Мир Политики

Российская бронетехника движется к Цхинвали
Президент Южной Осетии Эдуард Кокойты (крайний справа) не любит рисковать
Десантники 7-й дивизии ВДВ на учебных стрельбах в Абхазии накануне прошлогодней войны
Главком Сухопутных войск генерал Владимир Болдырев руководил наземной операцией против Грузии

Год назад разразилась российско-грузинская война, в результате которой Грузия почти потеряла Южную Осетию, а Россия ее почти приобрела. Для чего?

Война за Южную Осетию явно не была чьей-то односторонней инициативой. И Грузия, и Россия готовились к ней загодя, и обе, похоже, страстно ее желали. Для такого интенсивного удара по Цхинвали, какой нанесли грузинские войска, необходимо было заблаговременно сосредоточить наступательную группировку, развернуть ее на боевых позициях, разведать цели, подготовить планы. Но и ударные группировки российских войск в Абхазии и возле Южной Осетии оказались там, что называется, к месту и ко времени.

Война дронов
В воздухе запахло войной весной 2008 года. Аналитики тогда говорили, что грузинская армия сильна, как никогда, но первой ее мишенью станет Абхазия. Потому, мол, что Южная Осетия для России аппендицит, поскольку приходится кормить сначала Северную Осетию, а затем и этот регион. Зато Абхазия, цитирую осетинское информагентство, «позволяет контролировать восточную часть Черного моря, сузить до 40-50 км государственную границу с Грузией, держать под контролем Ингурскую ГЭС, использовать в качестве баз Черноморского флота абхазские порты Сухум, Очамчира, взять под радиолокационный контроль территорию Грузии, Азербайджана, Армении, а также юг России, сократить пути доставки до портов Турции... использовать военный аэродром в Гудауте... использовать Сухумский аэропорт как площадку подскока».

Местонахождение поля будущего боя для всех казалось столь очевидным, что когда 18 марта 2008-го Сухуми сообщил, что абхазы сбили грузинский беспилотный летательный аппарат (БПЛА), все подумали: началось… Потом военные достали из воды обломки сбитого беспилотника (их еще именуют дронами) и сообщили: это Hermes-450, производитель — израильская компания Elbit Systems. Hermes-450 идеален для разведопераций.

20 апреля 2008 года абхазы заявили об уничтожении второго беспилотника. Разразился скандал: Тбилиси заявил, что БПЛА сбит российским истребителем, нарушившим воздушное пространство Грузии. В доказательство продемонстрировали запись бортовой видеокамеры дрона. Тогда же госминистр Грузии по вопросам реинтеграции Темур Якобашвили предупредил: грузинские вооруженные силы смогут занять территорию Абхазии всего за три часа! Россия ввела в Абхазию дополнительный воинский контингент.

После этого беспилотники разлетались, как ласточки перед дождем. К 12 мая счет уничтоженных грузинских дронов был доведен до семи. Не секрет, что БПЛА особенно интенсивно запускают перед наступлением для рекогносцировки. Но Гарри Купалба, замминистра обороны Абхазии, был категоричен: «Война? Не будет войны!» В коридорах абхазского военного ведомства царила удивительная тишина, никаких следов приготовлений. Впрочем, никто и не думал, что беспилотников сбивают абхазские зенитчики.

 
Ложные движения
Тем временем десантники 7-й Новороссийской дивизии ВДВ близ Очамчиры нарушали окрестную тишину учебными стрельбами, а в конце мая в Абхазии появились железнодорожные войска. С 14 по 31 мая вертолетчики 4-й (Ростовской) армии ВВС и ПВО на сборах в Нальчике отрабатывали ведение боевых действий в условиях высокогорья. Спустя пару дней уже другая партия летчиков той же воздушной армии отрабатывала полеты на высокогорные площадки и выполнение поисково-спасательных работ в горной местности. В июне к боевым действиям стали готовиться и военные медики 220-го медотряда спецназначения.
Пока авиаторы с медиками тренировались, а железнодорожники в Абхазии мостили пути для войск, началась отработка боевых действий наземных сил, сосредоточение войск и их боевое развертывание. Начались масштабные учения с участием войск СКВО, а 15 июля – маневры «Кавказ-2008». Для прикрытия сосредоточения техники и личного состава ударной группировки лучше приема не придумаешь. Официально в учениях участвовали 8 тысяч военнослужащих и около 700 единиц бронетехники, но кто их считал?

Судя по доступным данным, боевое развертывание группировки и создание инфраструктуры вторжения было завершено к началу августа. Очень к месту задержался там и медицинский отряд специального назначения (МОСН) проводивший тактико-специальное учение на полигоне 58-й армии «Тарское» (6 км юго-восточнее Владикавказа). По плану учений МОСН был поднят по тревоге, получив задачу выдвинуться по железной дороге до Владикавказа, совершить марш на полигон и развернуть полноценный полевой госпиталь. К 25 июля МОСН все учебные задачи выполнил. Но, цитирую официальный релиз, «к руководителю учений обратился глава администрации села Тарское с просьбой о проведении медицинского осмотра местных жителей». И мобильный госпиталь остался возле зоны будущих боев в развернутом состоянии — по просьбе главы администрации села!

Моряки тоже не спешили возвращаться домой: 25 июля отряд десантных кораблей с сопровождением, отработав высадку десанта и взаимодействие с руководством местных органов самоуправления, прибыл в район Адлера – вместо того, чтобы вернуться на Новороссийскую базу. Так же «случайно» задержались близ абхазских вод ракетные катера Севастопольской базы.

За сутки до начала войны пресс-служба СКВО сообщила: на полигоне «Тарское» в соответствии с планом боевой подготовки подразделений 58-й армии проводится лагерный сбор артиллерийских подразделений с максимальным привлечением личного состава и военной техники. Итак, артиллерийский кулак тоже был наготове. 5 августа был поднят по тревоге дислоцированный в Крыму полк морской пехоты Черноморского флота – учения по отработке высадки десанта на необорудованное побережье. В Абхазии появился и небольшой отряд военных медиков. По идее, аналитиков и разведчиков должно было насторожить, что госпиталь, способный обработать ежедневно 300 раненых, завис именно близ Южной Осетии, а несопоставимо меньшая группа военных медиков отправилась в Абхазию: значит, интенсивные боевые действия там не планировали?

В конце июля «Независимая газета» процитировала руководителя Северной Осетии Таймураза Мамсурова: «В случае агрессии со стороны Грузии в Южную Осетию войдут российские войска, чтобы защитить граждан РФ и помочь миротворцам». Потому, мол, у северного портала Рокского тоннеля, отделяющего российскую Северную Осетию от грузинской Южной, и стоит бронетехника. Уже после событий, 3 сентября 2008-го, «Красная звезда» опубликовала беседу с раненым капитаном Денисом Сидристым, командиром роты 135-го мотострелкового полка. Из слов капитана следует, что приказ на выдвижение к Цхинвали полк получил еще 7 августа: «Прибыли, разместились, а уже 8 августа там полыхнуло с такой силой, что многие даже растерялись». Статью заметили, вспыхнул скандал, и ее убрали с сайта газеты.

Уже после событий аналитики сообразили, что именно с завершением подготовки операции против Грузии была связана серия кадровых перестановок в военном ведомстве. В конце мая 2008-го пост командующего войсками СКВО вдруг покинул генерал армии Александр Баранов, его заменил генерал-полковник Сергей Макаров. В начале июня был уволен начальник Генштаба Юрий Балуевский, на его место назначен генерал армии Николай Макаров. Вслед за этим уволено руководство ключевого звена Генштаба — Главного оперативного управления (ГОУ). Финальная стадия кадротрясения — смена командования Сухопутных войск: буквально за пару дней до начала войны генерал армии Алексей Маслов был неожиданно снят с должности Главкома, а вместо него назначен генерал Владимир Болдырев, командовавший войсками Приволжско-Уральского военного округа. «Одни подготовили операцию, а другие пришли на готовенькое делить лавры», — так в приватной беседе выразился знакомый генштабист. Победа, по его словам, должна была ассоциироваться с новым, «сердюковским» поколением генералов.

Оба хуже
Однако с лаврами все получилось не совсем так, как хотелось. В самом начале операции и Генштаб, и штаб СКВО практически утратили управление войсками. Скоординировать действия не могли более суток. Главной проблемой оказалась связь: многочисленные источники утверждают, что для связи с войсками чаще всего пришлось использовать обычные мобильники, потому что от линий спецсвязи толку не было. Говорят, даже Главком ВВС руководил своими соколами по «мобиле»! Российские истребители над Цхинвали так и не появились — только штурмовики и бомбардировщики, оставленные без прикрытия. Как раз тогда ВВС и наземные части и понесли наибольшие потери. Без нормальной связи, без данных разведки и без навигаторов (GPS американцы отключили, а расхваленный Сергеем Ивановым ГЛОНАСС оказался мифом) российские войска сражались не как слаженная боевая машина, а сводными отрядами, каждый из которых был сам по себе. Позже, когда по итогам войны стали искать козлов отпущения, пост начальника Главного штаба ВВС покинул генерал-лейтенант Игорь Хворов, был уволен «по выслуге» начальник войсковой ПВО генерал-полковник Николай Фролов. Зато главных виновников провалов наградили — и весьма щедро: начальник Генштаба, Главкомы Сухопутных войск и ВВС получили ордена Святого Георгия 2-й степени, а потерявшие управление своими частями командующий войсками СКВО и командующий 58-й армией — ордена Святого Георгия 4-й степени. За что, спрашивается?

Успешной августовскую войну 2008 года считают только кремлевские пиарщики. Мои знакомые офицеры свидетельствуют, что в частных разговорах командование

58-й армии крайне низко оценивает качество прошлогодней операции, полагая, что войска свои задачи выполняли плохо. «Спасибо надо сказать грузинской армии и грузинским солдатам, которые сражались столь «отважно», что проиграть им могли разве лишь эскимосы», — неполиткорректно выразился знакомый генштабист. В одном из выступлений это подтвердил и начальник Генерального штаба генерал армии Николай Макаров: «Нам приходилось штучно искать подполковников, полковников и генералов по всем Вооруженным силам, чтобы они участвовали в боевых действиях. Потому что штатные командиры «бумажных» дивизий и полков были не в состоянии решать боевые вопросы. Когда этим командирам дали людей, дали технику, они просто растерялись, а некоторые даже отказались выполнять приказания». А главком Сухопутных войск генерал армии Владимир Болдырев в интервью «Красной звезде» проговорился, что «в ходе подготовки и проведения операции выявлен ряд проблем, требующих незамедлительного решения для существенного повышения боевого потенциала».

Примечательна и еще одна его фраза: «Требуют совершенствования системы опознавания «свой–чужой». По-русски это означает: системы ПВО сбивали свои самолеты. Что подтвердило опубликованное в июле этого года исследование журнала Moscow Defense Brief, по данным которого из шести сбитых во время конфликта российских самолетов, три или четыре были поражены огнем собственных войск или южноосетинских ополченцев. Цитирую: «Российские самолеты часто принимались российскими и осетинскими силами за грузинские самолеты, и в них стреляли без проведения идентификации и при отсутствии любых агрессивных действий».

Замначальника Генштаба генерал-полковник Анатолий Ноговицын поспешил опровергнуть «инсинуации»: «насчет «дружественного огня» — это не к нам», а потери, мол, официально уже сообщены — четыре самолета. Да, Генштаб официально признал потерю трех штурмовиков Су-25 и одного дальнего бомбардировщика Ту-22. Однако попавший в грузинский плен летчик-испытатель полковник Игорь Зинов в интервью украинскому телеканалу «Интер» сообщил, что он командир фронтового бомбардировщика Су-24. Штурманом этого Су-24, похоже, был погибший полковник Игорь Ржавитин, тело которого грузинские власти потом передали российской стороне. Но Су-24 среди признанных потерь не значится, хотя его плененный пилот и погибший штурман – в наличии. Значит, ВВС России решили скрыть потерю как минимум еще одного самолета.

Не менее существенно другое: сбитые машины – одна или две, принадлежали 929-му Главному летно-испытательному центру (ГЛИЦ) МО РФ имени В.П.Чкалова, базирующемуся в Ахтубинске Астраханской области. И пилотировавшие их авиаторы – элита ВВС. Видимо, качество подготовки летного состава строевых частей настолько низко, что в бой пришлось двинуть последний кадровый резерв. И посему вновь процитирую начальника Генштаба Макарова: «Из 150 полков ВВС всего пять постоянной боевой готовности, которые имеют по 24 самолета. В полках, где 40-36 летчиков, есть по два исправных самолета. Вот почему летчики деградируют. В ходе конфликта с Грузией нам пришлось считать всех летчиков, которые могут выполнять боевые задачи в простых условиях, буквально по пальцам».

Еще несколько лет назад генерал Юрий Неткачев, в ту пору замкомандующего Группой российских войск в Закавказье, заметил: «Не может военный летчик, который вместо положенных 200 часов находится в воздухе в год всего 40 часов, быть настоящим асом. А ненастоящих сбивают».

Так или иначе, сухопутные войска вели в Грузии свою войну, а ВВС — свою, с наземной никак не скоординированную; разведданных о грузинских силах у авиаторов не было вообще. Что делала хваленая космическая разведка (если она наблюдает тот регион) – загадка. Неудивительно, что при такой системе управления в грузинскую засаду попал тогдашний командующий

58-й армии генерал-лейтенант Анатолий Хрулев. И зачем вообще командарма понесло в боевые порядки? Причем без боевого охранения! Так просто в XXI веке не воюют. Да и в XX-м считалось за непрофессионализм.

Тоннель с сюрпризом
Ситуация вокруг Рокского тоннеля — один из загадочных эпизодов этой войны. Саакашвили впоследствии утверждал, что он вынужден был ударить как раз потому, что через этот тоннель пошли русские войска. Бывший министр обороны Грузии Георгий Каркарашвили по этому поводу недоумевал, заявив телекомпании ВВС: грузинская армия должна была сосредоточить свои усилия именно на направлении Рокского тоннеля, а не закрепляться в Цхинвали. Но грузинские полководцы южный портал тоннеля запечатать не пытались – ни ракетно-бомбовыми ударами, ни выброской вертолетного десанта, ни действиями диверсионных групп. Даже если бы Грузия при этом потеряла всю свою авиацию (10-12 штурмовиков Су-25) и весь спецназ, это было бы оправданно: нет тоннеля — конец сопротивлению.

В сентябре 2008 года в докладе грузинского генштаба, подготовленном для брюссельской штаб-квартиры НАТО, было сказано: вариант взрыва Рокского тоннеля рассматривался, но от него отказались по гуманитарным соображениям — через него, мол, шли беженцы. Но если в тоннеле беженцы — там не могло быть русских танков, и наоборот. Правдоподобнее всего выглядит версия, что тоннель первоначально не стали блокировать, давая максимально большому числу осетин уйти в Россию. В итоге Тбилиси получил бы этнически чистую территорию, избежав обвинений в геноциде. А когда грузинские военные поняли, что вместо беженцев по тоннелю идут русские колонны, было поздно.

На «мосту»
Цхинвальский район для российской экономики действительно «аппендицит», и запущенный. О чем дипломатично, но вполне ясно сказал в июне 2009 года посол России в Южной Осетии Эльбрус Каргиев: «Южная Осетия находится в особых условиях в связи с полным отсутствием здесь экономики и промышленности как таковой, не созданных, к сожалению, за годы советской власти». И продолжил: «Не должны возникать иллюзии, что здесь можно возвести какие-то промышленные гиганты, которые смогут выпускать конкурентоспособную продукцию».

Тогда зачем России Южная Осетия? Конечно же, из-за ее геостратегического положения, делающего Южную Осетию гораздо более важным регионом, нежели та же Абхазия. Рокский тоннель – российские ворота в Закавказье. Через него, помимо прочего, поддерживается наземная связь с Арменией, в том числе с находящимися там российскими базами. Оседлают Рокский перевал «чужие» — они получают стратегический выход на Северный Кавказ, закупорив Закавказье для России.

Но тоннель необходимо прикрывать. Употребляя военную терминологию, Рокский тоннель – это «мост», а Цхинвальский плацдарм – «предмостные укрепления». Ценность которых лишь в том, что они прикрывают точку, с которой можно брать все Закавказье. А предмостные укрепления союзнику, даже самому верному, принадлежать не могут — только хозяину.

Впрочем, кто сейчас хозяин в Цхинвали – большой вопрос даже для моих знакомых армейцев, только что вернувшихся из Южной Осетии. Такого многовластья они нигде больше не видели. Начнем с военных. Там находится 4-я база российских войск, имеющая выходы и на командование 58-й армии, и на штаб СКВО, и на центральный аппарат Минобороны. Есть и хитрые военные спецструктуры, никому на местном уровне не подчиненные. Граница Южной Осетии с Грузией фактически открыта, это дырявое решето, невзирая на присутствие пограничников. Непонятные вооруженные группы постоянно ходят через нее: спецназ грузинский, российский, местный, мародеры, партизаны… Гипотетически некая спецгруппа может незамеченной добраться, к примеру, до Тбилиси, а другая – до Рокского тоннеля, а то и дальше: возможности для провокаций хоть отбавляй.

Невесть зачем в Южную Осетию переброшен и отряд спецназа внутренних войск МВД: официально его там нет, а реально он там и мается от безделья и непонимания своих задач. Есть товарищи и собственно из МВД России, а также из МВД Северной Осетии. Причем у североосетинцев там наличествуют и собственные вооруженные формирования, подчиненные Владикавказу. Согласно подписанному 30 апреля 2009 года соглашению, границу Южной Осетии с Грузией взяла под контроль пограничная служба ФСБ России. Помимо этого, в Цхинвали работают представители центрального аппарата ФСБ и Управления ФСБ России по Северной Осетии — это еще несколько автономных линий подчиненности. Еще есть МЧС — федеральный, из Владикавказа; местные силовики, формально подчиняющиеся президенту Эдуарду Кокойты, министерство обороны, МВД, Комитет госбезопасности...

Такой вот «мост» образовался после прошлогодней войны. Оборонять его не очень просто. Зато наступать отсюда сподручно.