Владислав ИНОЗЕМЦЕВ

Кто откроет глаза президенту

Виктор Христенко, министр промышленности и торговли РФ
Владимир Путин, Председатель Правительства РФ
Алексей Кудрин, министр финансов РФ
Сергей Иванов, первый заместитель Председателя Правительства РФ
Сергей Лавров, министр иностранных дел РФ

Достаточно пяти указов Дмитрия Медведева, пяти точечных ударов по бюрократии, чтобы сделать нашу российскую жизнь лучше и веселее

Советские школьники первых послевоенных лет не могли надеяться на хорошую оценку по истории, не знай они «десяти сталинских ударов» – цепочки мощных наступательных операций Красной Армии, проведённых с января по октябрь 1944 г. и приведших к освобождению всей территории СССР и развалу коалиции союзников гитлеровской Германии. Сегодня российским властям, не перестающим витиевато рассуждать о модернизации страны, необходимы свои «точечные удары». Ими могли бы стать простые для реализации меры, отвечающие запросам экономики и общества, принятие которых не требовало дополнительной бюрократической «работы» по претворению их в жизнь, а попытка повернуть дело вспять не представлялась возможной.

Эпоха В.Путина в этом отношении – время триумфа отечественной бюрократии: с каждым годом процесс принятия решений только лишь усложняется – и если стоит задача модернизировать Россию, нет ничего более важного, чем переломить этот тренд.

Я не говорю о сокращении чиновников и реорганизации ведомств – такого рода реформы приводят в России лишь к усилению бюрократического класса. Скорее, «точечные удары» должны создавать условия для того, чтобы граждане и бизнесмены могли хотя бы в некоторых сферах жизни обходиться без чиновничьего контроля, а бюрократы не могли постоянно менять «правила игры» в собственных интересах. Посмотрим, как бы это могло выглядеть.

Указ №1. Воплощение «американской мечты»
«Земельный вопрос». На протяжении многих десятилетий Советский Союз сравнивал ориентиры своего экономического развития с Соединенными Штатами. Мы гордились тем, что добывали в 5,1 раза больше железной руды и в 1,4 раза больше нефти, чем Америка, выплавляли в 2,86 раза больше чугуна и 2,14 раза больше стали, выпускали в 4,63 раза больше тракторов и в 1,68 раза больше цемента – но итог известен: СССР вчистую проиграл экономическое соревнование и рухнул под грузом собственных проблем. Почему? Прежде всего потому, что американцы были более экономически свободны, более индивидуалистичны, предприимчивы и мобильны. А в чём на бытовом уровне воплощается американская мечта? Самым очевидным образом – в собственном доме. Что мешает россиянам стать собственниками качественного жилья? Скорее,не что, а кто – наша власть.

По состоянию на 2008 г. наделы личных подсобных хозяйств, дачных товариществ и участки, выделенные под индивидуальное жилищное строительство, составляли 19,2 млн га – всего 1,1% земельного фонда России. В центральных областях этот показатель выше – в Московской области он достигает 5,5%. При этом 39,4% территории области – это сельхозугодья, на которых производится всего 0,24% собираемого в России зерна (в 45 раз меньше, чем в Краснодарском крае). Почему бы не позволить гражданам строить на этих землях индивидуальные дома? Почему не сделать то же самое в Ленинградской области, на которую приходится 0,10% урожая российского зерна? Ответ банален: потому выброс на рынок даже 20% сельхозземель пяти самых населённых регионов России увеличил бы текущее предложение участков под индивидуальную застройку в 10-15 раз, что снизило бы цены в 4-5 раз.

В наиболее популярной сейчас зоне в 25-35 км от МКАД цена земли составляет 6-7 тыс. долларов за сотку (о престижных направлениях мы и не говорим). Это значит, что пустой участок в 25-30 соток на приемлемом от Москвы расстоянии стоит 160-200 тыс. долл., что соответствует средней цене нового жилого дома в США ($178 тыс. в октябре 2010 г.). Дефицит земли обусловлен специальной системой, разделяющей все земли на категории – сельскохозяйственные земли, земли поселений, промышленности, обороны, лесного фонда, особо охраняемые территории и др. Перевод 1 сотки земли из сельхозкатегории в категорию ИЖС в Московской области стоит от $1 до $3-5 тыс. – конечно, неофициально. Коррупционная ёмкость рынка только в Подмосковье – $30-60 млрд. Кто захочет в такой ситуации перемен?

Между тем, достаточно одного указа президента, чтобы отменить разделение земель на категории по крайней мере в радиусе 50-60 км от городов-миллионников и 20-40 км от прочих областных центров. Цены на землю рухнут, граждане будут скупать участки, сократится инфляционное давление на товарных рынках, резко выйдет из кризиса промышленность стройматериалов, появятся миллионы рабочих мест. При этом действующее законодательство и так не позволит строить дома вблизи промышленных и военных объектов, линий электропередачи и трубопроводов. Безопасность граждан не пострадает. Урожаи не слишком сократятся.

Зато возникнет класс собственников, люди сами улучшат жилищные условия (что, кстати, приведёт и к падению цен на недвижимость в городах, чего не сделает ни одна программа «Доступное жилье»), а местные бюджеты получат дополнительные доходы – ведь в развитых странах налоги на землю, недвижимость и операции с ними обеспечивают 45-70% их поступлений, а в России – менее 8%. Ещё раз повторю – первая мера очень проста: указ о прекращении разделения земель на категории. Одна подпись – и устранено до 10% российской коррупции, обеспечено дополнительно до 1% ВВП в год.

Указ №2. Есть европейский сертификат – чиновник не у дел
Переоснащение промышленности. Все мы понимаем: модернизация немыслима без существенного обновления основных фондов в индустриальном секторе. Строящиеся и модернизируемые в России промышленные предприятия комплектуются, увы, отнюдь не российской техникой.

Поток этого импорта огромен. Даже в кризисные 2008-2009 годы в Россию было ввезено промышленного оборудования, машин и механизмов на $159,9 млрд, что стало не просто первой, но основной (52,2% общего объема) статьей нашего импорта. За всё это заплачены таможенные пошлины, но, оказывается, в большинстве случаев средний срок между ввозом техники и её запуском – 13-18 месяцев.

Почему в Китае заводы строятся за год, а у нас – минимум за три? Ответ и здесь прост: в России есть Ростехрегулирование, чиновники которого требуют специальной сертификации всего ввозимого оборудования. И неважно, что в Европейском Союзе число несчастных случаев на производстве на тысячу работников в 9,4 раза ниже, чем в России – есть компании (обычно тесно связанные с бюрократами), которые выдадут вам разрешения. За плату. Если нет, то за год-полтора.

Посмотрим на цифры. Из всего ввезённого в 2008-2009 гг. оборудования 62,2% (или $99,4 млрд) пришлось на страны Европейского Союза, и прежде всего – на Германию. Около 17% (или $27,2 млрд) – на Китай; при этом почти 45% поставок из Китая составила продукция европейских фирм, действующих в КНР, и еще 35% – продукция китайских, поставляемая ими в европейские страны. Это означает, что более 75% всего ввезённого в Россию производственного оборудования сертифицировано по стандартам ЕС, куда более строгим, чем российские.

И вот теперь представим: еще один указ президента, позволяющий эксплуатировать в России сертифицированное в ЕС оборудование без дополнительных согласований. Не нужно никаких подзаконных актов, комиссий и комитетов. Есть европейский сертификат – чиновник не у дел. Значит, оборудование более чем на $110 млрд начнёт работать на год раньше. Бизнесмены не будут платить проценты на кредиты, взятые на его покупку – а это при ставке в 10% годовых составит более $10 млрд ежегодно. К тому же сумма взяток (допустим, половина от уплачиваемых процентов, иначе коррумпировать чиновников было бы невыгодно) тоже будет сэкономлена. Итого – 500 млрд руб в год, или намного больше, чем ассигнования на деятельность всей Комиссии по модернизации. И опять-таки очень просто: лишь указ – решение в интересах предпринимателей. Уверен: после этого переоборудование промышленности пойдёт в разы быстрее.

Указ №3. Как организовать «евроремонт» Росстандарта
Стандартизация. Это, пожалуй, самый «больной» вопрос для России. Сегодня мы тратим в разы больше средств, чем наши соседи, на строительство жилья и инфраструктурных объектов (в среднем на 1 кв.м жилой площади в Европейской части России уходит 0,7 куб.м бетона и 80 кг металла, тогда как в ЕС – всего 0,4 куб.м и 50 кг; дороги в России в среднем в 2,6 раза дороже, чем в ЕС); энергоёмкость нашего ВВП остается более чем в 2,2 раза выше, чем в Европейском Союзе, Россия потребляет больше газа, чем Япония, Индия, Германия, Франция, Великобритания и Италии, вместе взятые; наши стандарты топлива с каждым годом отстают от европейских всё сильнее.

В экономике, где отсутствует свободная конкуренция и наблюдается засилье госкомпаний, нет иного механизма имплементации технологического прогресса, чем «понуждение» к нему через механизмы стандартизации. В Европе компании совершенствуют двигатели автомобилей, качество топлива и разрабатывают более энергоэффективную бытовую технику не только под влиянием кампаний «зелёных». Прежде всего роль ускорителя технического прогресса играет система стандартизации и технического регулирования, основы которой были заложены в Резолюции ЕС о Новом подходе к технической гармонизации и стандартам ещё в мае 1985 г. На её основе появились сотни директив в разных областях – от строительства до энергосбережения. В итоге, например, сегодня в Германии, по дорогам которой ездит на 55% больше автомобилей, чем в 1984 г., все эти машины выбрасывают на 11% меньше CO2, чем четверть века назад.

Европейский опыт хорош для нас тем, что сегодня мы во многом повторяем стандарты ЕС конца 1980-х годов. Отставание составляет от 15 до 30 лет. В такой ситуации нет ничего более простого, чем, например, ввести в действие с 2015 г. на территории России все европейские стандарты и технические нормы образца 1990 г., с 2020-го – 2000-го года, с 2025-го – 2015-го года, к 2030 г. полностью унифицировать российскую и европейскую нормативную базу в этом вопросе. Параллельно, разумеется, необходимо менять саму систему Росстандарта, организация деятельности которого прямо противоречит европейским практикам.

  Выгоды очевидны: мы будем тратить меньше ресурсов, перестанем отравлять наших сограждан безумными промышленными и автомобильными выбросами, перейдём на выпуск более конкурентоспособных образцов техники, радикально сэкономим на строительстве инфраструктурных объектов. И, что самое важное, исключим часть бюрократических процедур и бюрократического «творчества»: не нужно будет придумывать новые строительные нормы в интересах дружественных компаний. Нормы уже существуют в мире, их нужно только внедрить. И снова: один указ, четкие сроки, процесс пошёл.

Указ №4. Простая парадигма модернизации
Самофинансирование. Какие бы хорошие слова ни говорили наши руководители, они не могут скрыть очевидной истины: у России, даже при ценах на нефть в $100/бар, нет денег для модернизации. Капитальные вложения даже в «благополучном» 2008 г. (8,76 трлн руб) были на 2,28 трлн руб. ниже показателя ежегодного физического износа основных фондов, что предполагало их сокращение на 1,3% в год. Деиндустриализация продолжается, и государство её не остановит.

В подобной ситуации единственным выходом, на мой взгляд, является переход модернизации «на самоокупаемость». И это возможно – ведь модернизация в своей сути предполагает повышение эффективности, а оно, в свою очередь – снижение издержек. В такой ситуации напрашивается простая парадигма: модернизация должна финансироваться с расчётом на обеспечиваемую ей экономию денег и ресурсов.

Возьмём простой пример: в 2006 г. в среднем по РАО «ЕЭС» на производство 1 кВтч электроэнергии тратилось 334 г у.т., 1 Гкал тепловой энергии – 144 кг у.т. В Германии расход был на треть меньше: 219 г и 94 кг. Потенциал энергосбережения в российской энергетике оценивается в 34-37%, в промышленности – в 30-33%. Один из основных видов топлива в стране – газ. В 2009 г. его добыли 582,4 млрд куб.м, но на экспорт было поставлено лишь 167,1 млрд куб.м, или 28,7%. 71,3% было потреблено внутри страны, причем 85% из них – электростанциями и промышленными предприятиями. Экономия хотя бы 25% потребляемого в России газа позволит повысить экспорт в полтора раза – что при нынешних ценах принесло бы $25-28 млрд ежегодно.

При соответствующей экономии ещё и нефти дополнительная выручка могла бы составить ещё $32-35 млрд в год. В такой ситуации разумно разрешить российским и иностранным компаниям инвестировать в перевооружение энергомощностей в обмен на право экспорта сэкономленных газа или мазута на протяжении 10-15 лет. За этот срок мы получили бы новую энергетику, не используя бюджетные средства – по сути замещая 2 трлн рублей государственных ассигнований в год частным капиталом. Если это кажется излишне радикальным, государство может с участием частных инвесторов создать специальный фонд, который размещал бы бюджетные средства или средства Фонда национального благосостояния в подобные проекты, а прибыль возвращал в бюджет.

Модернизация должна стать самоокупаемым проектом. В нормально организованной стране правительству следовало бы выступать не спонсором модернизации, каким оно сегодня выглядит в России, а её инвестором. Модернизация должна финансироваться за счет экономии, обеспечиваемой ею самой – только так этот процесс может принять устойчивый характер.

Чтобы реализовать эту стратегию, требуется изменить законодательство, разрешив российским и западным компаниям устанавливать новое оборудование на энергоёмких предприятиях без взимания с него налога на имущество; позволив поставщикам этого оборудования экспортировать сэкономленные нефть и газ самостоятельно (сегодня закон «Об экспорте газа» наделяет таким правом только ОАО «Газпром») и, возможно, с меньшими экспортными пошлинами, чем остальным производителям.

Нужны также законодательные акты, позволяющие строить и получать в концессионное пользование инфраструктурные объекты – автомобильные и железные дороги, трубопроводы и аэропорты, – что радикально снизит бюджетные затраты на инфраструктурную модернизацию. Не сделав модернизацию естественным процессом, мы никогда ее не реализуем.

Указ №5. Как сломать забор из виз и таможенных пошлин
Деловой и интеллектуальный перекрёсток Европы. У России сегодня – весьма глобализированная экономика. Её внешнеторговый оборот превышает 40% ВВП, движение капиталов либерализовано, а показатели капитализации фондового рынка в отношении к ВВП превышают европейские. Однако мы остаемся отгороженными от Запада таможенными пошлинами, визовым режимом, оригинальностью нашего законодательства и нетипичностью бюрократического процесса.

Как начать позитивное взаимодействие с остальным миром? Пример тому показал двадцать лет назад Китай, начавший создание особых экономических зон. В России есть регион, которому самой судьбой уготована участь такой зоны – Калининградская область.

Сегодня она – ничем не выдающийся российский регион. В 2008 г. область имела 26-й по России показатель внутреннего регионального продукта на душу населения (194 тыс. руб., или €5,5 тыс.), находясь между Белгородской и Иркутской областями, и отставала по нему от соседних Польши – в 1,72, а Литвы – в 1,81 раза. Доля индустриального производства в региональном валовом продукте составляла… 17,8%, тогда как в Новгородской области – 34,3, а в Ленинградской – 26,4%. 10% бюджетных расходов покрывалось дотациями из федерального центра.

Теперь представим себе: Калининград – открытая зона. Сняты все визовые требования. Технически это не представляет проблемы: область отделена от остальной России, на дорогах существует пограничный контроль, а авиарейсы из Калининграда в российские города легко перевести в международные терминалы аэропортов (как это, к примеру, сделано, в Великобритании для рейсов с «оффшорных» островов Мэн, Гернси и Джерси). На 5 лет отменены все налоги на предприятия, уже действующие в сфере материального производства и оказания услуг населению (кроме финансовых), и на 10 лет – на вновь создающиеся, сохранив лишь платежи в социальные фонды. Таможенные пошлины на оборудование и товары производственного назначения обнулены. Продукция этих предприятий могла бы потребляться в самой области или экспортироваться, допускаясь беспошлинно в остальные регионы России лишь в случае, если добавленная стоимость превышает 30% конечной цены товара.

Это сделало бы российский анклав крайне привлекательным для германских, шведских и финских компаний, стремящихся снизить производственные издержки и оптимизировать налогообложение. Учитывая размер российского подоходного налога, Калининград стал бы раем для европейских компаний, специализирующихся на IT-разработках, а также любого рода венчурных компаний, в издержках которых велика доля заработной платы.

Следующим шагом могло бы стать постепенное введение свободной торговли между Калининградской областью и ЕС. Получив возможность отстаивать свои права не в Хамовническом суде или местном арбитраже, а в Брюсселе, многие отечественные компании захотели бы стать тут резидентами. Добавлю: безвизовый въезд в область как россиян, так и граждан западных стран привёл бы к превращению региона в самый оживлённый культурный, деловой и интеллектуальный перекрёсток Европы – куда более значимый, чем он был в эпоху И.Канта. Россия получила бы настоящее «окно в Европу» и идеальный полигон для антибюрократической модернизации.

Удар по позициям паразитирующей бюрократии
Перечисление подобных же мер можно продолжить, но суть остаётся понятной. Современная российская бюрократия готова и намерена саботировать перемены. Попытки увещевать её бессмысленны. В таких условиях модернизация может быть запущена лишь посредством ряда чётких мер, каждая из которых упростит ныне существующую систему и исключит некоторую часть чиновничества из процесса принятия решений, не угрожая всей системе.

  Разумеется, в более отдалённой перспективе любая модернизация – это удар по позициям паразитирующей бюрократии. Однако тут мы оказываемся перед политическим выбором: готова ли власть идти вперёд, переламывая сопротивление чиновников и выстраивая новую Россию? Думается, Президент Дмитрий Медведев чётко связал своё политическое будущее с программой модернизации – и именно ему все те, кто разделяет эту перспективу, должны адресовать простые и понятные рецепты преобразования страны. Только так мы сможем прийти к модернизированной России – стране, в которой жить, производить и изобретать будет проще, чем сегодня.

Владислав Иноземцев, доктор экономических наук, директор Центра исследований постиндустриального общества