Мир Политики

$

Махнем, но глядя!
Шпионские обмены вошли в практику холодной войны в феврале 1962 года, когда США обменяли отбывавшего 30-летнее заключение полковника Вилли Фишера, назвавшегося при аресте Рудольфом Абелем, на пилота U-2 Гэри Пауэрса. В дальнейшем разменными фигурами становились не только шпионы, но и советские диссиденты. Иногда, чтобы спешно вызволить своего разоблаченного шпиона, Москва специально арестовывала американца и объявляла его шпионом. Именно это произошло в сентябре 1986 года с американским журналистом Николасом Даниловым. К нему подослали провокатора, а когда тот на улице передал Данилову пакет с бумагами, журналиста арестовали «с поличным».

Обмен Данилова на сотрудника советской разведки Геннадия Захарова стал последней сделкой такого рода. Оба случая – Пауэрса и Данилова – я подробно описывал в «Совершенно секретно» со слов непосредственных участников событий. Если переговоры об обмене Абель – Пауэрс длились полтора года, то об обмене Захаров – Данилов договорились за две недели. Схему отработали, но для нынешнего случая она не вполне годилась: сделки холодной войны были обменами военнопленными. А теперь стороны не воюют, а вроде как сотрудничают. Стоит ли принародно хватать за руку гостя, ворующего серебряные ложки из буфета? Не лучше ли отвести его в сторонку и решить вопрос по-тихому, не вгоняя в краску ни его, ни себя? Но в том-то и штука, что в Вашингтоне не было уверенности, что Москва хотя бы слегка покраснеет, а не закатит истерику.

В ожидании решения политического руководства ЦРУ и госдепартамент набросали список кандидатов на обмен. Оказалось, меняться особенно не на кого – у Москвы просто нет достаточного «обменного фонда». Предложение о гуманитарных соображениях, о включении в список политзаключенных, вроде Михаила Ходорковского или Зары Муртазалиевой, было отвергнуто с самого начала. Основным критерием отбора стало наличие обвинения в шпионаже, реальном или мнимом. Но было бы нелепо добиваться от Москвы лиц, осужденных за шпионаж в пользу какой-то третьей страны. По этой причине в списке не оказалось ни Игоря Решетина, ни Валентина Данилова – ученых, отбывающих заключение по обвинению в шпионаже в пользу Китая. Оставалось трое: бывший полковник СВР Александр Запорожский (его дело я опять-таки подробно разбирал на страницах газеты), бывший полковник ГРУ Сергей Скрипаль и Геннадий Василенко – бывший майор внешней разведки РФ.

Василенко – наиболее интересная фигура из всех троих. В России о нем известно крайне мало, в США – чуть больше. В 1970-80-е годы он работал в Вашингтоне и в Латинской Америке и пытался завербовать сотрудника ЦРУ Джека Платта. В свою очередь Платт, известный как выдающийся вербовщик, пытался завербовать Василенко и даже однажды пришел на встречу с ним с кейсом, набитым наличными долларами. Ни тот, ни другой не добились успеха (по крайней мере, это утверждает Платт), но подружились, встречались семьями, вместе занимались спортом. Однажды Василенко пропал. Оказалось, его вызвали в Гавану на совещание, а там арестовали и доставили в Москву, в Лефортовскую тюрьму. Впоследствии выяснилось, что его сдал Ханссен, однако Ханссен, по словам Платта, ошибся. Василенко провел за решеткой полгода. Вину его доказать не удалось, и его отпустили на свободу, но уволили из органов.

Василенко поступил на службу в телекомпанию «НТВ-Плюс» замначальника службы безопасности. В августе 2005 года он был арестован по новому обвинению. Первоначально ему вменялась организация покушения на гендиректора «Мострансгаза» Алексея Голубничего (Голубничий не пострадал). Это обвинение не подтвердилось, но при обысках у Василенко нашли незаконное оружие и компоненты взрывных устройств. За это, а также за сопротивление сотрудникам милиции он был осужден в 2006 году. Его срок лишения свободы истек в 2008 году, за что ему добавили новый – неизвестно. Сразу после ареста в защиту Василенко высказался ветеран внешней разведки, бывший резидент в Вашингтоне полковник Виктор Черкашин. «Я знаю Василенко очень давно, и происшедшее для меня полная неожиданность, – сказал он в интервью газете «Время новостей». – Я сомневаюсь, что он стал бы участвовать в такой сомнительной затее. Он взрослый и очень ответственный человек, увлеченный своей работой».

К Василенко, Скрипалю и Запорожскому присовокупили бывшего сотрудника Института США и Канады Игоря Сутягина – включение его имени в список выглядело оправданным с формальной точки зрения и в неявной форме вносило тот самый гуманитарно-правозащитный акцент. Из всех четверых только Скрипаль признал себя на суде виновным в работе на британскую разведку.

С президентом Обамой вопрос последний раз обсуждался на заседании Совета по национальной безопасности 18 июня, за шесть дней до визита Медведева.

Время арестов было оставлено на усмотрение ФБР. Президент, как утверждают источники, в это решение не вмешивался. По словам анонимов, развязку ускорило намерение одного из нелегалов покинуть страну – это лицо заказало билет в Европу на вечер того дня, когда были проведены аресты. Всего вероятнее, речь идет об Анне Чапман, которую насторожила встреча с мнимым связником.

Как по маслу
Как ни пытались в Вашингтоне просчитать возможные действия Москвы, первоначальное заявление МИДа о том, что он знать не знает никаких русских шпионов, подействовало на американцев, отвечавших за операцию, как удар обухом по голове. Директор ЦРУ Леон Панетта понял, что надо что-то делать, и позвонил директору СВР Михаилу Фрадкову. В результате к концу дня и произошла метаморфоза в позиции Москвы. Российской стороне был немедленно направлен список четырех кандидатов на обмен. Москва очень быстро ответила согласием.

Параллельно прокуроры вступили с адвокатами обвиняемых в переговоры относительно досудебной сделки. Именно в расчете на такую сделку арестованным не  предъявлялось обвинение в шпионаже. Они обвинялись в том, что не зарегистрировались, как полагается, в качестве агентов иностранного правительства (агент в данном случае – не обязательно шпион), и в том, что отмывали деньги. Осталось неясным, идет ли речь об их шпионских гонорарах или о каких-то иных, гораздо более крупных суммах. По первому пункту обвинения причитается до пяти лет лишения свободы, за отмывание – до 20. Переговоры шли о признании вины в менее тяжком преступлении в обмен на отказ прокуроров предъявлять более тяжкое обвинение.

Уговорить обвиняемых оказалось нелегко. Провалившиеся агенты, к тому же вросшие в американскую почву, желали знать, что с ними произойдет на родине, иметь гарантии обеспеченного будущего, поскольку вся их собственность в США подлежала конфискации. Волновала их и судьба несовершеннолетних детей. Именно по этой причине Россия признала их своими гражданами и направила на встречу с каждым сотрудника консульства. Сложнее всего было с Вики Пелаес, не имеющей российского гражданства. Ей были обещаны бесплатная квартира и 2000 долларов ежемесячной «стипендии».

Российская сторона решила оформить освобождение своих узников через помилование. По Конституции президент имеет право миловать осужденных преступников по собственному усмотрению. Однако в целях спасения лица от заключенных потребовали подписать прошения с признанием вины. Наиболее сложным это решение было для Игоря Сутягина, уже отбывшего 11 из 15 лет лишения свободы.

Ключевым элементом соглашения была договоренность о том, что Москва не предпримет ответных мер, полагающихся «по протоколу», то есть не потребует отъезда американских дипломатов. Что касается российских дипломатов, исполнявших функции связников с агентами, то им, скорее всего, предложено тихо уехать.

Панетта и Фрадков говорили друг с другом трижды, последний раз – 3 июля. Когда все принципиальные вопросы были решены, приступили к планированию операции обмена.

8 июля во второй половине дня все 10 обвиняемых признали себя виновными в том, что не зарегистрировались в Минюсте США как агенты иностранного правительства. Ознакомившись с условиями сделки, судья Кимба Вуд (в свое время Билл Клинтон прочил ее на пост министра юстиции) утвердила ее и приговорила каждого обвиняемого к лишению свободы на срок, уже отбытый ими в качестве предварительного заключения. В тот же день Дмитрий Медведев подписал указ о помиловании Запорожского, Скрипаля, Василенко и Сутягина. 

9 июля во втором часу дня по московскому времени (в четвертом часу утра по Вашингтону) в международном аэропорту Вены приземлились сначала Як-42 МЧС России, а затем «боинг», арендованный ЦРУ. Пилоты вырулили на отдаленный участок поля, обменялись пассажирами и легли на обратный курс. Несовершеннолетние дети нелегалов были доставлены в Россию ранее. «Боинг» на обратном пути сел на базе Королевских ВВС Брайз-Нортон, где борт покинули Скрипаль и Сутягин. Василенко и Запорожский продолжили путь в США. Запорожский возвращался домой – в США у него дом, жена и трое детей.

Мгновенная готовность, с какой Россия отреагировала на предложение об обмене, свидетельствует о ценности арестованных агентов и стремлении Москвы обеспечить их молчание.

Но в чем же их ценность, коль скоро никаких существенных секретов они не добыли? Более того – втирали очки и морочили голову своим руководителям, выдавая за военную тайну сведения из открытых источников. Выходит дело, Москва тратила деньги на дармоедов, ставших легкой добычей ФБР, где в свою очередь тоже сидят дармоеды, которым лень ловить настоящих шпионов? Над этим уже всласть поиздевались разные остроумные колумнисты и профессиональные юмористы.

Во-первых, прокуроры огласили лишь малую толику имеющихся материалов – ровно столько, чтобы хватило для предъявления обвинения в суде. Во-вторых, вряд ли в наше время российской разведке приходится экономить деньги, а расходы на содержание разоблаченной группы были совсем не астрономическими. В-третьих, агенты и впрямь собирали слухи, сведения о настроениях в администрации США и в американском экспертном сообществе по тем или иным вопросам международной политики, но именно таковы были задания, которые они получали от Центра.

Здесь есть психологический нюанс, на который указал в одном из своих интервью Сергей Третьяков: «Мы традиционно не верили информации, опубликованной в иностранной прессе. Не потому, что она неверная, а потому что она открытая. Мы верили только разведданным – эта информация секретная и более точная. И потому спрос на разведданные в нынешнем российском правительстве, вероятно, выше, чем он был при советской власти, поскольку в то время не так много выходцев из КГБ находились у власти в России». И далее Третьяков рассказал о разговоре, который имел место в августе 2000 года в Нью-Йорке между директором Федеральной службы охраны РФ генералом Евгением Муровым, который приехал готовить визит президента Путина, и тогдашним постпредом РФ в ООН Сергеем Лавровым: «Он говорил так: «Хочу напомнить вам, что г-н Путин полагается на информацию, которую добывают эти ребята (и показал на нас). Поддерживайте их и всячески облегчайте им жизнь».

Такова психология нынешней российской власти: любая информация становится ценной, если получена по каналам разведки.

Эпилог после развязки
Вырученных из американской неволи агентов ждет, вероятно, сносное существование в России, однако не более того. Национальными героями им стать не суждено: пресса превратила их в карикатуру. Ставшая звездой желтой прессы Анна Чапман намерена поселиться в Великобритании (у нее, помимо российского, есть британское гражданство), но и там она не сможет конвертировать свою историю в звонкую монету: по условиям сделки с американским правосудием, все доходы от коммерческого использования этого сюжета поступят в казну США.
От заключительного заявления российского МИДа отдает кафкианской логикой. «Данная договоренность, – сказано в нем, – дает основания рассчитывать, что курс, согласованный руководством РФ и США, будет последовательно реализовываться на практике и что попытки сбить в стороны с этого курса не увенчаются успехом». Получается, «перезагрузка» – это взаимное обязательство сторон не чинить препятствий шпионам, а если они попались, быстро меняться.
Лично мне вся эта история с самого начала не казалась такой легковесной. А что если шпионы одурачили ФБР, спрашивал я себя, если их роль состояла в отвлечении внимания  от действительно важных агентов? Оказывается, я не одинок в этих сомнениях. Виктор Островский, бывший сотрудник израильской разведки Моссад и автор книг-бестселлеров, в интервью Washington Post говорит, что это просто немыслимо – не заметить за собой такой слежки, какой обложило подозреваемых ФБР. «Но если за тобой следят, а ты перестал шпионить – ты спалился», – продолжает он. Получается, агенты имитировали активность, нарочно наговаривали на себя в скрытые микрофоны и прятали в депозитных сейфах картинки из своего советского детства. С этим вполне согласен ветеран американской разведки, не пожелавший, чтобы газета назвала его по имени. Пресловутая десятка, говорит он, – лишь «верхушка айсберга».
И наконец, возможно, самое неожиданное, эпилог после развязки. 13 июня в своем доме во Флориде – по заключению врачей, от сердечного приступа – умер Сергей Третьяков. Ему было всего 53 года. Сообщение о его смерти было опубликовано лишь 9 июля. Как раз в день обмена.
Самое удивительное из удивительных совпадений, метаморфоз и деталей этой истории. Если, конечно, слово «удивительное» здесь уместно.

Вашингтон