Мир Политики

Эта мистическая история с наказанием грешницы случилась почти полвека назад и в те времена взбудоражила всю страну от окраин до кремлевского руководства. Наш спецкор Николай Варсегов попробовал разобраться, как это было 

Старожилы и ныне со страхом вспоминают те дни. 

Маленький деревянный домик почти в центре Самары (бывший город Куйбышев) по улице Чкаловской, 84, в котором все и случилось, стоит до сих пор. И ныне сюда время от времени приходят паломники как из России, так и из зарубежья. Осенившись крестом, усталые странники просятся внутрь, чтобы припасть на колени и облобызать половицы. Живущая здесь молодая семья Курдюковых никому в том желании не отказывает. 

А полвека назад этот дом был на несколько кварталов окружен плотным кольцом пешей и конной милиции. Движение транспорта по соседним улицам было закрыто. И стояло то оцепление почти полгода. 

О том, что случилось в невзрачном домике в те давние времена, сегодня даже ближайшие соседи, все больше приезжие азербайджанцы, и слыхом не слыхивали. И только ветхая бабушка, сметавшая желтый лист с разбитого тротуара, во гневе замахала на меня метелкой: 

- А чо ж ты тогда не приехал, корреспондент, когда все тут было?! А нынче, чо, разрешили?! 

Я, правду сказать, тогда еще не родился... 

Другие же старожилы глухо отвечали из-за дверей, что всем командовала милиция и никого сюда близко не подпускала! Со всех после брали подписки о том, что в доме номер 84 якобы ничего не было! «А мы ничо и не видели, нас туда не пускали! А раз не пускали, значит, там чо-то было!» 

А случилось там вот что. 

Из множества показаний близких свидетелей и прежних публикаций на эту тему (часто очень противоречивых) можно вывести примерно такую картину. В доме на Чкаловской, 84, жили мать и сын Болонкины - Клавдия Петровна и Вадим. Под Новый год, 31 декабря 1955-го, в доме собралась молодежь, человек 10 - 14. Когда выпили, поставили пластинку и пошли танцевать парами. А у одной девушки не явился кавалер по имени Николай. Ту девушку звали Карнаухова Зоя, и трудилась она на Трубочном заводе им. Масленникова. (Специально указываю подробности в расчете получить от читателей дополнительные рассказы по этому делу. - Авт.) 

- А раз так, - заявила Зоя, - то я пойду танцевать вот с этим Николаем! - указала она на икону Святителя. 

- Побойся Бога! - упреждали Зою подружки не то в шутку, не то всерьез. 

- Пустое! - отвечала она. - Вот если Бог есть, так пусть Он меня и накажет! 

Но только Зоя с иконой проделала круг, как комната озарилась ярчайшим светом и грянул гром. Танцующих оглушило и разметало по углам. А девушка с иконой в тот же момент обездвижела по середине комнаты, глаза ее остекленели, а ноги сквозь туфли будто бы приросли к полу. 

После суматохи вызвали «Скорую» и милицию. Приехавшие врачи не могли и пошевелить отвердевшее, почти окаменевшее тело. Игла от шприца гнулась, но не шла в вену! Икону невозможно было вынуть из рук девушки. Один наиболее смекалистый милиционер взял топор и ударил острием по половицам, к коим приковались ноги девушки. Из досок брызнула кровь ему на лицо и по сторонам! 

А в домик на Чкаловской идут и идут паломники и касаются половиц, где стояла Зоя. 

В скорые часы о необычной трагедии на Чкаловской узнали близкие медиков и милиционеров. Наутро народ потянулся к еще не закрытому дому. 

Первые очевидцы с ужасом рассказывали другим о страшной драме. Толпы любопытствующих ринулись к улице Чкаловской. Вот тогда власти и перекрыли ближайшие улицы наглухо. Несмотря на отверделость, сердце девушки билось, а через несколько дней у ней заработало сознание и вырывались из чрева слова: «Молитесь, люди! Молитесь, земля горит! Во грехах погибаем!» 

Потом сюда приезжали московские ученые и священники, но никто не мог вывести Зою из ее состояния, не могли и вынуть икону из ее рук. Только спустя 128 дней, на Пасху, в доме объявился неизвестный старичок с бородой, которого почему-то без всякого документа пропустила милиция. Старичок лишь тихо спросил непутевую отроковицу: «Ну что, устала стоять?» - и растворился на глазах у охраны. Зоя тут же прошагала к кровати и села... Все поняли - это был Николай Святитель. Один из охранников почему-то первым делом спросил Зою: 

- Кто тебя все эти дни кормил? 

- Голуби, - отвечала она. 

С этого момента след Зои в молве народной теряется. По одним сведениям, она умерла через три дня, по другим - отправилась в какой-то дальний монастырь. 

Редактор здешней православной газеты «Благовест» Антон Жоголев в недавние годы пытался расследовать этот случай. Вот что он вспоминает: 

- Однажды в редакцию к нам позвонила женщина и назвалась дальней родственницей той самой Зои. Рассказала, что после стояния Зоя надолго попала в психушку, где ей сменили имя и фамилию. А сейчас она-де живет в поселке Кинель Самарской области, взаперти и под строжайшим надзором родственников. Я приехал в Кинель по данному адресу, но строгие люди меня и на порог не пустили, заявив, что их больная родственница к самарскому чуду отношения не имеет. Удалось лишь узнать, что запертая женщина действительно с 1956 года долго лечилась в закрытой психбольнице... 

Другие участники вечеринки, по следствию Жоголева, все разъехались почему-то далеко за Урал по комсомольским и прочим путевкам. 

Этот легендарный дом в центре Самары соседи обходят стороной. На всякий случай. 

Все это неправда! 

В самарское чудо верят, конечно, не все. Например, здешний журналист, краевед Валерий Ерофеев, полагает, что вся эта история случилась, скорее всего, на гребне массового психоза, и приводит материалы, собранные на пару с коллегой Виктором Петровым. По Ерофееву и Петрову, дело было примерно так. 

14 января 1956 года (дата уже другая. - Н. В.) в доме Клавдии Болонкиной по поводу возвращения из тюрьмы ее сына Вадима действительно собралась молодежь. Там была и соседская девушка Зоя Карнаухова, которая считалась не совсем нормальной. Она, например, открыто говорила друзьям-комсомольцам, что верит в Бога, а это по тем временам причислялось к идиотизму. 

И когда на гулянке молодежь начала танцевать, то Зоя вдруг заявила, что современные танцы - это богохульство и за них Господь может наказать, превратив грешников в каменные статуи. Подвыпившая компания стала над Зоей смеяться: если ты не танцуешь, значит, ты сама и окаменела! Эти пьяные шутки слышали две старухи-богомолки, сидевшие тем вечером в гостях у Клавдии Болонкиной в соседней комнате. Они-то и видели Зою, стоявшую посреди комнаты с иконой Николая Чудотворца в руках. Девушка толковала, что танцы и пьянство - это путь в ад. 

Когда же бабушки-богомолки уходили домой, им навстречу попалась мать Зои, Мария Даниловна Карнаухова. Старухи-то и сказали матери, что ее дочь только что окаменела и стоит в соседнем доме, после чего удалились. Мария Даниловна перепугалась, но тотчас увидела Зою, которая как ни в чем не бывало шла ей навстречу. Мать и дочь посмеялись над странными старухами и пошли домой. 

А наутро жители дома № 84 на Чкаловской увидели из окон толпу, собравшуюся посмотреть на окаменевшую отроковицу. Тут же сновала и Болонкина, которая, видно, почуяв запах живых денег, уже рассказывала любопытным о «чуде». Оказывается, перед этим и она сама, и кто-то из ее знакомых женщин по очереди изображали «окаменевшую отроковицу», силуэт которой с иконой в руках собравшиеся могли наблюдать через задвинутые оконные занавески. 

Все это продолжалось до тех пор, пока в дом не явилась милиция. А оборотистая Болонкина заявила милиционерам, что «окаменевшую Зою» уже забрали и увезли какие-то неизвестные люди в штатском. 

Милицейское руководство, как видно, вовремя не осмелилось проверить в КГБ эту версию, но на всякий случай выставило здесь пост. А когда наконец все разъяснилось, то было уже поздно: слухи об «окаменевшей Зое» достигли таких размеров, что любые попытки властей их опровергнуть воспринимались в народе как «стремление скрыть правду». 

Рассказ соседа: 

Однажды к журналисту Валерию Ерофееву пришел человек и рассказал следующее: «В январе 1956 года я жил в квартире № 6 дома № 84 на улице Чкаловской. Было мне 27 лет, работал оператором на нефтезаводе. А в квартире № 5 жила та самая Клавдия Петровна Болонкина. У нее действительно был сын Вадим, карманник, который часто сидел по тюрьмам. В январе 1956 года он еще отбывал срок, но должен был вскоре освободиться. Болонкина никаких вечеринок никогда не устраивала, хотя деньги у нее водились – торговала пивом. 

Все началось 17 января 1956 года (опять изменилась дата. - Н. В.). В тот день я пришел с работы и увидел во дворе соседок - Екатерину Фоминову и Клавдию Болонкину, они стояли и разговаривали с какими-то двумя старухами. Тут мне Болонкина и говорит: «Вот эти старухи пришли ко мне и хотят посмотреть какую-то каменную девушку, стоящую будто бы в моем доме. Я им говорю, что у меня такой нет, а они не верят. Будто бы на этот счет на какую-то блаженную Аграфену снизошла Божия благодать». 

До нас старухи уже ходили в дом № 82 на Чкаловской, где жила семья Сенцовых. Но Сенцов их быстро отшил, сказав, что он человек партийный и потому никаких чудес в его доме не водится. Тогда старухи стали у него спрашивать, где же произошло чудо с окаменевшей девушкой. А Сенцов был в плохих отношениях с Болонкиной, которая через забор сливала в его огород помои. Поэтому Сенцов, чтобы сделать гадость Болонкиной, указал на ее дом и сказал старухам, что чудо случилось там. 

На другой день, 18 января, в нашем дворе стали собираться люди. Они все спрашивали жильцов: «А где же окаменевшая девушка?» Стали спрашивать и меня, я ответил: «Видел в своей жизни немало дураков, но чтобы их сразу столько могло собраться в одном месте, я и подумать не мог». 

Когда мы перестали открывать любопытным двери, люди полезли в окна, а некоторые из них и вовсе разбили. 

Утром 19 января уже собрались несколько тысяч человек, и все рвались в наш двор, чтобы увидеть окаменевшую девку. 

К вечеру 19 января напор толпы был таким, что упали ворота, закрывающие вход во двор. Тогда мы с соседом заколотили ворота толстыми досками. Но люди тут же полезли верхом. Мне пришлось несколько суток дежурить во дворе с лопатой, дубиной, а то и с берданкой в руках. Я сталкивал с ворот каждого, кто лез во двор. 

Еще меня беспокоило, что ночами люди из этой толпы ходили вокруг дома с факелами и говорили: «Надо спалить это дьявольское место». Так я всю ночь бегал с берданкой и смотрел, чтобы нас не подпалили. 

Но самое страшное предстояло нам пережить в выходные. Я собрал пятерых знакомых ребят, потому что понимал: раз уж в будни такое творится, то что же будет в выходной?! И вот в субботу, когда потемнело, через ворота поперли сразу человек пятьдесят! 

Нынешняя хозяйка дома на Чкаловской Наташа Курдюкова с иконой Николая-угодника. 

Рассказ соседа: 

«...И вот в субботу, когда потемнело, через ворота поперли сразу человек пятьдесят! Мы начали их метелить! Они были пьяными, да темно вокруг, и никак не поймут, кто же это их бьет. Мы их били, наверное, с полчаса, но никого не пропустили. 

Но люди все равно иногда прорывались. Помню, в дом к Болонкиной пролез один мужчина в военном полушубке - покажи да покажи окаменевшую девку! Болонкина провела его по дому, и он никакой девки там не увидел. Но человек все равно твердил, что где-то здесь потайная комната! Мне надоел этот бред, я вывел мужика в сени, дал ему раз лопатой и выгнал. 

После Болонкина стала требовать от всех любопытных по 10 рублей за осмотр квартиры, но желающих посмотреть за деньги было немного, все хотели сделать это бесплатно. А 10 рублей тогда были в цене. Пообедать, например, можно было за 1 - 2 рубля. Пиво же стоило 28 копеек за кружку. 

...На заводах собирали целые комиссии, в которые входили и члены партии, и передовики. Они предъявляли мне документы: мы от такого-то предприятия. Я спрашивал у партийных: «Вы в Бога верите?» Они: «Нет». - «Тогда идите на свой завод и расскажите, что нету тут никакой каменной девки» А они: «Нет, ты покажи нам свою квартиру!». А я в ответ: «Вы же в Бога не верите, а туда же!» Так делегации и уходили ни с чем. 

...Не было у нашего дома никаких оцеплений и даже милицейского поста. Правда, на второй или на третий день событий меня пригласили в милицию. Там сидели еще два кагэбэшника. Они меня стали спрашивать: «Что будем делать?» Я им говорю: «Ведь вы же власть, а не я». Тогда начальник милиции достал свой пистолет, протянул его мне и сказал: «Возьми и стреляй! Сейчас ты находишься в критической ситуации, ведь на тебя нападает целая толпа. В этом случае ты можешь убить кого угодно - и тебе ничего не будет...» Я ответил: «У меня есть ружье». 

Столпотворение около нашего дома закончилось само собой примерно через неделю или дней через десять...» 

Лошадейхватали за хвосты ивалили. 

История героя-очевидца, конечно же, увлекательна, но очень уж фельетонная даже для российской действительности: начальник милиции предложил ему пистолет пострелять по толпе... вшестером они за полчаса отметелили пятьдесят человек... а милиции там и вовсе не было? Вот уж последнее - сущая кривда! Как сторонники, так и противники «чуда» мне показали копии стенограммы с 13-й Куйбышевской областной партконференции, которая состоялась 20 января 1956 года. Повестку дня сразу сломали многочисленные вопросы в записках от делегатов по поводу явления на улице Чкаловской. Ответ держал первый секретарь обкома КПСС товарищ Ефремов: «Да, произошло такое явление, позорное для нас, коммунистов. Какая-то старушка шла и сказала: вот в этом доме танцевала молодежь, и одна охальница стала танцевать с иконой и окаменела. Начал собираться народ потому, что неумело поступили руководители милицейских органов. Видно, и еще кто-то приложил к этому руку. Тут же поставили милицейский пост. А где милиция, туда и глаза. Мало оказалось патрульных - выставили еще и конную милицию. А народ - раз так, все туда... Некоторые додумались даже до того, что предложили послать туда попов для ликвидации этого позорного явления. Бюро обкома порекомендовало бюро горкома виновников строго наказать, а товарищу Страхову (редактор газеты обкома КПСС «Волжская коммуна») дать разъясняющий материал в газету в виде фельетона». 

Ну еще бы! По источникам даже Никита Хрущев объявил все это провокацией западных спецслужб в канун открытия ХХ съезда КПСС! А наш герой заявляет, что милиции там и не было и он бился с атакующей толпой практически в одиночку... 

Да и нынешние старожилы в разговорах со мной все заявляли, что дом был окружен на несколько кварталов. Трамваи и троллейбусы не ходили. Иногда между толпой и конницей возникала драка: «Покажите каменную девку, и мы уйдем!» - лошадей хватали за хвосты и валили на землю. Тогда милиционеры стреляли вверх, и толпа унималась. 

Откеда взялись старушки? 

Представить, что все это действо организовали две сбрендившие старухи, как-то нелепо. В доме явно что-то произошло, но что? 

На специальном заседании бюро Куйбышевского горкома партии от 3 февраля 1956 года идеологи и пропагандисты получили чудовищный нагоняй. «В результате ослабления научно-атеистической пропаганды в городе заметно активизировались церковники и сектанты... Слух о «наказании Божием грешников» привлек большое количество граждан. Однако местные партийные организации не приняли срочных мер к разъяснению трудящимся провокационного характера этого слуха... Дикий случай на Чкаловской со всей остротой подчеркивает необходимость принятия неотложных мер по усилению идейной борьбы с религией». 

И вот тогда в свете «принятия неотложных мер» на вокзалах, базарах, в школах и т. д. - по воспоминаниям старожилов - стали появляться многочисленные «соседи» гражданки Болонкиной с веселыми рассказами о двух старушках, одурачивших весь город. Но и тут партия перегнула: народ быстро раскусил, что иные «соседи» никогда и не бывали на Чкаловской. Так, версию о старушках город не принял. Да и что касается приведенных воспоминаний «нашего» соседа, то он почему-то «переселил» Болонкину из ее отдельного дома, стоящего во дворе в окружении двухэтажек, в квартиру № 5: «Люди лезли в окна...» (зимой-то?), «...натиск был такой, что толпа проломила ворота во двор...» - если бы так, то и домик бы тот разнесли. 

Второй приход Николая в домик на Чкаловской. В дни моего приезда в Самару у супругов Курдюковых родился сын, назвали его Николаем... 

Но воротимся к изначальной народной версии. В 1997 году Антон Жоголев - редактор газеты «Благовест» - находит еще одну косвенную свидетельницу, Новикову Антонину Васильевну. Вот что она поведала: «Мой родной дядя - Писарев Григорий Семенович - работал тогда в Куйбышеве в уголовном розыске. Его послали дежурить в дом на Чкаловской, где окаменела отроковица. Со временем он рассказал жене и матери, а потом и нам всем, что своими глазами видел застывшую девушку. Когда он пришел с первого дежурства, то обратился к жене с такими словами: «Иди, Мария, купи икону. И в церковь сходи, отдай записку за здравие...» А на дотошные расспросы своей матери он ответил так, сняв фуражку: «Видишь, какой я седой сделался? Это от того, что я там увидел!» Спустя годы он вспоминал, что девушка стояла, как свеча, - с иконой, в голубом платье, на невысоких каблуках...» 

Вспоминает священник 

А самарский священник Виталий Калашников рассказал все тому же Антону Жоголеву: «Анна Павловна Калашникова - тетка моей матери - в 1956 году работала в Куйбышеве врачом «Скорой помощи». Рано утром она, взбудораженная, приехала к нам домой на улицу Ленинскую, всех разбудила и говорит: «Вы тут спите, а весь город уже на ногах!» А потом сообщила: только что была по вызову в одном доме и видела застывшую девушку с иконой Николая-угодника в руках! Пыталась сделать несчастной укол, но иглы ломались и гнулись... Анна Павловна проработала врачом еще много лет. Это событие, которое по Промыслу Божию было ей открыто, не так уж сильно повлияло на ее дальнейшую жизнь. В Бога она, безусловно, верила, но все же не стала настоящей прихожанкой. Умерла Анна Павловна в 1996 году. Я успел пособоровать ее незадолго до смерти...» 

А на селе едва пить не бросили. 

Странная эта история растревожила советский идеологический аппарат. По городам и весям засылались исследователи настроений, которые писали отчеты: «...В июне месяце при ознакомлении с деятельностью церкви в селе Заплавное Борского района Куйбышевской области я выяснил, что в селе еще ведутся разговоры о мифической окаменевшей девице на Чкаловской улице... хотя фельетон об этом диком случае обсудили широко на колхозном собрании... Слухи о чуде сильно подействовали на пользу религии - под праздники и в Страстную неделю не было слышно песен и гармошки, больше стали ходить в церковь и причащаться. Под Пасху в кино не пришло ни одного зрителя...» 

В связи с событиями в Куйбышеве идеологический отдел ЦК КПСС в 1956 году приказал своим подразделениям выступить широким фронтом по всей стране против пропаганды религии. Только в Куйбышевской области было прочитано за год более 2000 атеистических лекций против 800 в прежние годы. Участников крестных ходов, включая немощных старух, отлавливали по лесам, избивали до полусмерти. В школах проповедовали атеизм как главную из наук. Так постепенно все встало опять на свои места. Народ вернулся к загулам и пьянству, потому как в безверье у русского человека другого пути и нет. 

Сегодня Самарская епархия ведет с городским начальством переговоры, чтобы домик отреставрировать и поставить во дворе часовенку в память о Николае-угоднике. Чем то кончится, не знаю, но, полагаю, следовало бы уважить православных паломников. А было ли там наказание грешницы окаменением или было все несколько иначе... - наверное, не столь и принципиально. Важно, что и этот источник веры, коль не схоронят его под новостройками, спасет от погибели не одну христианскую душу. 

А пока в этом утлом домике уж второй год снимают жилплощадь по бедности прибывшие из деревни молодые муж и жена Курдюковы, которые, несмотря на стеснение, бескорыстно пускают в дом всякого поклониться, перекреститься. Буквально в дни моего приезда в Самару у Курдюковых родился первенец. Окрестили его, конечно же, Николаем... 

Н.Варсегов