Мир Политики

ОСЕНЬЮ 1993 Г. ГРУППА КИЕВСКИХ АКВАЛАНГИСТОВ (КОНКРЕТНО НИКОЛАЙ ХАРЧЕНКО И ЮРИЙ ЛЕОНИДОВ) НАБЛЮДАЛА СТРАННЫЕ ЯВЛЕНИЯ В ГЛУБИНАХ ДНЕПРА ПОСЛЕ ПРОШЕДШЕГО ПАВОДКА. ВОТ КАК ОПИСАЛ ИХ Ю. ЛЕОНИДОВ.

Едва за аквалангистами «сомкнулась» вода, как их поразило «фантастическое зрелище»: «Все вокруг было странного красно-бурого цвета... Такое ощущение, будто мы высадились на какую-то планету. Похоже, мой напарник удивлен не меньше меня. Но я уже подаю ему знак, что все нормально. Как же я мог забыть, ведь совсем недавно в прессе сообщалось, что такая цветность воды в Днепре вызвана попаданием гумминовых веществ из торфяных болот в результате небывалого осеннего паводка...

И все равно красное безмолвие угнетает... Стоп! А почему здесь так пустынно? Только теперь обращаю внимание, что мы до сих пор не видели ни одного живого существа. Хоть бы малек какой-то проплыл, и то было бы веселей.

Впереди появились какие-то неясные очертания. Вглядываемся в красновато-коричневый сумрак. Да это же затонувшее дерево! Подбираемся ближе. Огромные лапы ветвей, словно щупальца осьминога, уходят по склону в глубину. В таких местах под корягами всегда можно повстречаться с обитателями дна. Но и здесь жутковато-пустынно. К тому же, видимость вокруг стала резко ухудшаться, даже мощный луч фонаря с трудом пробивался сквозь красно-бурую взвесь.

«А вдруг ниже вода будет чище?» — мелькнула неожиданная догадка. Действительно, в такие ситуации я и раньше попадал. Просто горизонты мутной взвеси в силу своей плавучести зависают между дном и поверхностью. Это явление водолазы называют «слоеным пирогом», а в море —. «двойным дном». До боли в глазах вглядываясь в темень, на ощупь, спускаемся по склону. В такие минуты слух особенно обостряется. Однако, кроме биения собственного сердца, прерывистого шипения воздуха в легочном автомате да отдаленного шума пузырей, пробивающих дорогу к поверхности, ничто не нарушает подводного безмолвия.

То ли глаза привыкли к темноте, то ли мы действительно вышли из мутного горизонта, но видимость заметно улучшилась. В луче фонаря я даже начал различать четкие очертания своего напарника... В этот момент баллоны акваланга обо что-то ударились: Боже! Как мы сюда попали? Над головой сплошной завал обросших ракушками стволов топляка. Торопливо уходим из западни. И вдруг...

То, что мы увидели, практически невозможно описать, а тем более — представить. Чуть ниже нас, в стороне, играла и переливалась в лучах светильника серебристая завеса тумана. Туман на дне Днепра! Да и туман ли это? Мы замерли на месте, не в силах оторвать взгляд от этого невероятного зрелища. Наконец, придя в себя, решили познакомиться с необычным явлением поближе, осторожно рассматривая клубящиеся под нами молочно-белые облака с «птичьего полета». И тут в разрыве меж облаками увидели, что под ними абсолютно прозрачный слой воды, сквозь который можно было рассмотреть каждую песчинку дна. Куда только подевалась красно-бурая пелена? Ее тут, как и не было вовсе. А это уже противоречило законам природы...

В этот момент мой напарник, видимо, из чистого любопытства наклонился, протянул руку к «облакам», тут же как-то странно дернулся, неловко перевалившись на бок, и изо всех сил заработал ластами. Не понимая, что происходит, я устремился вслед за ним к поверхности...

— Что случилось, Николай? — еле переводя дыхание, выпалил я.

— Ты знаешь... Такое ощущение, будто мою руку, которую я протянул в сторону тумана, какая-то сила оттолкнула. Да так...

В подтверждение сказанному Николай, морщась, потряс кистью.

Я молчал, не зная, что и ответить... В конце концов решил, что ничего страшного не должно произойти, если мы еще раз нырнем. К тому же, мы уже знали, что у самого дна видимость все же есть.

... Не знаю, как это получилось, но мы буквально врезались в серебристый туман. А ощущение было такое, будто бы упал плашмя на асфальт. Но до песчаного дна было еще более метра. Какая-то невидимая преграда не пустила нас дальше, где и была та самая необычно прозрачная, сверкающая, как родник, вода, скрываемая пеленой подводного «тумана». Эта жуткая догадка подействовала отрезвляюще.

Мы находились в воде, но под нами, за облаками тумана, была уже другая вода. А может, и не вода вовсе. Она нас не пускала в себя — отторгала. И это ощущение было настолько острым, что мы невольно попятились, повинуясь неизвестным силам природы. Было страшно».

Аквалангисты выбрались на берег, сняли снаряжение и гидрокостюмы, грелись у костра, «но мысли сами уносили туда, на дно реки, где зарождалась новая и в то же время чужая для нас жизнь, еще в зародыше отторгающая все живое». Глубина, на которой был замечен столь необычный феномен «отторжения», была свыше 12 метров.

Феномен такого же рода, связанный со спецификой существования на большой глубине «чужой» для человека формы жизни, зафиксирован в 1991 г. другими киевскими аквалангистами (Игорем Петровым и Юрием Прибоем), на этот раз в озере Безодня, в полутора часе езды от Киеве. Глубина озера доходит до 20 метров, а у самого дна благодаря множеству родников, подпитывающих озеро, находится зона плотной воды низкой температуры.

Старожилы, живущие рядом, заметили, что утонувшие в этом озере, как правило, не всплывают именно из-за постоянно низкой придонной температуры. По этой причине молва населяла озеро водяными, «живущими» в омутах. Решив, что «нет дыма без огня», аквалангисты трижды совершили погружение в озеро в гидрокостюмах, со светильниками, заодно снимая кинокамерой подводную фауну. И возле самого дна, в районе выхода родниковых вод увидели недавно утонувшего (неделю назад), судорожно вцепившегося за корягу из завала топляка. Встреча была настолько неожиданной, что оба аквалангиста, не сговариваясь, поспешили на поверхность воды. Там, переведя дух, они решили достать тело родственникам покойного. О том, что вышло из этого намерения, рассказывает Ю. Прибой.

«... Тот завал мы нашли быстро. Вот и знакомая коряга, за которую цеплялась рука тонущего человека. Но руки не было. Пошарили фонарем вокруг. Луч света пробивал толщу воды на 5-6 метров, так что грешно было жаловаться на слабую видимость. Ничего не понимая, мы решили пройти вдоль завала, всматриваясь в сплетение обросших ракушками коряг...

... Он лежал на животе с вытянутой вперед правой рукой. Правая нога согнута, левая тоже... сгибается?! Голова медленно поворачивается в нашу сторону! Мы, оцепенев от ужаса, смотрели на все это, не в силах пошевелить конечностями. А он шевелился. Вот возле ноги поднялось легкое облачко ила, а локтя уже не видно в растревоженной мути. Тело утопленника, покрытое зеленой слизью, двинулось к нам...

Забыв о всякой осторожности, мы рванули к поверхности так, что у меня от резкого падения давления чуть было не лопнули барабанные перепонки. Опомнились на берегу. Вот тебе и водяной. Не верь после этого в народные были о леших, водяных и прочей жути... Ка бы там ни было, а мы испытывали острейшую потребность поделиться только что пережитым. По дороге заехали на Чоколовку. где проживает наш общий приятель — кандидат медицинских наук Владимир Иванович Глобарев. Он с живым интересом слушал наш сбивчивый рассказ, порой уточняя на ходу различные детали.

— Знаете, ребята, вам дико повезло. Даже страшно представить такую встречу один на один, — сказал Владимир Иванович.-— Конечно, водяные как таковые в природе не существуют. Однако... Предположим, что вода в этом озере вследствие природных факторов имеет повышенную проникающую способность, вдобавок сильно насыщена кислородом. Такой «физиологический раствор» может легко проникать сквозь кожу в организм и служить ему «подпиткой». Человеческий мозг при этом может попасть в состояние анабиоза. Получается как бы живой труп, движения которого бессознательны и не могут поддаваться никакому анализу. Это явление аномальное для природы, поэтому водяной (назовем его так) не может долго существовать.

— А можно ли водяного вернуть в обычное человеческое состояние?

— Нет. Мозг человека, лишенный кислорода на несколько минут, умирает навсегда».


Впрочем, функции человеческого мозга в охлажденной насыщенной кислородом водной среде практически не изучены — это предмет специальной науки криобиологии (от греческого «криос» — «холод»), хотя есть немало случаев, когда человека, утонувшего в ледяной воде, возвращали к нормальной жизни спустя 10 и даже 20 минут после клинической смерти. Кстати, не следует забывать, что мы все обязаны появлением на свет развитием в околоплодных водах и наш мозг в этих условиях функционирует нормально...

Не зря поэтому древние мудрецы связывали понятие «вода» с понятием «жизнь», а на Украине источники воды до сих пор носят название «живиць», «животоків», а также «колисків».

Сергей ПЕТРОВ, "ИГ", №7 (33), 1996 год.