое здоровье, наоборот видение полностью захватило меня. Я понимал, что затронул энергию необычную для привычного существования, и теперь она приняла в моем мозгу образы, наиболее близкие для нее. Я знал, что эта сила будет моим проводником в предстоящем путешествии и возможно дальше в жизни. Другое дело, что эта энергия не совсем привычная для нас, она жесткая и даже разрушительная для того существа, которого мы привыкли считать собой.

Поэтому для моего обычного дневного сознания это видение было совсем не добрым и не располагающим к себе. Так впервые я познакомился с культурой древних видящих Мексики или толтекским путем воина. Эти люди, нашедшие, наверное, самые мощные состояния из всех доступных человеку, канули в лету со своими знаниями. Теперь их Сила немыслимым образом нашла меня и звала к себе, возможно, чтобы раскрыть некоторые их тайны.

Сила толтеков, появившаяся в моей жизни, испытывала меня и буквально измучила, временами даже доводила до отчаяния. Стоит, наверное, перечислить все неурядицы, которые происходили перед отъездом. Меня уволили с работы, я разбил свою машину, а в посольстве Мексики мне отказали во въездной визе. Я не имел другого выбора, кроме как абсолютная безупречность и соответствие новому пути. Сила целенаправленно разрушала мой привычный мир и постоянно проверяла на прочность.

После долгих мытарств визу я все-таки получил. Казалось, когда все неприятности уже позади, в аэропорту выяснилось, что улететь я не могу, потому что виза выставлена на один день позже и мне придется лететь другим рейсом. А что такое достать билет в Мексику в разгар туристического сезона? Билетов не было. Мне осталось только помахать рукой своим двум компаньонам и на всякий случай договориться с ними о встрече в Мехико.

В полном отчаянии я вернулся домой и провалился в сон. Ягуар впервые подошел ко мне вплотную и долго смотрел прямо в глаза немигающим взглядом, потом улегся рядом, встал и, уходя, несколько раз оглядывался на меня, как будто звал за собой. Я проснулся обнадеженным, поехал искать билеты и нашел единственный билет на нужный мне рейс. На следующий день я наконец-то вылетел, как будто после долгих испытаний меня сочли годным для предстоящей поездки. Но после такого начала могло произойти что угодно и действительно испытания продолжились уже по другую сторону океана.

В самолете мне попался рекламный сборник с иллюстрацией неизвестного мне художника, изображающей представителей ацтекской знати времен конкисты. Картина была написана очень реалистично, на ней было несколько необычно одетых людей. Но самым удивительным был их взгляд. В нем не было ничего человеческого, ничего теплого и привычного для нас.

Это были глаза животных, холодные и безжалостные, лишенные эмоций и сомнений. В их взгляде не было амбиций и претензий, абсолютное спокойствие и уверенность. Я не знаю, как удалось мастеру кисти передать все эти настроения, но эти персонажи предельно напоминали мое видение. Это люди другой цивилизации, другой информационной расы. Да они могли безупречно принести себя в жертву и принять жертву своих соплеменников. Ведь это они под завывания труб вырезали сердца у живых людей, а потом поедали тела своих сородичей у подножия каменных пирамид.

В голове пронеслось несколько красочных картин, как это могло происходить. Ничего кроме ужаса они не вызывали. Но что толкало их на это? Почему-то меня не устраивало объяснение, бытующее со времен конкистадоров, мол, в них вселился дьявол. Почему испанские священники уничтожили все письменные источники индейцев, а их культуру поставили вне закона? В чем же тайна ушедшей цивилизации?

Между тем перелет подходил к концу, самолет начал снижение и в разрывах облаков я увидел пирамиды Теотихуакана. Видение было внезапным, и я даже засомневался в его реальности, потому что в следующее мгновение внизу уже был гигантский Мехико, и там была совершенно другая жизнь.
Мехико.

Этот самый большой и густонаселенный город производит весьма противоречивое впечатление, как, впрочем, любой мегаполис. Жизнь кипела здесь, текла бурной рекой, скорости, на которых живет этот огромный город, явно не привычны для нас. Хотел я этого или нет, но здесь я был чужим, этаким чопорным гринго, пред которым легко открывались двери гостиниц и ресторанов, а невысокие смуглые мексиканцы рады оказать свои услуги за небольшую плату. Я был подхвачен одним из них - таксистом и вскоре оказался в колоритном местном такси, доисторическом фольксвагене-жуке. Мы мчались на приличной скорости среди сотен таких же жуков, которые хаотично меняли свои траектории, мы ехали в исторический центр города.

Забросив вещи в отель, я отправился осматривать достопримечательности. Улица Пятого мая, на которой я остановился начиналась от самого центра города - площади эль Сокале. Здесь находился дворец Кортеса, самый большой в Новом свете кафедральный собор, развалины пирамид Теночтитлана и стихийный базар Лагунилья. Подобное смешение вполне нормальная вещь для Мехико, где нищета соседствует с роскошью, а самые современные небоскребы с глиняными мазанками. Здесь есть кварталы миллионеров с богатейшими особняками, есть и лачуги, где быт со времен Кортеса практически не изменился. Еще здесь много нищих и просто уличных жителей, которые совсем не обеспокоены проблемой крыши над головой, благо, что климат здесь теплый и ровный.

Такой он город ацтеков - Теночтитлан, ставший современным Мехико. Удивительно, но в случае Мексики так до конца не ясно, кто же кого все-таки колонизировал, кто на кого сильнее повлиял. Виной тому ассимиляция конкистадоров среди индейцев и особая позиция Кортеса по отношению к индейцам, и особенно к ацтекам, с которыми он активно заигрывал. Конкистадоры, простодушные и грубоватые испанцы не чета чопорным англичанам и надменным французам. Авантюристы по натуре, испанцы Кортеса не стали ждать своих женщин из-за моря, тем более, что Кортес сжег свои корабли и отрезал все пути к отступлению. Да еще неизвестно, как испанская корона отнесется к его самоуправству. Поэтому и пришлось белолицым посланцам Кетцалькоатля, а именно так индейцы величали испанцев, искать свое счастье среди местных девушек, благо возможности для этого имелись

Поэтому все испаноязычные колонии Нового света коренным образом отличаются от англоязычных и франкоязычных, и современная граница между Мексикой и США это граница между двумя мирами. Несмотря на безжалостное уничтожение индейцев по обе стороны этой границы, здесь в Мексике на каждом шагу колониальная культура уступает место культуре более древней и загадочной. Вот поэтому и развалины пирамиды ацтеков в центре современной столицы смотрятся вполне естественно рядом с гигантским кафедральным собором.

Поэтому и герб Мексики - орел со змеей в клюве - мотив легенды об основании Теночтитлана, столицы ацтеков, которая теперь стала столицей бесшабашным мексиканцам. По легенде вождь приказал основать город на острове посреди озера, увидев, как орел поймал в этом месте змею. Именно это событие вождь счел долгожданным знаком богов. Так появился Теночтитлан и дух этого города остался в современном Мехико, даже спустя несколько столетий.

Улица Пятого мая вывела меня к Музею изящных искусств, за которым начинался парк ла Аламеда. После заснеженной Москвы мой взгляд отдыхал на этой буйной субтропической зелени, я увлеченно вслушивался в громкие крики незнакомых мне птиц, я вдыхал новые и незнакомые запахи. Для меня парк ла Аламеда - это место Силы, именно здесь на одной из этих кованых скамеек индейский маг дон Хуан открывал своему ученику Карлосу Кастанеде тайны своего видения. Здесь Кастанеда узнал о дуализме человеческого бытия - тонале и нагвале, как истинной паре, взамен дуализма Добра и Зла, Бога и Дьявола, хорошего и плохого, к которому мы привыкли. Все эти привычные нам понятия - явления нашего мира, острова тональ, как сказал дон Хуан, тогда как нагваль - таинственен, неописуем и безграничен.

В тот день Карлос случайно оказался на базарчике Лагунилья в самом центре города, когда неожиданно его окликнул респектабельный пожилой джентльмен в изящном костюме. Какого же было его удивление, когда он узнал в нем своего индейского друга и учителя - дона Хуана. Да и как ему не удивиться, ведь вместо холщовых штанов и рубашки, сандалий на босу ногу и неизменного сомбреро, на нем был элегантный костюм, к тому же, как видно сшитый на заказ. Оказалось, что и сам дон Хуан не только нищий крестьянин-индеец, но и вполне респектабельный владелец ткацкой мануфактуры. Так начался день тоналя, своеобразный урок текучести воина.

Потом они отправились в парк ла Аламеда и долго сидели там на любимой скамейке дона Хуана, наблюдая тонали проходящих людей. А Карлос долго и тщетно пытался понять, что же это такое, просто не принимал его европеизированный интеллект такую информацию. Сейчас бы мы сказали о тонале, как об энергоинформационной системе, собирающей наш мир, своеобразной для каждого матрице развития, но тогда Карлосу приходилось довольствоваться имеющимся объяснением. Сила была благосклонна к ним и подарила редкое зрелище, они увидели умирающего бродягу. Много зевак и полицейских столпилось над ним, но кто из них видел то же, что и эти двое бесстрастных наблюдателей. Они видели, как медленно и неохотно гаснет свечение эманаций необъяснимого, загадочного существа - Человека.
А наутро Карлос на своей шкуре испытал, что такое сжатие тоналя, когда в одно мгновение его тело немыслимым образом было перенесено с Пасео де ла Реформа на базарчик Лагунилья, что находится не менее чем в полутора милях. Таким экстравагантным образом они решили исчезнуть от навязчивого приятеля Карлоса. Карлос долго не мог прийти в себя, но именно так он узнал, что сжатие тоналя - это и есть нагваль, это грань уже совсем близкая к смерти, но именно здесь происходят немыслимые чудеса. Выжить на этом пути способен только воин, именно он может уравновесить весь ужас и слабость человеческого существования, счастьем и силой простого понятия - быть Человеком.

Все эти события происходили здесь в историческом центре Мехико и теперь я остался тут предоставленным сам себе. Я присел на одну из свободных скамеек, за моей спиной шумела Пасео де ла Реформа, а передо мной дети кормили из рук полчища голубей. Я задремал, но впервые за последние дни ничего не увидел. Мои суровые гиды-экзаменаторы покинули меня, предоставив самому решать, что делать. Я оценил этот изящный маневр, меня долго проверяли на прочность, а когда сочли годным, пустили в свободное плавание, чтобы по принципу притяжения подобного к подобному, я сам нашел то, что нужно.

Собственно говоря, в таких поисках и заключается смысл путешествий, ведь каждый из нас в далеких от родины местах ищет что-то свое, близкое по духу. Так в других местах мы находим самих себя, и вместе с тем открываем что-то новое, возможно даже какие-либо тайны, которые, впрочем, лежат на виду у местных жителей. Точно так же у себя дома наш взгляд замыливается на одних и тех же видах, и мы уже не видим ничего, кроме того, что непосредственно касается нашего выживания. Реальное путешествие немыслимо без свободного поиска с учетом обстоятельств, здесь никакой план не сработает на сто процентов, никакой гид реальный или трансцендентальный не выведет на конечную цель такого путешествия - обогащение собственного Духа.

Подобные соображения полностью успокоили меня, тем более я уже знал, что мне делать, наутро я отправляюсь в Национальный Музей Антропологии.

Национальный Музей Антропологии.
Вообще привычка современных варваров стаскивать в кучу святыни древних, да и еще называть все это непонятным словом музей, у меня лично вызывает как минимум непонимание. Что и говорить прекрасный способ закрыть тайны древних знаний, вырвать из культа - ключевые звенья и выставить их напоказ, как охотничьи трофеи, чтобы безучастные экскурсоводы развлекали байками обывателей. История, как живое существо, не выносит такого обращения, не любит, когда ее сажают в клетку, загоняют в какие-то удобные нам рамки. Живые святыни умирают в музеях, как животные в зоопарках медленно теряют свою силу на глазах у зевак.

Все это в полной мере свойственно и Национальному Музею Антропологии в Мехико, между тем отмеченному во всех туристических справочниках. Конечно, ведь здесь в одном месте собраны все бесценные сокровища неизвестных для нас цивилизаций индейцев. Все, что когда-либо было найдено на этой земле в настоящем раю для археолога. Теперь любой турист может не спеша, прогуливаясь, как бы познакомится с культурой сапотеков и толтеков, майа и ацтеков. Но музейная форма изложения не вызывает у обывателя ни настоящего интереса, ни стремления к познанию, музей он и есть музей. Ситуацию не спасают ни заумные речи экскурсоводов, ни красочные композиции. Исключение составляют, наверное, только профессиональные антропологи и археологи, да и полоумные коллекционеры, чей интерес хоть и нездоровый, но все-таки сильный.

Не смотря на отвращение к разного рода экскурсиям, привитого еще в школе, я оказался вовлеченным в этот поток праздных и любопытствующих. Зал майа был закрыт, я зашел в зал, посвященный первобытной культуре, где мое внимание оказалось привлеченным загадочным и неизвестным мне тотемом. Тотем был высоченным, худым человеком с головой оленя и рогами. Его руки были подняты к небесам, как будто в молитве. Фигура была крайне необычной и вызывала благоговение. Оказалось, что такие изображения относятся к бесследно исчезнувшей индейской культуре времен сапотеков, то есть одной из самых ранних. Этот загадочный народ обитал на севере страны в пустыне Сонора, что становилось вдвойне интересным, ведь именно эти края привлекали меня больше всего.

На стенде, посвященному искусству индейских колдунов - брухо, я увидел их своеобразные предметы силы. От них уже попахивало деревенской магией, внешне безобидной, но на самом деле действенной и очень опасной.
Привнесенные в Латинскую Америку культы вуду и сантерии, несколько заслонили искусство индейских брухо, но, судя по энергетике выставленных предметов, это искусство ни в чем им не уступит. Хотя на первый взгляд эти штучки совсем невзрачны - кисточки из разноцветных птичьих перышек, палочки с вырезанным орнаментом, раскрашенные зернышки. Интересно, какой идиот притащил сюда предметы силы, ведь ко многим из них даже прикасаться смертельно опасно. Вряд ли его неведение сможет защитить его от мощной программы, заложенной в этих предметах.

А чаще всего эти программы негативные, направленные на нейтрализацию и уничтожение другого брухо или конкурента. Это не потому, что эти брухо такие злые, просто, таким образом, в конкуренции и жестоком противостоянии друг с другом происходит развитие и оттачивание магического мастерства. Ведь именно эта необходимость постоянного саморазвития, толкала на смертельные поединки мастеров боевых искусств Востока - не злых, уравновешенных людей.

Для многих людей, раскрывших на своем пути магические возможности, именно их сила становится самым жестким испытанием, через которое может пройти далеко не каждый человек знания. Тогда эти люди становятся рабами своих возможностей, своей силы. Часто не имея выхода из этой ситуации, не видя точек приложения, они направляют свою огромную энергию во вред другим и самим себе. Все это в полной мере проявилось для мистической империи ацтеков, здесь раскрашенные зернышки индейских брухо покажутся наивными детскими игрушками.

Зал ацтеков был самым многолюдным, что, в общем-то, и понятно, ведь именно здесь собраны самые зрелищные экспонаты: каменные изваяния, жертвенные чаши и знаменитый ацтекский календарь - многотонная каменная плита с высеченным орнаментом. На ней вся космология ацтеков, в центре лик чудовища, которому по преданию подносили вырезанные сердца жертв. Экскурсоводы сгущают краски, хотя для туристов это скорей - очередной триллер, чем реальные истории. Почему-то мы привыкли себя отделять от нашей истории и даже противопоставлять себя ей, да и не только истории - всему миру. Вот если этих туристов отправить туда на один из праздников, да еще в почетной роли, в виде жертвы, впечатлений было бы больше.

Вспышки фотокамер, многоголосая речь, крики и беготня детей, солнечный свет проникающий в зал через цветные витражи. Наш мир живых не вяжется с нечеловеческими вибрациями этих камней, впитавшими в себя много людской крови. Я положил руку на одно из каменных изваяний в виде гигантской чаши и разом ощутил эту устрашающую мощь, мрачную и темную энергию, не совместимую с жизнью ни одного живого существа.

Ощущения были настолько сильными, что меня выкинуло в состояние повышенного осознания. В ушах появился металлический звон, во рту запершило от сухости. Свет померк вокруг, перед глазами появилась какая-то серая мгла. Казалось, что я не смогу стронуться с места. Проклиная свою глупость, я выбежал на улицу через боковую дверь, не обращая внимания на оборачивающихся людей. Сказано ведь для дураков: "В музее руками ничего не трогать!".

Спасительная дверь вывела меня прямо в парк, окружавший музей. Я выскочил с асфальтовой дорожки прямо на траву, и тело мгновенно заземлилось. Постепенно я начал приходить в себя, дыхание и сердце стали приходить в норму. Таких мощных накатов я не помнил в своей практике. Когда я более-менее успокоился, пошел наплыв новой информации в виде быстрого внутреннего диалога, стоило только обозначить для себя какой-то вопрос, и я тут же получал исчерпывающий ответ.