Мир Политики

  Истории о вампирах, оборотнях, зомби и других подобных существах — нейая страшная, зловещая загадка. Это загадка человеческого разума — сложного комплекса страхов, желаний, агрессии и стремлений. Нам нравится утверждать, что мы постигаем мир с помощью науки и что наши теории подчиняются правилам логики. Многие из нас с ужасом вспоминают о суевериях, которые властвовали над людьми в прошлом. Наиболее одержимые рационалисты отвергают сверхъестественное почти с фанатическим усердием. Они и в страшном сне представить себе не могут, что за теми или иными оккультными верованиями может стоять что-то реальное. Их опасения объяснимы: если мы посмотрим, куда завела людей вера в сверхъестественное — процессы против ведьм, например, — нам покажется, что лучше напрочь игнорировать определенные аспекты иррационального в надежде, что они исчезнут сами собой по мере развития прогресса.

  Однако отбросить сверхъестественное — значит лишиться ключа к разгадке тайн человеческого разума, и мы выражаем свои сокровенные стремления и чувства в мифах и преданиях.

  Рассмотрим, например, миф о гигантах. Ничего сложного в этом нет. Они просто отражают, как мы уже говорили, наше стремление к сверхчеловеческой силе и власти или, возможно, наш страх перед природой. Во многих культурах процесс сотворения мира связан с гигантами, и легко понять почему. Огромные размеры естественных природных образований — океанов, гор, каньоновпредполагают, по логике, создателя-гиганта. А суровые атмосферные явления — такие, как грозовые дожди и штормы, — символизируют недовольство бога-великана или это просто напоминание о его могуществе. На подсознательном уровне силы природы — или проявления активности гигантов — могут ассоциироваться с силами, которые человек ощущает в себе, или в какой-то степени с его страхами перед неведомым. Фольклор Британских островов насыщен увлекательными историями о том, как гиганты сотворяли горы, долины и другие элементы ландшафта, разбрасывая вокруг землю лопатами или кидая огромные глыбы в море. Англосаксы в поэтических произведениях тоже обращаются к гигантам, которые предположительно населяли Британию ранее. В этом случае с помощью мифа пытаются объяснить не столько природный феномен, сколько гигантские структуры, воздвигнутые римлянами за их четырехвековое господство на острове. Для англосаксов остатки римских храмов, укреплений и акведуков — вне возможностей смертного человека. Поэтому они уверены, что люди, соорудившие их, принадлежали к расе гигантов.

  Кстати, вера в существование расы гигантов широко распространена в легендах многих народов. Книга Бытия упоминает о таких существах — потомках ангелов и земных женщин. В Апокрифе есть упоминание о конфликте гигантов и Бога. Этот миф трансформировался в преданиях о борьбе между Богом и сатаной и изгнании сатаны и его когорты с небес, описанные в произведении Мильтона Потерянный рай.

  В норвежской мифологии первым существом на земле был гигант Ямир. Он породил и людей и расу гигантов. У индейцев северо-запада США и Канады есть много легенд о первобытных гигантах с каннибалистскими наклонностями. В древнегреческой мифологии мы встречаемся с титанами и гигантами, у которых вместо ног были змеи. Согласно британским легендам остров когда-то населяла раса гигантов, которые были побеждены Бритом, основателем британской расы (не путать с римским Брутом). Двух оставшихся гигантов этого племени, Гога и Магога, привезли в только что основанный город Лондон и заставили служить привратниками королевского дворца.

  В этой истории мы находим и другие общие мотивы для многих мифов о гигантах, например о том, что люди в конце концов побеждают их. Очень часто мы сталкиваемся с легендами о жестоких гигантах, которые несут зло людям, но их в итоге одолевает бесстрашный и находчивый юноша. Вспомним легенду о Давиде и Голиафе. Великан-филистимлянин Голиаф, трех метров ростом, имел кольчугу весом 5000 шекелей меди (85 килограммов), а наконечник копья весил 600 шекелей. Чтобы разрешить конфликт 'между филистимлянами и израильтянами. Голиаф предложил устроить поединок между представителями этих двух народов, уверенный, что одержит победу. Как известно, юноша Давид уложил Голиафа одним-единственным острым камнем, пущенным из пращи.

  Другую вариацию на тему победы над гигантами мы находим в предании Западной Англии. Уэльский гигант затаил злобу на мэра Шрусбери и решил запрудить реку Северн, протекающую в этом городе, чтобы утопить жителей. Он взял лопэту земли и отправился в путь. Правда, он прошел мимо города и оказался в 24 километрах от него, около Веллингтона.

  Там он встретил сапожника, который возвращался из Шрусбери с полной сумкой взятых для починки старых башмаков. Гигант поинтересовался, далеко ли До Шрусбери, не скрыв цели своего путешествия.

  Сапожник, не желая терять клиентов, заверил гиганта, что тот не доберется до города ни на этот, ни на следующий день. Посмотри, я иду из Шрусбери, и мне пришлось сносить все эти башмаки, чтобы дойти сюда. Тогда гигант решил бросить свою затею. Он высыпал землю прямо там, где стоял, и отправился домой. Из этой земли образовалась известная гора Рекин.

  Эта легенда высмеивает гигантов как довольно глупых, несообразительных существ — их легко может одолеть простой, но хитроумный ремесленник.

  Взятые в совокупности, различные легенды о гигантах возникли частично из-за желания объяснить мир, частично из-за неосознанного стремления поверить в великанов и отождествить себя с ними. Сотворив ужасного монстра, люди выдумывают историю о том, как они побеждают его благодаря своему превосходству в интеллекте.

  В тесном общении с животными люди больше узнают о своем естестве, страхах и разочарованиях.

  Животному не надо быть свирепым, сильным или ядовитым, чтобы выразить чувство недовольства или антипатию. Возьмем хота бы домашнего кота, существо безобидное и милое на вид, которое тем не менее проявляет стойкую неприязнь к некоторым людям.

  И наоборот, у людей сложился стереотип по отношению к определенным видам животных. В своей книге Голая обезьяна зоолог Десмонд Моррис рассказывает о том, каких животных дети считают привлекательными. Среди 10 самых симпатичных животных были только млекопитающие, все они обладали рядом характеристик, сходных с человеческими, например плоские морды, умение ходить на двух лапах, как медведь или обезьяна, наличие шерсти, а не перьев или чешуи. Лев, правда, появляется как в десятке хороших, так и в десятке плохих животных. Моррис считает, что такое отношение ко льву сложилось вследствие сочетания в нем привлекательных антропоморфических характеристик — выразительной морды, густой гривы, хищных повадок и большой силы дикого зверя.

  У некоторых людей можно заметить черты и повадки некоторых животных. Этому тоже есть объяснение. Первобытный человек подражал животным, чтобы успешно охотиться. В Африке, на континенте, где происходили первые и самые ожесточенные схватки между человеком и животным, отношение к зверю приобретали особую значимость. По распространенному убеждению, охотник зависит от своей жертвы, он должен уважать силу животного и пытаться установить контакт с ним, даже подражать ему.

  Некоторые африканские племена придерживаются концепции духа буша, согласно которой человек настолько походит на зверя, что становится с ним единым, неразделимым и взаимозаменяемым. Теория внешнего духа, которым обладает животное, весьма распространена в Западной Африке, — писал английский историк религии и этнограф Джеймс Фрейзер в книге Золотая ветвь. — Каждый колдун, по поверьям, должен соединиться в жизни с каким-то диким животным. Это достигается в результате братания, совершения ритуала, когда происходит смешение крови и колдун перенимает силу и неуязвимость животного, а тот, в свою очередь, становится его слугой, готовым выполнить любые приказания.

  Фреизер добавляет, что никогда не происходило братания с домашними животными, а только с хищниками, такими, как, например, леопард.

  Может быть этот ритуал и привел к возникновению так называемого братства леопарда. Одетые в леопардовую шкуру с трезубцами, имитирующими когти, члены этого братства наводили страх на население Западной Африки. Чаще всего они нападали на женщин. Перерезав женщине сонную артерию, они отрезали ей груди и пожирали их. Этот культ леопарда сохранился и в XX веке. В 1938 году около Вамби в Бельгийском Конго (Заир) были убиты 400 женщин. Один из членов братства, арестованный полицией, показал тела 38 мертвых женщин с отрезанными грудями.

  В Африке существовало и братство пантеры, члены которого, подобно членам братства леопарда и европейским оборотням, якобы обладали способностью превращаться в зверей. Во время посещения ряда районов Западной Африки в конце 20-х годов американский писатель Уильям Б. Сибрук беседовал с африканским служащим, который был схвачен стражами порядка в шкуре пантеры с железными когтями после жестокого убийства девушки в джунглях. Тей — так звали африканца — говорил, что он на самом деле превращается в пантеру, а переодевание помогает трансформации в нее и что быть пантерой гораздо лучше, чем человеком. Как отмечал Сибрук, когда Тей с воем бросался с дерева на девушку и разрывал ей горло, он действительно походил на настоящую пантеру.

  Человеку всегда хотелось жить вечно. Следствием этого явилось возникновение веры в бессмертие души и в возможность перерождения после смерти в другое существо. В мифе о вампире это желание выражено в гротескной форме. Для поддержания жизни вампиру необходима человеческая кровь. Конечно, для многих это является отталкивающим фактором, и те, кто верит в существование вампиров, страшно пугаются встречи с ними. Но для некоторых эта возможность все же привлекательна. Есть много психически больных, которым импонирует подобная форма власти над другими и которым нравится отождествлять себя с графом Дракулой.

  Бывает, что люди he просто ассоциируют себя с Дракулой, но и пагологически жаждут крови. Для них, как и для сверхъестественных существ, поднимающихся из могил, кровь является способом к выживанию, хотя, возможно, на ассоциативном или психологическом уровне.

  Кровь всегда имела для людей важное символическое значение вне зависимости от ее физиологической роли. Многие отождествляли кровь с душой — руководствуясь тем фактом, что, если человек потерял много крови, он умирает. Некоторые люди во время ритуалов пьют кровь животных, считая, что таким образом к ним перейдут их способности. В прошлые века, например, норвежские охотники пили кровь медведя, чтобы обрести его силу.

  Многие считают, что вампир получил свое название от летучей мыши — вампира. На самом деле мышь-вампир, обитающая в Мексике и Южной Америке, была обнаружена только в XIX веке, когда образ человека-вампира уже прочно вошел в европейскую мифологию. Летучая мышь на самом деле не высасывает кровь из своих жертв — обычно скота и людей, а прокусывает кожу и слизывает кровь языком.

  Вампиризм летучей мыши вполне естествен, кровь необходима ей для выживания. Конечно, это может быть опасно, так как она нередко является переносчиком болезней. Но человек во многом преувеличил ее зловещие повадки, возможно из-за ее страшного вида. Ведь даже абсолютно безвредная летучая мышь вызывает у нас неприятные эмоции, может, в связи с легендами о людях-вампирах.

  Даже если мы оставим в стороне случаи психических заболеваний и патологической жажды крови, то все равно столкнемся с большой популярностью мифа среди обычного населения. Вероятно, это можно объяснить тем, что нам доставляет удовольствие кратковременный испуг. Любым жутикам, даже независимо от того, насколько талантливо они написаны, гарантирован успех. Но причины возникновения образа графа Дракулы и ему подобных лежат гораздо глубже. Основой для легенд могло послужить стремление к бессмертию, но здесь еще явно прослеживается сексуальный аспект.

  Жертвы Дракулы обычно красивые молодые женщины, а женщины-вампиры охотятся за привлекательными мужчинами. Нападение обычно происходит в постели жертвы. Укус вампира — вариант безвредного любовного покусывания, а может, наоборот, любовный укус — следствие популярности мифа.

  Более того, эти сцены отдают садомазохизмом — вампир подавляет жертву, кусает, а иногда убивает ее.

  К концу XIX века люди начали открыто говорить о тех аспектах человеческой природы, о которых раньше умалчивали. Значительное число современных людей знакомо с работами Зигмунда Фрейда, и многие подцерживают его взгляды на причины конфликта сознания и подсознания. Клиническая психология представляет нам случаи раздвоения личности, а иногда в человеке сосуществуют несколько разных индивидов. В результате противоречий внутри человеческой психики сознание распадается на части, и мы имеем дело с несколькими поведенческими моделями. Сложность и противоречивость человеческой натуры — лакомый кусочек для писателей. Наиболее известное произведение на эту тему — Странная история доктора Джекила и мистера Хайда Роберта Льюиса Стивенсона. В ней прослеживаются традиции легенд об оборотнях, так как главный герой обладает способностью трансформироваться в совершенно другую личность — опасное и жестокое существо.

  Физические различия между уважаемым доктором Джекилом и его оборотной стороной мистером Хайдом имеют психологическое значение. И не только из-за того, что писателю было необходимо сделать их отличными от других героев. Маленький рост и легкая поступь Хайда предполагают легкость зла. В то же время подразумевается, что фигура Джекила и его тяжелая походка отражают его моральную устойчивость. Стереотип волосатого дикаря прослеживается в описании рук главных персонажей: ...рука Генри Джекила... была совершенна в очертаниях и размере; она была большая, крепкая, белая и приятная. Но рука, лежащая на покрывале, которую я видел сейчас достаточно четко в желтом свете лондонского утра, была тяжелая, узловатая, с четко выраженными суставами, мертвенно бледная, с густыми волосами. В некоторых киноверсиях у Хайда также волосатое лицо, что придает ему еще большее сходство с оборотнем. Но писатель подчеркивает, что лицо Хайда отнюдь недефективное с физической точки зрения. Он выглядит необычно, — говорит один из персонажей, —но я не могу сказать, что в его внешности есть какие-то отклонения; он производит впечатление урода, хотя у него нет ярко выраженных дефектов. Это выражение лица Хайда и особенно его отталкивающая улыбка заставляют других действующих лиц романа относиться к нему с неприязнью.

  Джекил говорит о своей второй личине: Никто не приближался ко мне, чувствуя что-то зловещее в моем облике. Это, как мне кажется, происходит потому, что все люди состоят из добрых и злых побуждений, и только Эдвард Хайд, один из всего рода человеческого, был сущим дьяволом.

  Джекил доходит до полного саморазрушения в попытке разделить в себе добро и зло. Таким образом он хотел уйти от мучившего его внутреннего напряжения, победить свою моральную слабость и стать настоящим серьезным джентльменом, которым он всегда хотел быть.

  Главным просчетом Джекила было то, что он пытался разделить добро и зло в тот момент, когда доминировали низменные аспекты его души. В этот момент, — рассуждает он, — мои добродетели отступали, мои восставшие пороки быстро завладевали мною; то, что получилось, стало Эдвардом Хайдом.

  Когда Хайд проглатывает специальную смесь, он становится снова Джекилом — но тем же старым Джекилом с раздирающими его душу противоречиями.

  Поскольку Хайд вышел из подсознания Джекила, он олицетворение его агрессивных побуждений — одно целое с ним, он сильнее, чем вечно сомневающийся Джекил. Постепенно Хайд разрушает Джекила.

  Книга была очень популярна, ее обсуждали за обеденным столом и на воскресной проповеди. На ее основе поставлено несколько фильмов.

  После публикации книги психологи долго изучали противоречивость человеческой натуры и приходили к различным выводам. Для обычного человека двойничество героя романа по-прежнему остается загадкой, в которой к тому же постоянно проявляются все новые и новые грани. К примеру, может существовать много объяснений, почему профессиональный киллер или нацист может одновременно быть любящим мужем и отцом.

  Многие люди хотя и считают, что не способны причинить боль другому, тем не менее получают удовольствие от лицезрения жестоких сцен. Публичные экзекуции — обычное зрелище для наших предков, ушли в прошлое, но и сегодня на месте страшной катастрофы с множеством искалеченных тел мгновенно собирается толпа любопытных. Издатели американской газеты Нэйшнл инквайери знали, что делали, когда помещали на первой странице статью о каком-либо зверском преступлении. Газета быстро раскупалась. Когда читатели восклицают: Это ужасно! — это ли они на самом деле подразумевают? Или в этой истории есть нечто, что завораживает их? Интересно отметить, что на афишах фильмов ужасов и триллеров практически всегда изображают самые жестокие сцены. Жестокость является для многих наиболее привлекательным аспектом кино — и это заявление сделано на основе социологических исследований. Задумавший самоубийство человек, стоящий на краю крыши многоэтажного здания, моментально притягивает толпу зевак, и даже находятся те, кто в возбуждении кричит: Прыгай! Прыгай! Мы знаем, сколь ужасна и опасна толпа разъяренных людей. Стычки и потасовки давно не удивляют нас, мы можем объяснить их недовольством заключенных, расовой ненавистью, страхом — все это мотивы, которые нельзя считать оправданием, но которые можно понять.

  Но когда мы сталкиваемся с рассказами о сущих монстрах, то теряемся в догадках, почему причинение боли другому может доставлять им такое удовольствие. Одним из таких людей-монстров был Влад Тепеш, правитель Валахии (теперь часть Румынии) с 1431 по 1477 год, известный своей отвагой в сражениях. Когда Влад одержал великую победу над нехристианами-турками, звон колоколов был слышен на острове Родос.

  Но Влад был известен и как Дракула, что теперь означает дьявол или дракон. Это имя использовал Брем Стокер для кровожадного графа из известного романа, но сам Влад не был вампиром. По сравнению с его преступлениями вымышленный литературный тезка просто занимался баловством. Владу доставляло удовольствие насаживать на кол своих врагов. Тепеш значит сажающий на кол. Однажды Влад посадил на кол 20 тысяч своих врагов. Малейшая провинность каралась смертью. Однажды после победы в междоусобице Влад с гостями трапезничал среди умирающих противников. Когда один гость заметил что-то по поводу стонов и вони, он тут же был посажен на кол, такой высокий, что теперь возвышался над всем зловонием, против которого осмелился возразить.

  Жиль де Рэ, маршал Франции, живший в то же время, что и Влад, обладал более сложным внутренним миром. Он был не только храбрым воином, сражавшимся вместе с Жанной д'Арк, но и культурным и набожным человеком. Однако в 1440 году состоялся суд, который обвинил его в убийстве 1140 детей.

  Более того, было отмечено, что убийства были совершены с особой жестокостью, сопровождавшейся сексуальным извращением. Так, сидя на теле мертвого мальчика, де Рэ высасывал кровь из его кишок.

  Бывало, он становился настолько одержимым, что приказывал слугам перерезать детям сонные артерии, чтобы кровь облила его. После пыток де Рэ признался публично во всех преступлениях и просил прощения у родителей убитых. Он был сначала удавлен, а потом сожжен — такое снисхождение было сделано ему за раскаяние.

  Уже ближе к нашему времени жил Фриц Хаарман, ганноверский вампир. Он получил это прозвище за то, что убивал свои жертвы, перегрызая им горло. Потом он разрубал их и поедал мясо или продавал его, выдавая за говядину. Это было после первой мировой войны, когда мяса не хватало и многие голодали. Хаарман был привлечен к суду в 1924 году за убийство 50 мальчиков.

  Джон Джордж Гай, английский убийца, повешенный в 1949 году, также имел репутацию вампира.

  Он сам признавался, что пил кровь своих жертв, хотя, возможно, таким образом он пытался представить себя сумасшедшим и избежать виселицы. Бэзил Коппер, биограф Гая, говорил: У меня нет сомнений в том, что Джон Джордж Гай был вампиром в прямом смысле этого слова, возможно единственным вампиром XX века.

  Страшные примеры садизма напоминают нам о человеке, который дал имя этому явлению, — маркизе де Саде. Де Сад не практиковал такие массовые пытки, как Тепеш, но это скорее из-за недостатка возможностей, чем из-за более нежной натуры. Де Сад был уверен, что наивысшего пика сексуального удовольствия можно достичь только через причинение боли. Он развил эту тему во всех подробностях в романах Жустин и 120 дней Содома.

  Он экспериментировал со своими фантазиями, привлекая для этого людей не только насильно, но и с их согласия. Последние годы де Сад провел в психиатрической больнице в Шаренгоне, где компанию ему составляла молодая актриса Мария Констанция Кеснэ.

  В основе ужасных экспериментов де Сада, как это ни противоестественно звучит, лежит философия добра. В статье в журнале Горизонт, озаглавленной Наш знакомый маркиз де Сад, Энтони Бургесс рассказывает нам об основных ее положениях.

  По Саду, Бога нет, но есть богиня — Природа. Мы всецело подчинены ей, мы часть ее, и мы должны отражать своими действиями ее наиболее ужасные и жестокие импульсы. Природа создает... но она также и разрушает — вспомним землетрясения, бури, наводнения и вулканические извержения. Но это разрушение необходимо для создания новой жизни.

  Плавильный чан всегда на огне, отслужившие вещи попадают туда, чтобы подвергнуться обработке. Жестокость, которая присуща человеку, — проявление совершенно безличной или доличностной энергии.

  Так что речь не может идти о человеческой вине, так как первый закон жизни — принимать мир таким, какой он есть.

  Бургесс отмечает, что представление де Сада о человеке, к сожалению, подкреплено реальными событиями. В развращенной Франции дореволюционной эры, во времена террора. Сад мог видеть доказательства того, что жажда удовольствий наибольшим образом удовлетворяется через проявление власти и жестокости. Его собственные оргии, где он воплощал свои экстравагантные фантазии, — что это было, как не отражение того, что происходило во всем мире? Современник де Сада Жан Жак Руссо считал, что своею извращенностью человек обязан пагубному влиянию общества и что он был бы добродетельным, если бы жил в гармонии с природой. Исследователи, которые напоминали о племенах, не только боровшихся друг с другом, но и практиковавших каннибализм, указывают на несостоятельность теории благородного дикаря. Жестокость — разновидность эндемической болезни, проявляющейся в различных формах везде, где живет человек, — в диких ли лесах Новой Гвинеи или в академическом Нью-Хейвене.

  Здесь мы сталкиваемся с шокирующей истиной, что человек — потенциальный монстр. Если для вас это недостаточный повод для отчаяния, предлагаем вашему вниманию теорию Оскара Кисса Маэрта о том, что человек по существу настоящий монстр.

  В книге Начало было концом он говорит, что эволюция человека началась благодаря каннибализму. Он основывается на доказанном факте, что каннибализм был распространен во всех частях мира. В соответствии с теорией Маэрта начало его следует искать среди человекообразных обезьян — предков человека, которые поедали мозг своих жертв, что делают некоторые охотники и сегодня. Мозг человека ценился из-за того, что усиливал сексуальную потенцию, говорит Маэрг. Только позже выяснилось, что поедание мозгов положительно влияет на умственные способности, причем эта тяга остается на всю жизнь и передается по наследству. Различные биологические перемены, например потерю волос, автор связывает с химическим дисбалансом, возникшим в результате поедания гипофиза тысячу лет назад.

  Не углубляясь дальше, мы можем вывести основное положение этой теории. Человек развивался не естественно, как учит современная наука, не случайно и не по воле каких-то божественных сил. Он создал себя сам. Все его поступки — не только жестокость по отношению к сородичам и безжалостное истребление окружающего мира, но и острый ум и таланты — это проявления монстра.

  Какие бы аргументы ни использовали ученые или богословы, чтобы опровергнуть эту теорию, все же нас не оставляет ощущение, будто что-то чудовищное заложено в человеке. В мире столько зла, что нам порою становится страшно. Многие пытаются не думать об этом и сосредоточиваются на проблеме выживания. Другие посвящают себя психологическим исследованиям и даже добиваются успеха в излечивании симптомов болезненной жестокости, если не самой болезни.

  Может быть, чудовищные монстры, в которых многие из нас верят, — своеобразный способ справиться со всепоглощающим злом. Подсознательно мы хотим придать нашим страхам форму, отличную от реальных ужасов, о которых читаем в газетах, лучше подцающуюся управлению. С вампиром, каким бы ужасным он ни был, можно все-таки справиться различными способами. Зомби и оборотни, так же как злые феи и гиганты, отражают низменные побуждения, которые мы ощущаем в себе и в других. Придумывая этим страхам имена и очерчивая их облик, пусть и гротескный, мы начинаем верить, что как-то контролируем их.