Мир Политики

     — Кроме того, уровень мутаций здесь в сотни раз выше, чем в клеточном ядре, поэтому мы можем точнее определить родственные связи.

  Каждые 10 тысяч лет одна из 400 баз меняется — происходит мутация ее «букв».

  Удастся ли обнаружить ДНК неандертальца, пока никто не берется сказать. Проблема еще и в следующем. Возьмем останки мамонта, до которых дотрагивалась рука человеческая. Легко отличить гены человека от генов древнего хоботного. Но как выделить нужные фрагменты ДНК, когда исследуются останки древнего человека? Где подлинная ДНК, где привнесенная? Неясно.

  Сколько людей прикасались к костям, когда раскапывали захоронение, перевозили останки человека, препарировали их, брали их в руки, украшая музейные экспозиции. Одного прикосновения достаточно, чтобы увековечить свои гены на древних костях. Поэтому исследователю приходится брать пробы материала из самой сердцевины кости.

  — Однако эти кости настолько ценны, — подчеркивает Пээбо, — что для начала мы решили исследовать найденные поблизости кости животных. Пока результат неутешительный. Судя по показателям рацемизации, состояние генетического материала очень плохое.

  И все же ученые так быстро не сдаются. Поиски ДНК наших отдаленных родственников продолжаются. Итак, пока неясно, появится ли у нас новая родня.

  А правомерна ли вообще такая постановка вопроса? Что, если неандертальцы все же сохранились в качестве генетического реликта именно в европейцах? Главными сторонниками этой гипотезы являются антрополог А. Торн из Канберрского университета и М. Уолпофф из Мичиганского. Вот некоторые доводы в пользу их гипотезы.

  Так, некоторые особенности строения черепа (например, отверстие с внутренней стороны нижней челюсти) присутствовали лишь у неандертальцев и — по крайней мере, вплоть до неолита — у европейцев. То же относится и к крупным, массивным носам. Или же возьмем волосяной покров на теле: для неандертальца, как для человека, жившего в ледниковую эпоху, сильный волосяной покров на груди, животе и плечах был очевидным эволюционным преимуществом. Почему же из всех современных человеческих рас этим характерным признаком наделены лишь европейцы?

  — На мой взгляд, неандерталец и гомо сапиенс настолько похожи, что я вряд ли сумею их различить, — признается Герхард Бозински, директор Музея археологии ледникового периода (Нойвидер, Германия). — Почему бы не объединить их обоих под наименованием «среднепалеолитический человек?

  Теперь взглянем шире на эволюцию человека. Девять лет назад американский исследователь Аллан Уилсон попробовал с позиций генетики описать хронику человечества. Он воспользовался тем, что митохондрии всегда наследуются материнской яйцеклеткой. Прослеживая генетическую эволюцию гомо сапиенс по материнской линии, Уилсон определил, когда жила прародительница всего нынешнего населения Земли.

  Результат анализа стал сенсацией. Ева оказалась негритянкой, жившей 200 тысяч лет назад в африканской кустарниковой саванне.

  Все современные люди, будь то пигмеи, тибетцы или индейцы, произошли именно от нее. В 1995 году американские исследователи сообщили, что «всеобщий праотец» родился около 270 тысяч лет назад, причем срок жизни, отпущенный ему, был очень короток.

  По генетическим уликам Уйлсону удалось восстановить и хронику покорения человеком Земли. 100 тысяч лет назад, согласно его расчетам, гомо сапиенс достиг Переднего Востока, через 40 тысяч лет заселил почти весь Азиатский континент. За последние 60 тысяч лет он освоил земли Австралии, Америки и Европы.

  ДНК маньяка

  О заселении Америки поговорим чуть подробнее. Считается, что первые люди здесь появились около II тысяч лет назад. Но генетические штудии, похоже, указывают на более раннюю дату.

  Доктор Антонио Торрони из Атлантского университета, изучив накопившиеся в генетическом материале дефекты, подсчитал, что предки современных индейских племен жили 22-29 тысяч лет назад. Впрочем, неясно, населяли ли они Азию или уже перебрались в Америку.

  Его коллега, Дуглас Уоллос, убежден в том, что не все переселенцы прибывали в Америку по «утвержденному наукой» маршруту, через Берингов пролив. По крайней мере, одна волна мигрантов (6-12 тысяч лет назад) добиралась сюда иначе. В ДНК индейцев атапакской группы (к ним относятся навахо и апачи) Уоллос открыл мутацию, которая встречается также у азиатов, полинезийцев и меланизийцев, а вот у жителей Сибири ее нет.

  Вполне возможно, что азиаты колонизовали не только тихоокеанские острова, как полагали прежде, но и достигли Центральной и Южной Америки, расселившись оттуда по всему континенту. В последнее время предпринимаются также попытки найти ДНК первых переселенцев. Тщательное изучение их останков поможет восстановить маршруты великой миграции.

  Интерес представляют не только случайно сохранившиеся фрагменты ДНК людей, населявших нашу планету в отдаленные времена. Нет, Пээбо и его коллеги изучают также гены ныне живущих людей.

  Обычно эти исследования проводятся по заказу криминалистов. «Сбор генетических улик полностью меняет методику следствия», — говорит Хуберт Пехе, сотрудник Института судебной медицины при берлинском Свободном университете. В холодильнике его лаборатории громоздятся сотни разноцветных пробирок величиной с наперсток — набор ДНК убийц и маньяков.

  Да и не в одних преступниках дело. За несколько тысяч марок Пехе открывает семейные тайны. В прошлом году ему пришлось 52 раза устанавливать отцовство. Так, например, пара близнецов пожелала узнать, кто же был их настоящим отцом: законный супруг матери или же ее приятель. Результат анализа оказался очень неожиданным: у близнецов были разные отцы.

  В последнее время криминалистика превратилась в «область высоких технологий»: химический анализ пуль проводится с точностью до миллионных долей грамма; модель автомобиля и дата его выпуска определяются по микроскопическим остаткам лакокрасочного покрытия; действия преступников восстанавливаются с помощью компьютера.

  Особую роль играет анализ ДНК. Если прежде экспертам приходилось изобличать преступников лишь после кропотливого (и порой неточного) анализа улик, алиби подозреваемых, свидетельских показаний и возможных мотивов поступка, то теперь в арсенале следователей появляется средство, уличающее убийцу или насильника с научной точностью: «генетический отпечаток пальцев».

  Достаточно волоска на ковре, капельки крови на куртке, брызги слюны, оставшейся на сигаретном окурке, то есть достаточно сущей безделицы, чтобы определить преступника по его ДНК.

  Некоторые детективы применяют новую технику прямо-таки с невероятной старательностью:

  1. В январе 1992 года в окрестностях Ганновера, в Хенигсене, погибла 19-летняя девушка. Она возвращалась домой после танцевального вечера. Несчастную изнасиловали и убили. Тогда полицейские решили взять анализы крови у всех мужчин, побывавших на вечере. Проделав 138 анализов, детективы выявили преступника.

  2. В 1994 году в Гессене была убита 27-летняя воспитательница. Следователям, изобличившим преступника, пришлось исследовать ДНК 560 мужчин.

  3. Еще усерднее трудились криминалисты из британского графства Лейчестершир. Чтобы отыскать сексуального маньяка, были проанализированы ДНК 5 тысяч мужчин.

  Точнее, чем Дельфийский оракул

  Сейчас британские юристы спорят о том, стоит ли создавать «всеобщий банк ДНК», в который стали бы заносить «генетический отпечаток пальцев» любого новорожденного, — до такой системы контроля за людьми не додумался даже сам Джордж Оруэлл.

  Прообраз подобного генетического банка данных намерены учредить власти английского местечка Брунтингторп. Уже лет десять, как местное население разделилось на две партии: на тех, кто держит собак, и тех, кто от них страдает. Люди добрые, «бессобачные», возмущаются, негодуют, неистовствуют — и поделом: как ни выйдешь прогуляться, того и гляди, угодишь в кучку «собачьих прелестей». Благочинному человеку скоро ногу поставить будет негде. В Брунтингторпе насчитывается всего три десятка собак, и каждая имеет обыкновение хоть раз в день, но гадить. Однако теперь — по новейшим научным методам — будет проведен генетический анализ животных (владельцам их придется сдать в лабораторию по клоку шерсти с каждой завалящей собаки).

  Так возникнет банк данных, и тогда у нарушителей общественного порядка жизнь станет собачьей. Как только тротуар будет снова загажен, виновного пса моментально отыщут, а нерадивый хозяин понесет наказание.

  Когда-то, чтобы узнать истину в последней инстанции, люди обращались к Дельфийскому оракулу, теперь они вопрошают ДНК.

  Сами гены не лгут, но вот всегда ли бывают непогрешимы исследователи, приступающие к анализу? Немалое возмущение вызвала история с одним берлинским рабочим, которого безо всякой вины, внимая признанию генов, упекли за решетку по обвинению в убийстве. Оказалось, что во время экспертизы пробы, взятые у него, перепутали и подменили уликами, добытыми на месте преступления. Невиновный был арестован, и лишь после повторных анализов его выпустили на свободу, а в камеру водворили настоящего преступника.

  Адвокаты знаменитого американского футболиста О. Симпсона жонглировали подобными примерами, пытаясь опровергнуть генетические улики, клеймившие их подзащитного, героя скандального судебного расследования: темнокожий спортсмен обвинялся в двойном убийстве. На месте преступления были обнаружены следы его крови, а в принадлежавшем ему автомобиле замечена кровь одной из его жертв. Однако Симпсон был оправдан судом присяжных. На одну чашу весов легли скрупулезные отчеты медиков, рассуждения о характерных особенностях ДНК, о схеме расположения наследственной информации, о статистике и прочие и прочие сведения, рассчитанные на вдумчивую публику, а на другую чашу весов свалилась эффектная сцена, разыгранная в зале заседания суда, сцена, которую увидело множество телезрителей: Симпсон, дергая и поводя рукой, вновь и вновь пытался натянуть окровавленную перчатку, найденную на месте преступления, — все было напрасно.

  Ликуя, обвиняемый поднял перчатку вверх: пускай все видят, что он невиновен.

  И все же пусть язык, на котором изъясняются генетики, сух и абстрактен, пусть атмосфера, царящая в лаборатории, спокойна и деловита, все равно новая наука, наука, способная ответить на самые загадочные вопросы истории, вызывает повышенный интерес. Генетические археологи привыкли к тому, что им регулярно присылают самые разные образцы тканей, и анализ любого образца обещает сенсацию.

  Так, одним из ярких достижений нового метода стала четкая и однозначная идентификация останков Иозефа Менгеле, врача Освенцимского концлагеря, умершего в 1979 году.

  Совсем недавно к Сванте Пээбо обратилась Хильдегард Хаммершмидт-Хуммель, специалистка по английской филологии.

  Ее заинтересовала «посмертная маска» Уильяма Шекспира, хранящаяся в Дармштадтском дворце. Маску считают подделкой, изготовленной в прошлом веке, но так ли это? Вдруг это подлинник?

  К маске прилипло девятнадцать волосков бороды, несомненно таящих биологический код человека, с которого ее сняли.

  Достаточно исследовать их, а результат сравнить с ДНК останков, погребенных в Стратфордена-Эйвоне, и тогда вопрос будет решен.

  Увы, из Мюнхена пришло неутешительное известие.

  Современная диагностика не настолько сильна, чтобы по девятнадцати волоскам восстановить точный генетический код человека, жившего несколько столетий назад.

  Опять Каспар Хаузер

  Недавно внимание исследователей привлекла загадочная история Каспара Хаузера. В 1828 году в Нюрнберге был замечен странный молодой человек. Он едва умел говорить; на вопросы о том, откуда он взялся, давал какие-то бессмысленные ответы, поэтому полицейские отправили его в тюрьму, и там врачи сделали любопытное открытие: у юноши виднелись следы от прививки, а в те годы это было редкостью, привилегией аристократов.

  Кто же он, таинственный незнакомец? Отпрыск знатного рода? Сказочный принц? Или же хитрющий обманщик? Его история обрастала слухами. «Таким же был человек в раю, до того как случилось грехопадение» — это сказал один из самых именитых людей Нюрнберга. Интерес к «явленному нам Адаму» выказал ряд высочайших особ, например, члены Баварского королевского дома.

  Были и более проницательные суждения. Ансельм Фейербах, составитель Баварского уголовного уложения, один из виднейших юристов того времени, после тщательного анализа пришел к мрачному выводу: «Каспар Хаузер — законный отпрыск некой княжеской семьи, коего решено было извести, дабы сделать наследником другого человека, которому ребенок только мешал».

  Фейербах назвал и княжеское семейство, которому было выгодно избавиться от законного наследника: «Перо противится выводить эти слова — дом герцогов Баденских».

  Вот трагическая картина, нарисованная Фейербахом. У наследного принца Карла Баденского и его жены, Стефании, рождается сын. Проходит несколько дней, и вот новорожденного незаметно подменяют умирающим младенцем. Кто же решился на преступление? Кто покусился на будущего помазанника? Коварной зачинщицей была, несомненно, графиня Хохберг, вторая супруга великого герцога Баденского, Карла-Фридриха. Дело в том, что ее дети могли наследовать герцогство лишь в том случае, если от первой жены Карла-Фридриха не останется никакого другого наследника по мужской линии.

  Итак, принесенный младенец умер, а подлинного герцога до шестнадцати лет держали в каком-то темном подвале. Через два года после его внезапного появления на улицах Нюрнберга на баденский трон поднялся первый Хохберг.

  14 декабря 1833 года Каспар Хаузер при загадочных обстоятельствах погибает. Его закалывают ножом или же он сам убивает себя. Выводы, сделанные Фейербахом, оспариваются.

  Кажется, тайну происхождения найденыша так никогда и не удастся узнать.

  Однако, к счастью, окровавленная одежда Каспара сохранилась. Нельзя ли попробовать восстановить его ДНК и сравнить ее с ДНК принцессы Стефании или же ее потомков или родственников?

  Экспертиза началась весной 1996 года. Ею руководит Питер Гилл, блестяще исследовавший останки Романовых, и Вольфганг Айзенменгер из мюнхенского Института судебной медицины.

  Если результат окажется положительным, значит, выяснится ужасная тайна баденской династии. Если же ДНК Каспара Хаузера обнаружить не удастся, то гипотезы наверняка будут множиться.

  «В любом случае, — замечает американский писатель и психолог Джеффри М. Мессон, — был ли юноша баденским принцем или же нет, следует констатировать, что в наши дни люди интересуются Каспаром Хаузером гораздо больше, чем всеми, кто когда-либо правил Баденом».

  Оскар Уайльд прав!

  Историческими детективами занимаются и американские ученые. Вот пример одного успешного расследования. На небольшом кладбище в местечке Кирни (штат Миссури) в апреле 1882 года был похоронен Джессе Джеймс, самый знаменитый бандит Дикого Запада. Сообщил об этом писатель Оскар Уайльд.

  Так ли это? Действительно ли кости, лежащие в могиле с табличкой «Джессе Джеймс», являются останками того самого человека, который на протяжении четырнадцати лет беспрестанно совершал преступления на территории от Айовы до Алабамы: грабил банки, нападал на почтовые дилижансы, опустошал магазины. А может, легендарный разбойник похоронен на кладбище техасского городка Грэнбери? Предание гласит, что именно в этом местечке он преспокойно провел остаток своих дней.

  В июле 1995-го ученые вскрыли захоронение в Кирни и провели генетический анализ останков. Результат сравнили с пробами крови, взятыми у наследников Джеймса. Выяснилось, что прав был все-таки Оскар Уайльд. Джеймс погиб в 1882 году; убил его, как писал поэт, его же сообщник, Роберт Форд. (Впрочем, обстоятельства смерти приходится принимать на веру.) Другую страницу истории США уточняет МериКлер Кинг. В лаборатории Калифорнийского университета (Беркли) она исследует останки американских солдат, найденные во Вьетнаме.

  Ежемесячно правительство США выделяет миллион долларов на поиски 2 тысяч солдат, пропавших без вести во время войны.

  Люди, ведущие розыск, нередко находят лишь отдельные части тел.

  Все находки перевозят в США и хоронят, причем вовсе не анонимно. Восстанавливает имена военнослужащих Мери-Клер Кинг. Она расшифровывает генетическую информацию, спрятанную в костях, зубах или других тканях тела погибших. Горе стране, безучастной к своим безымянным солдатам, — вот что движет Meри-Клер Кинг.

  Между тем мы покидаем поля современных сражений и снова обращаемся к отдаленной истории. Разгадывать ее тайны помогают не только ДНК человека, но и гены животных. Так, Скотт Вудвард из университета Брайама Янга (Прово, штат Юта) надеется, что шкуры коз и газелей помогут заглянуть в мир идей, владевших древними евреями в канун Рождества Христова.

  Около полувека назад вблизи Мертвого моря, в местечке Кумран, бедуины случайно нашли старинные пергаментные свитки.

  Находка вызвала сенсацию. Рукописи содержали ветхозаветные тексты, религиозные комментарии, псалмы, гимны, уставы общины. Многие страницы предвосхищали книги Нового завета.

  Однако пока из восьмисот удалось перевести лишь пятнадцать свитков с текстами. Остальные рукописи надо собирать из многих тысяч крохотных клочков. Только чудо поможет соединить эти кусочки в нечто целое, считает большинство ученых.

  И Вудвард уверен, что может стать чудотворцем. Он — специалист по молекулярной биологии и выискивает фрагменты ДНК, которые сохранились в обрывках пергамента. Он собирается выявить конкретных животных, коз и газелей, чьи шкуры пошли на приготовление пергамента, — возможно, так удастся внести порядок в хаотическое нагромождение кусочков рукописей, сгруппировать отдельные их фрагменты. После этого собрать их воедино будет гораздо проще.

  Историки искусства также надеются, что генетический анализ поможет решить ряд загадок:

  1. В Метрополитен-музее (Нью-Йорк) биологи проверяют ДНК древесины, из которой изготовлены рамы картин, а также ДНК растительных клеящих веществ, скреплявших холст и раму.

  Проанализировав генетический материал, можно отличить картины великих мастеров прошлого от современных подделок.

  2. Генетики из Техаса исследовали наскальные изображения животных, созданные 4 тысячи лет назад. Оказалось, что в составе краски присутствуют гены копытных млекопитающих.

  После этой находки снова разгорелись споры о том, для чего люди каменного века рисовали животных на стенах пещер. Были ли эти картины иллюстрациями древних мифов, служили ли они орудиями шаманов или же являлись чем-то вроде «L'art pour l'art» («искусством ради искусства»)?

  Гипотез много. Генетики свидетельствуют, что, прежде чем нарисовать животное, в краску подмешивали его кровь. Возможно, наши предки изображали зверей, потому что это сулило удачу на охоте. Некоторые археологи, кстати, давно высказывали подобные предположения; теперь на их стороне оказались генетики.

  В фильме Стивена Спилберга «Парк юрского периода» генетики сумели оживить динозавров. Вот как они добились этого.

  Миллионы лет назад комары так же досаждали окружающим, как и сейчас. Доводилось им лакомиться и кровью гигантских ящеров. Случалось, что некоторые из насекомых попадали в капельки смолы. Обнаруживая древних комаров, застывших в янтаре, ученые выделяли из капелек крови, выпитой у динозавров, ДНК вымерших исполинов. Затем вводили гены ящеров юрского периода в яйцеклетки крокодилов и ждали, пока не выведутся детеныши.

  Конечно, такого рода идеи — удел авторов фантастических романов. Как уже было сказано, ДНК динозавров еще никто не сумел раздобыть. И пусть даже удастся выделить крохотные фрагменты биоинформации, пережившие шестьдесят с лишним миллионов лет, все равно свести их воедино и восстановить ДНК целиком вряд ли кому-нибудь по силам. Ну и наконец крокодилам не выносить динозавров. Это не кукушат высиживать!

  Кстати, почему бы режиссерам, увлеченным успехом Спилберга, не придумать своего рода продолжение знаменитого фильма? Снять «Парк исторического периода», в котором — опять же с помощью ДНК — воскресят, к примеру, фараона Рамсеса II и царя Николая II, а также творца кровавых хроник — Шекспира и героя кровавых хроник — Джессе Джеймса? Какими удивительными приключениями может обернуться их встреча в одно и то же время в одном и том же месте! Впрочем, рисовать подобные эффектные картины — занятие фантастов. Генетики же исподволь, настойчиво — и эффективно — восстанавливают прошлое. И каждая строка их новых победных реляций под стать страницам фантастических романов.