Мир Политики

Вадим Ростов уже рассказывал на страницах нашей газеты о том, что балты, как западные, так и восточные, поклонялись и почитали змей, ужей и ящериц. Этот культ в северных землях Беларуси вплоть до 16 века сохранялся в виде традиции поклонения змею Василиску (ужу, или живойту). Об этом в 16 веке подробно писал в книге «Записки о Московии», изданной в Вене в 1549 году, Сигизмунд Герберштейн – посол Австро-Венгрии в Московии в 1517–1526 годах. Он также побывал во многих городах и селах ВКЛ. По словам Герберштейна, литвины нынешней Центральной и Западной Беларуси держали в хатах неизвестных ныне науке черных змей с жирной блестящей кожей и короткими лапами, которые с шипением выползали к поставленной на пол миске молока. Такую змею, правда, знали греки. Они ее называли Базилев (по-русски Василиск), что значит Царственный, из-за красного гребешка на голове, похожего на корону. Эта змея водилась раньше в Сирии.

Считается, что пруссы были сильно подвержены влиянию немецкого языка. Однако это касается уже позднего средневековья. Да, в 800 году часть языческих саксов, отказавшись креститься у франкского короля Карла Великого, уплыли на кораблях в Пруссию (Порусье – восточное пограничье Полабской Руси). Но, похоже, что в отличие от Британии, они не стали здесь воевать и основывать собственное королевство. Их язык уже в конце 10 века не виден, что доказывает их мирную ассимиляцию с кривичами и другими балтами. Это же доказывает и «Житие Святого Адальберта». Там прямо сказано, что христианские миссионеры из Чехии общались в Пруссии с местными жителями на польско-чешском языке. В 10 веке чешский и польский – это почти единый язык с незначительными отличиями, как, собственно, мало отличался от польского или чешского и полабско-русинский язык того времени. Все славяне используют практически единый язык, с легкими диалектическими отклонениями, каковыми сейчас являются диалекты английского языка Австралии, США и Великобритании.

Пруссы 10 века этот язык славян понимали, как понимали пруссов и сами славянские миссионеры, несмотря на то, что их переговоры происходили без переводчиков, на открытом воздухе, базарной площади, и языческие пруссы явно не проявляли гостеприимства. В первом случае, на одном прусском острове, один человек, увидев христианских проповедников, ударил Адальберта веслом и сказал: «Убирайтесь! А не то мы вас убьем». Священник и его спутники сели в лодку и уплыли с острова. Они пришли в новое место, где на базарной площади миссионеров окружили люди в волчьих масках (местные берсеркеры или лютичи) и после того, как Адальберт кратко объяснил, что приехал крестить людей, сказали буквально следующее: «Будь доволен, что ты добрался безнаказанно до этого места. И только быстрое возвращение даст тебе надежду остаться в живых.

Малейшее ваше продвижение в глубь страны принесет вам погибель. Из-за подобных людей наша земля не приносит урожая, деревья не плодоносят, дети не рождаются, а старики умирают...» Так записал спутник Адальберта Брунон, не будучи знатоком местного языка, но усвоивший все, что ему сказали пруссы. Канапариус его дополняет: «Если вы не уберетесь этой же ночью, то вам отрубят головы». И все эти слова чехи понимают без переводчика! Современный комментатор «Жития» поясняет, что, мол, пруссы потому понимали польский, а стало быть, и чешский, что граничили на юго-западе с Польшей. Но это же чушь! Белорусы на севере граничат с Литвой и Латвией. Понимают ли они балтский язык этих народов? Никогда не понимали и не понимают его сейчас! Также не понимают китайский язык россияне, имеющие огромную границу с Китаем. Языческие прусские лютичи-дружинники, простые рыбаки, живущие вдали от Польши на балтийских островах, – все говорят со славянскими христианами, и все легко понимают славян. Это доказывает лишь одно – язык западных пруссов, язык кривичей – очень похож на славянский, и смысл того, что говорят пруссы, славяне легко улавливают, даже учитывая, что с ними отнюдь не расшаркиваются. Ученый М.Б. Щукин не без основания полагал, что славяне выделились достаточно поздно (5-6 века) из западнобалтской общности.

Его теория подтверждается историческими фактами. Вопреки утверждению официальной науки, коренные кривичи-пруссы вовсе не исчезли. Однажды мы с Вадимом Ростовым писали статью про Пруссию. После этого нам позвонила читательница, которая сообщила любопытную новость о том, что пруссы как народ вовсе не исчез, а прусский язык до сих пор можно услышать в районе Пинска и Бреста. И вот позвонил еще один читатель родом из деревни Купятичи из-под Пинска. Он подтвердил, что в его родной деревне до сих пор говорят на странном языке, а его мать и бабушка, обычные белорусские деревенские женщины, всегда разговаривающие на белорусской трасянке, во время споров и ссор переходят на свой непонятный язык – язык их предков. Читатель привел такие примеры этого языка: дочь – дохна, золовка – ятробка, поля – дологи, кружка – кварта, канава – прысть. Вся домашняя утварь в этом языке именовалась иначе, чем в белорусском, польском, русском, украинском или же прибалтийских языках. Любопытно – бабушка читателя даже не знала, что это за язык.

А ведь это и есть прусский язык, а точнее кривичский язык, родной язык кривичей. Ведь именно под Пинск и Брест в 13 веке переезжали десятки тысяч пруссов, спасаясь от нашествия немецких и польских крестоносцев. Впрочем, большая часть прусских кривичей так и осталась в родной Замковой земле (Замланд). Фамилии первых прусских рыцарских семей: фон Дикофф, фон Белофф, фон Гютцофф, фон Стеклофф – явно русские фамилии Диков, Белов, Гютцов, Стеклов. Эти рода ассимилировались в немецкой среде и стали уже новыми пруссами – германцами. Как, впрочем, и другие немецкие области славянского и западнобалтского происхождения ныне кажутся немецкими, в частности Помирания – бывшее вендское Поморье. Позвонивший читатель также поведал, что в 1958 году в его деревню уже приезжали две этнографические экспедиции, пытавшиеся выяснить – прусский или ятвяжский язык сохранился в Купятичах. Но ничего определенного эти экспедиции так и не установили, так как письменных источников этого языка не сохранилось, а те, кто на нем говорил, и сами не знали его происхождения.

Трудно не заметить, что слова, которые читатель привел в своем письме, скорее славянские, чем летувисские (восточнобалтские). В русском языке и сейчас сохранился поэтический термин «дол», обозначающий поля, просторы, а прусское «прысть» (канава) похоже на русское слово «пропасть». Западные балты (дадошане, мазуры, криви и др.) имели язык, весьма похожий на славянский, потому что это был праславянский язык – язык, заложивший основу славянским языкам. Вот почему христианские миссионеры 10 века из Чехии и Польши общались с пруссами без переводчиков. Еще одна читательница, Лилия Ефимовна из Пинска, также сообщила, что является представительницей «прусской составной» белорусского народа. Она отметила, что до сих пор на юго-западе Беларуси живут пруссы, сохранившие свое прусское самосознание, - в частности, в деревнях Одрижин и Акдемер (названия явно прусские, как и само название города Пружаны – от пруссианов – Брестской области). Эти деревни находятся вблизи города Иваново (оригинальное прусское Яново) и Дрогичина недалеко от Бреста (бывшая столица Ятвягии). 

Анатолий Иванович Житкевич из Барановичей продолжает тему забытых языков Беларуси. Он тоже привел некоторые примеры загадочного прусского языка: корова – гэмытка, конь – волот, молоко – гальмо, сало – крысо, девушка – биячка, юноша – бияк, мужик – мэть, бить – копсать, красть – япэрить, понимать – сиврать, идти – пнать, домой – на похазы, хотеть – волыты, женщина - кебитэ. В этом криви-прусском языке есть слова, одновременно похожие и на славянские, и на латинские, в частности, глемо (молоко), и на английские (не надо забывать, что англы выходцы из Полабья, южной Скандинавии). Пнать – это пинать, идти, отсюда названия реки Пина (проходной к Днепру путь) и города Пинска. Волот (конь) – вол, тот, кто волочет, а бияк – это почти английский «бой», кебите – женщина, польское «кабета». Здесь, скорее всего, поляки позаимствовали слово у кривичей-мазуров, как и сами северные поляки – это в большой степени мазуры Мазовии, западные балты.

Попадались у пруссов и вовсе одинаковые со славянскими слова. К примеру, «ружевы» (белорусское ружовы – розовый) или «ниц нигды» – ничто, нигде. По-польски «ниц» так и звучит. Есть в прусском языке и тенденции, свойственные всем близкородственным языкам, – когда одно и то же слово имеет полярно противоположенное значение у соседей. К примеру, в польском языке слово «урод» означает красивый, а в русском – наоборт. Вот и прусское слово «благо» означало «плохо». Вот они, очередные подтверждения фактов из «Жития Святого Адальберта». Язык пруссов еще жив, и он очень похож на славянские языки! Схожесть прусско-кривичского языка с латынью, английским и славянским языками также показывает, что этот язык является началом всех индоевропейских культур. Язык славян (русских колонистов) потому и получил такое распространение по всей южной Балтике, по берегам Вислы, Одера, Немана и в готско-кривичской Пруссии, что был языком, близким всем, в первую очередь западным балтам, стал языком межнационального общения балтийских жителей.