Мир Политики

Вот романтическая муфтолингва: «Далеко не всякая новорождевочка вырастает заглядевушкой, становится головокруженщиной, доживает до неувядамы и обретает мудрость улыбабушки».

Вилли называет себя «собирателем языков». Сегодня в его «коллекции» - традиционные европейские и восточные языки, редкие и экзотические наречия, на которых говорят племена индейцев и эскимосов, а также языки, носителей которых на земном шаре не осталось, например древнеисландские.

- Смешное слово «полиглот» у меня всегда ассоциировалось с «обжорой», - признается Вилли. - Впрочем, во многом это и есть то ли языковое обжорство, то ли лингвистическая наркомания. Чем большим количеством языков овладеваешь, тем дальше хочется исследовать еще неведомые тебе. Срабатывает эффект недостижимой линии горизонта.

И Вилли готов к новым шагам за горизонт. Ведь есть к чему стремиться: по оценкам специалистов, на Земле около шести тысяч языков и диалектов. Среди них есть изолированные языки, то есть не имеющие родственных себе. Вилли их называет «изоляты» и любит их больше всего.

- Это, например, языки японских айнов, бирманских гэрулау, вьетнамских руккьюм, каталонских басков, британских пиктов, карибских гуанчи, - смакуя, перечисляет Мельников. - Поэтому я, владея лишь 104 языками, включая пригоршню древних, сожалею лишь о краткости жизни.

«ЗАГРОБНЫЙ МИР - ЭТО СОЛЯРИС ЛЕМА»

В 1999-м, когда «Комсомолка» первой написала о 37-летнем уникуме Вилли Мельникове, он прочел нам фразы на 93 языках. Сегодня, спустя 11 лет, «коллекция» пополнилась еще на одиннадцать - по языку в год! Фантастика. Особенно для большинства из нас, которые несколько лет учили один иностранный в школе, а потом еще его же в институте, и в итоге в графе «знание иностранных языков» при поступлении на работу скромно пишут: «Со словарем». Но почему кому-то за всю жизнь не удается заговорить на одном иноземном, а некоторые, как Вилли, шпарят на нескольких? В чем секрет? Разобрались ли специалисты за эти годы?

- Пытались изучать, - признается полиглот. - И нейрофизиологи, и психологи, и лингвисты, и психотерапевты. Но все разводили руками. Само по себе полиглотство настолько ошарашивает людей, вызывая зачастую далеко не доброжелательную реакцию, что не всем хочется досконально разобраться в механизме самого феномена - не то дара, не то проклятия, заложником которого я стал.

- Ученые, - продолжает Вилли, - мне объяснили, да я и сам врач, биолог: для того чтобы объяснить мой феномен, искать надо не то, что можно разъять скальпелем и нашинковать на томографе. Здесь что-то связано со структурами, которые еще нельзя изучить современным инструментарием. Может, в мозге полиглотов работает какая-то иная полевая форма жизни - как электромагнитные поля, которые нельзя пощупать и увидеть. Какие-то не выясненные процессы нейрохимии. Кстати, свою память я совсем не считаю феноменальной. Плохо запоминаю отчества людей и анекдоты.

Однако исследователи точно узнали, что послужило для Вилли трамплином в лингвоманию.

- Таких трамплинов в моей жизни было три, - рассказывает Вилли. - В 4 года я стал собирать бабочек, насекомых и запоминать их латинские названия. В 13 лет родители мне раскрыли семейную тайну. Оказалось, что моя настоящая фамилия - Сторквист. Мой дед был шведом, бабушка исландкой. Как ветеринарный врач он был приглашен в революционную Россию по линии Коминтерна, но попал в жернова сталинской мясорубки. Отец для спасения семьи сменил фамилию на Мельников. А имя по паспорту - Виталий - я сменил сам на Вилли.

Поступив в московскую ветеринарную академию, Вилли стал «качать» языки из иностранных студентов - суахили, мандэ, зулушу, эве, йоруба, мванга. К армии уже хорошо знал с десяток языков. Сослуживец доложил в особый отдел части (часть была секретная - ракетная), что Вилли - полиглот. Особисты допросили его с пристрастием и записали в личном деле, что он является «шпионом». Трибунал и штрафной батальон был заменен Афганистаном.

- А 22 ноября 1985 года случился третий трамплин, - уже с болью вспоминает Вилли. - Во время минометного обстрела разорвалась глинобитная стена и упала на наш взвод, накрыло взрывной волной. Выжил я один. Без сознания пробыл 20 минут, клиническая смерть длилась 9 минут. Рекорд - 15 минут, после этого нейроны уже погибают.

Почти три года голова болела так, как будто ее выскребали изнутри. Но потом освоение новых языков вдруг пошло еще быстрее и легче. Происходит это примерно так. Вилли внимательно смотрит на человека, говорящего на незнакомом наречии, слушает его речь, потом будто настраивается, пробуя разные регистры, и внезапно, словно приемник, «ловит волну» и выдает чистую речь без помех. Или просто начинает чувствовать его. Берет в руки книгу на незнакомом наречии и сразу начинает читать. Постигает язык, так сказать, визуально. По мере того как читает, в голове у него начинает звучать мелодия. Это означает, что мозг уже готов к работе над языком. Позднее принимается за грамматику.

«ЖЕРТВА ЧЕННЕЛИНГА»

- Есть еще такой неизученный феномен, - продолжает Вилли, - беспереводное понимание незнакомого тебе текста. У меня был предшественник - Джон Эванс, сотрудник Королевского археологического общества в Лондоне, живший в конце XIX века. Он не был полиглотом: знал, помимо родного английского, лишь древнегреческий, древнееврейский, латынь, арабский и французский. В то время только стали находить шумерские таблички и свозить их в Британию. Эванс каталогизировал находки. Однажды он вглядывался в одну из шумерских табличек, клинопись, - и поймал себя на том, что до него доходит смысл написанного. В блокнот он записал перевод. А еще было более полувека до дешифровки шумерской письменности.

Эванс умер незадолго до Первой мировой войны, и уже в 1960-х годах, когда многие древние тексты были прочитаны, его блокнотик нашли - и все были в шоке! Попадание по смыслу было 80 процентов. Сегодня я нахожусь в его ситуации: просто смотрю на  незнакомый  мне   язык   и понимаю, о чем там речь. Ченнелинг. Так мой феномен попытались объяснить американские психоневрологи, с которыми я познакомился в Праге на конференции по биометрии.

Сhanneling - от английского слова сhаnnеl, то есть «канал» и переводится дословно как «прокладывание канала» или «передача по каналу». Другими словами, Вилли для них был человеком, который способен принимать информацию с «более высоких реальностей». Для зарубежных специалистов этот термин обычен, у нас он относится к эзотерике.

- Но языки для меня, их количество, не самоцель, - уверяет Вилли. - Они двери в другие миры, строительный материал для создания своего арт-космоса, а иной раз - и ключи к загадкам истории.

Один из лингвогобеленов Вилли.